Виктория Шваб - Тени сгущаются [litres]

Только Лайла застыла как завороженная.

Она, конечно, видела, как Алукард творит магию – ведь он несколько месяцев обучал ее. Но одно дело – поднять в воздух нож, а это – совсем другое. Она никогда не видела, что человек способен на такое. После Келла.

Васри, кажется, заметил ее удивление.

– Капитан – один из лучших в Арнсе, – сказал он ей. – Обычно маги могут управлять одной стихией. Некоторые – двумя. А наш Алукард – триада, – с гордостью произнес он. – И не хвастает силой направо и налево, потому что в море великие маги очень редки. Они добыча ценная – того и гляди схватят и продадут. За его голову, конечно, не раз назначали награду, но все-таки. Такие, как он, как правило, не покидают городов.

«Тогда почему же он ушел?» – подумала она.

Подняв глаза, она встретила взгляд Алукарда. Над темным глазом подмигивал сапфир.

– Васри, ты бывал на Эссен Таш? – спросила она.

– Доводилось, – ответил он. – В прошлый раз игры были в Лондоне.

«Игры», – догадалась Лайла. Вот что означает «Таш».

Игры Стихий.

– Они проходят раз в три года, – продолжал Васри. – В городе, где живет победитель прошлых игр.

– И на что это похоже? – спросила она, стараясь не проявлять чрезмерного интереса.

– Никогда не бывала? Да, тебе будет интересно. – Лайле нравился Васри. Пусть он не блещет умом, зато не обращает внимания на ее вопросы, не задумывается, почему это она так мало знает. – Эссен Таш проводится уже шестьдесят лет, с последней имперской войны. Каждый год Арнс, Фаро и Веск сходятся вместе и выставляют своих лучших магов. Жаль, что это длится всего неделю.

– Таким образом империи пожимают друг другу руки, улыбаются и говорят, что все хорошо, – заговорщически добавил Тав.

– Политика – скучная штука, – махнул рукой Васри. – Но смотреть на дуэли дело занятное. А какие там праздники! Выпивка, пари, красивые дамы…

– Не слушай его, Бард, – фыркнул Тав. – Самое интересное – это поединки. Дюжина лучших магов из каждой империи сходятся лицом к лицу.

Поединки.

– И маски там чудо как хороши, – задумчиво проговорил Васри.

– Маски? – с интересом переспросила Лайла.

Тав подался к ней.

– Вначале, – пояснил он, – участники надевали шлемы для защиты. А со временем стали их украшать, чтобы выделиться. Постепенно маски стали турнирной традицией. – Тав слегка нахмурился: – Удивляюсь, Бард, как это ты никогда не была на Эссен Таш.

Лайла пожала плечами:

– Не оказывалась в нужном месте в нужное время.

Он кивнул, словно ответ его удовлетворил.

– Если Алукард и впрямь решил участвовать, турнир будет занятный.

– Зачем люди идут туда? – спросила она. – Просто чтобы показать себя? Покрасоваться перед дамами?

– Дамы тоже участвуют, – вставил Васри.

– Это большая честь – защищать свое королевство…

– Слава – дело хорошее, – возразил Васри. – Но победитель получает огромный приз. Не думаю, что нашему капитану нужны деньги, но…

Тав метнул на него предостерегающий взгляд.

– Приз такой большой, – усмехнулся Оло, – что даже королю жалко с ним расставаться.

Вполуха слушая болтовню, Лайла провела пальцем по сосульке, тающей на столе. Магия, маски, деньги… Эссен Таш интересовал ее все сильнее.

– А участвовать может каждый? – мимоходом полюбопытствовала она.

– Конечно, – ответил Тав. – Если сил хватит.

Лайла убрала палец, и никто не заметил, что сидр продолжает двигаться, вырисовывая узоры на дереве.

Перед ней поставили полную кружку.

Алукард призвал к вниманию.

– В Лондон! – объявил он, поднимая кружку.

– В Лондон! – откликнулась Лайла с улыбкой острой, как нож.

Красный Лондон

Город был в осаде.

Рай стоял на верхнем балконе дворца и смотрел, как стягиваются войска. Морозный ветер обжигал щеки, трепал короткий плащ, который развевался у него за спиной, как золотистый флаг.

Далеко внизу возводились строения, вырастали стены. Треск пламени и грохот молотков разносились над городом, словно звон оружия в решающей битве, где сошлись дерево, железо и стекло.

Многие удивились бы, узнав, что, когда Рай представляет себя королем, то видит себя не на троне, не среди друзей за пиршественным столом, а во главе могучего войска. И хотя ему не доводилось бывать на поле боя – последняя война закончилась шестьдесят лет назад, и отцовская армия вовремя гасила приграничные стычки и народные волнения, – природа одарила Рая живым воображением. Кроме того, на первый взгляд действительно казалось, что Лондон подвергся нападению, хотя войска были его собственные.

Куда ни посмотри, город был захвачен – но не вражескими солдатами, а каменщиками и магами, усердно трудившимися над возведением платформ и сцен, плавучих арен и прибрежных шатров, где разместятся гости и участники Эссен Таш.

– Вид отсюда великолепен, – произнес голос за спиной. Остра говорил на королевском языке, но с заметным арнезийским акцентом.

– Несомненно, мастер Парло, – ответил Рай и с трудом удержался от улыбки. Замерзший Парло с несчастным видом жался к стене; его пугало огромное расстояние между балконом и видневшейся внизу красной рекой. Он цеплялся за свитки с чертежами, как за соломинку. Вису было не лучше: бледный охранник вжимался доспехами в стену.

Рай подавил соблазн облокотиться о перила, чтобы остра и стражник понервничали. Так поступил бы Келл. Вместо этого он отошел от края, и Парло с благодарностью повторил его движение, отступив к выходу.

– Что привело вас на крышу? – спросил Рай.

Парло достал из-под мышки свиток.

– Распорядок церемонии открытия, ваше высочество.

– Конечно. – Он взял план, но не развернул. Парло все еще стоял, как будто ждал чего-то – чаевых? подачки? – и Рай в конце концов сказал: – Можете идти.

Остра обиженно надулся, и Рай наградил его самой царственной улыбкой.

– Полно, мастер Парло, я отпускаю вас, а не прогоняю. Вид отсюда великолепный, но погода неважная, а вам сейчас нужно сесть у огня и выпить чаю. И то и другое вы найдете в галерее внизу.

– Ваше предложение заманчиво… но чертежи…

– Я уж как-нибудь разберусь в планах, которые сам составил. А если понадобится помощь, я знаю, где вас найти.

Через мгновение Парло наконец кивнул и удалился. Рай вздохнул и разложил планы на стеклянном столике у дверей. Развернув свиток, он поморщился – яркое солнце заплясало по белой бумаге, и голова отозвалась болью, напоминая о вчерашнем. Ночи становились для Рая все труднее. Он никогда не боялся темноты, даже после того, как Тени приходили за ним ночью, но только потому, что знал – тьма пуста. Там ничего нет. А теперь было. Он чувствовал это – оно кружилось в воздухе, дожидалось, когда сядет солнце и настанет тишина. И тогда приходили они. Мысли – вот что подкарауливало его, и, когда они разыгрывались, он не мог их угомонить.