Паоло Бачигалупи - Затонувшие города

– Я иду на север. Если тебе хватит ума, ты пойдешь со мной.

Мале хотелось его послушаться. Разве она мало потеряла? У нее был выход. С помощью получеловека девочка сможет пройти мимо кордонов и армий. Она выберется из Затонувших городов.

Маля обдумала эту идею, пытаясь вообразить себе безопасную жизнь где-нибудь в Приморском Бостоне. Может быть, она сможет стать врачом. А может быть, просто перестанет просыпаться по ночам, увидев во сне, что за ней пришла Армия Бога.

Но как бы она ни старалась придумать себе новую жизнь, она все равно думала только о Мыше, который бросал камни в солдат, как будто Ржавый Святой восстал и подарил ей вторую жизнь.

– Поступай как знаешь, – сказала она в итоге, – Мыш бы не бросил меня, а я не брошу его. Только не снова. Мне надоело убегать.

– Ты умрешь.

– Наверное. Не знаю, – она покачала головой, пытаясь собраться с силами, – я всегда думала, что выжила только потому, что убегала. Если никто не выстрелит мне в голову, значит, я победила. Я же все еще дышу? – Она посмотрела на почерневшую землю вокруг и почувствовала себя очень усталой и одинокой. – А теперь я больше так не думаю. Теперь я думаю, что если у тебя за спиной стоит достаточно мертвецов, то ты и сам мертв. И неважно, что ты все еще ходишь и говоришь – они тянут вниз. – Она посмотрела на Тула, продолжая надеяться. – Ты уверен, что не хочешь помочь мне?

Получеловек ничего не ответил.

Тул смотрел, как девочка бродит по дальнему концу деревни. Она долго изучала землю, пытаясь взять след, а потом ушла по нему в джунгли. Одна маленькая целеустремленная девочка, шагнувшая прямо в зубы войны.

Тул уважал упрямство, но уважать глупость было трудно. Одинокая девочка со сломанным ножом против целой армии. Тулу случалось ввязываться в почти безнадежные драки, но сейчас все было еще хуже.

Разве почетно совершить самоубийство?

Мальчик – член ее стаи. Не стаи Тула.

Тул зарычал и пошел в другую сторону, на север, в безопасное место. Он будет вести себя умно. Гораздо вероятнее перейти границу там, откуда Манхэттенский Орлеан и Приморский Бостон увели почти все силы, пытаясь сдержать хаос Затонувших городов. Да, границы патрулируют его же собратья, но слабые места есть всегда, а Тул отлично умел пользоваться чужими слабостями.

Тул оглянулся через плечо посмотреть, не передумала ли девочка, но ее не было видно. Малю уже поглотили джунгли.

Затонувшие города пожирают своих детей.

«Сражайся за себя. Не думай о девочке».

Его задевало, что однорукая девчонка посмела требовать от него верности, прямо как генерал Кароа. Люди всегда одинаковы. Всегда требуют, чтобы другие убивали для них. Тул убивал тигролюдей и людей-гиен, но люди оставались страшнее всех. Это они создали генералов, полковников и майоров – тех, чьи руки оставались чистыми, пока другие тонули в крови.

Может быть, врожденная верность Тула заставляла его мучиться чувством вины из-за того, что он бросил девочку? Следы жестокой дрессировки, которая заставила его сохранять преданность хозяевам? Поэтому он шел за ней, пытаясь убедить ее уйти с этой обреченной земли? Может, он просто вернулся к своему изначальному состоянию? Верный пес, который не бросит хозяина?

«Что же, она твоя хозяйка?»

При этой мысли Тул оскалился. Но в голове у него звучали язвительные слова девчонки: «Почему ты такой сильный, а всего боишься?»

Он не боялся смерти. Но больше он никогда не пойдет в безнадежную битву. Этого требовали от монстра генералы и война. Тул не такая собака. Больше нет. Он слишком долго сражался и слишком много потерял, чтобы дать кому-то власть над собой.

«Ты боишься?» – настаивал противный внутренний голос. Тул дернулся.

«Я не проиграл ни одной битвы».

«А выиграл хоть одну?»

Идти за солдатами оказалось просто. За ними тянулся широкий след. Маля пробиралась сквозь джунгли, выслеживая их.

Протоптанная тропа вилась вдоль одной из старых дорог, сделанных из бетона и постепенно покрывшихся землей, листьями и лианами. Новые деревья пробивали себе дорогу, прорастая сквозь трещины в бетоне, но дорога до сих пор была широкой и открытой, на ней росло гораздо меньше зелени, чем в джунглях. Иногда тропа вдруг взлетала вверх, на высокую арку, подпертую бетонными столбами, следуя за старыми развязками из тех времен, когда у всех был бензин и автомобили.

Оказавшись наверху, Маля замерла и огляделась, высматривая признаки солдат, но, как бы быстро она ни шла, они шли еще быстрее. К тому же ей иногда приходилось останавливаться и искать еду.

У нее ныли ноги, и Мале очень хотелось пить. Она похлебала из солоноватой лужи, отбрасывая в сторону ил и водомерок. Время от времени девочка слышала грохот девятьсот девяносто девятых, далекий голос Затонувших городов и ужасалась тому, что идет прямо туда.

Девочка продолжала идти вперед, потому что знала, что иначе не сможет жить. Не сможет жить, понимая, что сделала ровно то, за что ее отец презирал народ Затонувших городов. Они были глупы и не умели мыслить стратегически. Они мстили, убивали, умирали и воевали, даже если это не имело никакого смысла.

Маля вспомнила, как отец скидывал сапоги и проклинал Затонувшие города за страсть к войне. Снимал броню, пока мать вилась вокруг него, обрабатывая раны.

– Они животные. Как дикие псы, бросающиеся друг на друга.

– Не все такие, – тихо говорила мама, помогая ему залезть в ванну, – ты прожил здесь всего несколько лет, и не стоит думать, что знаешь все.

– Животные, – повторял он. – Ты защищаешь это место только потому, что не знаешь, какой может быть жизнь. Если бы ты увидела Пекин или остров Шанхай, ты бы поняла. В Китае люди ведут себя по-другому. Мы не псы, вцепляющиеся друг другу в горло. Мы планируем. Думаем наперед. Сотрудничаем. Но вы? – он фыркнул. – Если бы у вас была хоть капля разума, вы бы тратили меньше времени на перестрелки и объявление друг друга предателями и сильно больше времени на постройку дамб. – Он закрыл глаза. – Ша . Глупцы. Вы все. Слишком глупы, чтобы выпить воду, которую вам протягивают.

На второй день ее поймал койволк.

Девочка наткнулась на руины очередной деревни и обнаружила среди мусора высушенные солнцем сандалии. Маля помнила, сколько в городе проволоки и стекла. Ступни у нее были жесткие, но по битому стеклу он прошла бы вряд ли.

Она села на землю и натянула сандалии, но стоило ей сделать пару шагов, как от них отлетела подошва, так что девочка их сбросила. Они были очень старые и совсем засохли. Зато она нашла пластиковый кувшин, в котором можно было бы носить воду, а еще веревку. Она выпрямилась.

Горящим взглядом на Малю смотрел койволк. Желтые глаза принадлежали хищнику – такие же, как у получеловека.