Виктория Шваб - Тени сгущаются [litres]

– Замечательно, – проворчала Лайла.

– Выше нос, – сказал ей Алукард, дойдя до очередной магической доски. – К счастью, мы с тобой не пересекаемся. – И верно, их имена были разнесены на разные края таблицы.

Лайла замедлила шаг.

– Ты хочешь сказать, я должна победить их всех, прежде чем смогу сразиться с тобой?

Он склонил голову набок:

– Ты могла бы попросить об этом в любой момент на «Шпиле», Бард. Если тебе хочется быстрой и унизительной смерти.

– Да неужели?

Беседуя так, они миновали дворец. На дальней стороне, там, где от дворцовой стены к медному мосту сбегали сады, стояли три круглых шатра имперских цветов. Лайла втайне обрадовалась, что шатры стоят не на воде. На Эссен Таш и так забот полон рот, не хватало только свалиться в реку и утонуть.

Стражник распахнул перед ними главный вход в шатер.

– И радуйся, что тебе не придется состязаться с Кисмайрой, – продолжал Алукард. – Или с Бростом. Ты еще легко отделалась.

– Нечего злорадствовать… – начала было Лайла и смолкла, так поразило ее великолепное убранство арнезийского шатра. В центре была общая зона, остальная часть разделена на двенадцать секторов-клиньев. Остроконечный потолок обтянут тканью, как в королевских покоях, все вокруг мягкое, бархатное, позолоченное. Впервые в жизни восторг Лайлы не сопровождался желанием что-нибудь стянуть – либо она понемногу привыкала к богатству, либо, что вероятнее, у нее на совести и так было немало проступков, чтобы усугублять.

– Вряд ли ты поверишь, – шепнул Алукард, – но одному из нас хотелось бы, чтобы ты осталась жива.

– Возможно, я тебя удивлю.

– Ты и так не перестаешь это делать. – Он огляделся, отыскал в одном из двенадцати секторов свое знамя. – А теперь прошу меня извинить. Я должен подготовиться к поединку.

Лайла помахала.

– Я прихвачу твое знамя. Которое с рыбой, верно?

– Ха-ха.

– Удачи.

Лайла вошла в свой отсек, украшенный черным флагом со скрещенными ножами, и расстегнула шлем. Дьявольская челюсть запуталась в волосах. Лайла выругалась, подняла голову и застыла. Комната – простая и элегантная, с мягкими диванами, столами, полотнищами ткани – была не пуста.

В ее центре стояла женщина в бело-золотом платье и держала поднос с чаем. Лайла отскочила, подавив желание выхватить нож.

– Керс ла ? – рявкнула она, все еще не сняв шлем.

Женщина едва заметно нахмурилась:

– Ан тас аренсор . «Я ваша служанка».

– Мне не нужна служанка, – ответила Лайла по-арнезийски, сражаясь с шлемом.

Женщина поставила поднос, подошла и одним движением освободила Лайлу из зубастых челюстей. Потом положила шлем на стол.

Лайла решила не благодарить ее за непрошеную помощь, но слова благодарности вырвались сами собой.

– Не за что, – ответила женщина.

– Вы мне не нужны, – повторила Лайла.

Но женщина возразила:

– Каждому участнику состязаний положена помощница.

– Я вас отпускаю, – заявила Лайла.

– Это не в вашей власти.

Лайла потерла шею.

– Вы говорите на королевском языке?

Женщина легко перешла на английский.

– Это соответствует моему статусу.

– Служанки?

Женщина едва заметно улыбнулась.

– Жрицы.

Ну конечно, подумала Лайла. Мастер Тирен лично отбирает участников. Неудивительно, что он и слуг к ним приставляет.

– Принц настаивал, чтобы у каждого участника был помощник, который сможет удовлетворить любые потребности.

– Какие именно? – приподняла бровь Лайла.

Женщина указала на кресло.

Лайла отпрянула. В нем лежало тело. Без головы.

Женщина подошла к креслу, и Лайла поняла: никакой это не безголовый труп, а доспехи, не блестящие, как у стражников, а простые, белые. Она невольно потянулась к ним. Взяла в руки одну деталь и удивилась: какая же она легкая. Похоже, от такой защиты проку немного. Бросила деталь обратно в кресло, но служанка поймала ее на лету.

– Осторожнее, – сказала она. – Пластины очень хрупкие.

– А что толку в хрупких доспехах? – спросила Лайла. Женщина удивленно посмотрела на нее, будто говоря: что за глупый вопрос?! Лайла такие взгляды терпеть не могла.

– Это ваши первые Эссен Таш, – уверенно сказала служанка. Не дожидаясь подтверждения, она достала запасную пластину. Показала Лайле, затем бросила оземь. Пластина раскололась, ярко вспыхнув. Лайла зажмурилась. Когда вспышка погасла, деталь была уже не белой, а темно-серой.

– Так ведется счет, – объяснила жрица. – Доспехи состоят из двадцати восьми пластин. Победит тот, кто первый разобьет десять пластин противника.

Лайла подняла разбитую пластину.

– Что еще мне нужно знать? – спросила она.

– Еще, – сказала жрица, – вы не имеете права наносить удары своим телом, только стихиями. Но это вы наверняка и сами знаете.

Лайла не знала. Зазвучали фанфары, отмечая начало первого поединка.

– Как тебя зовут? – спросила она, протягивая жрице пластину.

– Истер.

– Знаешь, Истер… – Лайла попятилась к занавесям. – Можно, ты… побудешь здесь, пока не понадобишься?

Женщина улыбнулась и достала из кармана книгу.

– Я пока почитаю.

– Наверное, религиозные тексты?

– Не угадали. – Истер села на кушетку. – Роман про пиратов.

Лайла улыбнулась. Жрица начинала ей нравиться.

– Я ничего не скажу авен эссену, – заверила ее Лайла.

Улыбка Истер стала еще лукавее.

– Как вы думаете, кто мне ее дал? – Она перевернула страницу. – Ваш поединок в четыре, мастер Стейсен. Не опаздывайте.

Едва Келл переступил порог шатра, его приветствовал знакомый голос:

– Мастер Камероу!

– А, Гастра.

Доспехи и плащ юного стражника исчезли, их сменила простая белая туника с золотой каймой. Шарф с такой же золотой каймой скрывал все лицо, кроме орлиного носа и теплых карих глаз. Стражник сдвинул шарф на шею, и стало ясно, что он улыбается.

Боже, он отлично выглядел в роли молодого послушника из святилища.

Келл не стал снимать шлем. Слишком опасно, и не только потому, что его могут узнать. Маска была постоянным напоминанием. Без нее он мог забыть, кто он такой на самом деле.

Он неохотно сбросил на кресло серебристый плащ, и Гастра – пластина за пластиной – помог ему надеть доспехи поверх туники.

Вдалеке зазвучали фанфары. Вот-вот начнутся первые три поединка. Невозможно сказать, сколько они продлятся. Бывало, они затягивались на час, а иногда заканчивались за пару минут. Поединок Келла был третьим на западной арене. Первым его противником был фароанский маг ветра по имени Ост-ра-Нес.

Келл перебирал в памяти эти детали, а Гастра тем временем закончил надевать на него доспехи. Он и не заметил этого, пока не услышал голос юного стражника:

– Вы готовы, сэр?

У задрапированной стены стояло зеркало. Келл окинул себя взглядом, и сердце его забилось быстрее. «Радуетесь, наверное», – сказал недавно Гастра и угадал. Сначала он решил, что это безумие, – и, если хорошенько подумать, так оно и есть, – но остановиться уже не мог. К черту логику, к черту мудрость, он действительно рад.