Владимир Лещенко - Торнан-варвар и жезл Тиамат

– Я хочу выступить на состязаниях женщин-бойцов без оружия. Позови кого-нибудь, с кем я могу поговорить об этом.

Паренек смерил ее взглядом, задержавшись на мечах за спиной, кивнул и дважды свистнул в небольшой костяной свисток. Вскоре появился другой служитель – толстяк лет сорока, с переломанным носом и покалеченными ушами старого борца и оловянной бляхой – раза в два побольше, чем у мальчишки.

– Вот, отец, эта женщина хочет биться без оружия… Тот опять-таки изучил взглядом фигуру девушки, клинки, остановил взгляд на шраме, украшавшем запястье.

– Ладно, – сказал он. – Как раз сам Моревладетель тебя послал, дева, – Железной Корове ногу сломали, а Акула замуж собралась… Да и не было новеньких давно. Пошли, что ли…

– Э-э, постой! – Марисса залихватски встряхнула головой. – А заплатят мне сколько?

– Сотни полторы серебром за победу, да еще пятую часть того, что выиграют на тебя поставившие. Да еще десятую от того, что проиграют, кто ставил против тебя. Так что, ежели победишь – в обиде не будешь.

– А если нет? – спросил Торнан.

– Тогда и говорить не о чем, – пожал плечами экс-борец. – А зачем спросил – у нее разве ж языка нет?

– А мне можно участвовать? – Торнан спросил это с улыбкой, чем рассердил служителя.

– Можно, пожалуй. Только вот бои с оружием у нас только в следующую луну, а в кулачных, ты уж извини, тебя одного только против двоих и можно поставить. Пошли, дева… Кстати, не застесняешься перед толпой телешом выйти?

– Не помру небось, – отшутилась Марисса.

Он привел Мариссу, за которой двинулись и Торнан с Чикко, на второй этаж цирка, и сдал с рук на руки костлявой женщине лет за сорок со свернутой скулой, представившейся как Молния.

Видать, подумал Торнан, тут служители из бывших выступающих подбираются да из их детей.

В обширной раздевалке, освещенной пробитыми в кровле окнами, было не протолкнуться от женщин. Кроме бойцов, были тут и бегуньи, и гимнастки, и даже участницы давней картагунийской забавы, снова входящей в моду – игр с разъяренными быками. Торнану стало не по себе при виде громадной, локтя четыре с лишним, бабищи откуда-то из суртских земель (правда, не чернокожей, а какой-то серой), небрежно разминающейся с каменной гирей, которой, пожалуй, можно было при удаче завалить медведя с одного удара.

Бегуньи уже успели надеть повязки, скрывавшие лицо и спускавшиеся на спину. Некоторые задрапировались в покрывала, но большинство без стеснения подставляли посторонним взорам свои молодые тела. Кроме Торнана в накопителе было еще с десяток мужчин – поклонники или просто зеваки, а может, и мужья с любовниками, кто ж разберет?

– Слушай, Торн, ты бы ушел, не смотрел бы, – бросила Марисса, стягивая через голову кожанку.

– Ну, Марисса, ты извини, конечно, но тебя же невесть сколько народу увидят. Да и видел я тебя уже…

– Это не то, – она потупилась. – А, ладно, и впрямь – можешь посмотреть. Мне стыдиться нечего, не уродина, не кривоногая…

– Да что ты в самом деле! – теперь уже Торнан неожиданно смутился. – Не хочешь – не буду смотреть. Можно подумать, я голых баб не видел!

Как ему показалось, последние слова тоже чем-то задели амазонку.

– Пусть остается – барахло твое кто-то должен будет забрать, – вступила в разговор Молния.

– А какие тут правила, кстати? – осведомилась Марисса у Молнии, вылезая из штанов. – Как тут драться можно?

– Да как угодно почти, – был ответ. – А ты раньше, кстати, не могла поинтересоваться? – рассмеялась служительница. – А то полезла, не зная броду… Ладно, – ободряюще хлопнула она Мариссу по голому плечу. – Правила такие: глаза не выдавливать, пасть не раздирать, шею не ломать, в лицо и голову не бить. Вот и все. Кто пощады запросил или драться уже не может, тот проиграл. Вот и все, – повторила тетка. – А если нарушишь – тебя палкой по башке, и вон с арены. Да, еще клятву произнеси.

– Клятву?

– Ну да. Ты кому молишься?

– Тиамат. А не видно, что ли?

– Ну вот тогда и повторяй за мной: «Клянусь именем моей богини, что выхожу на честную схватку не из низменной злобы, а лишь чтобы показать мастерство, силу и ловкость, клянусь, что не буду пытаться убить свою соперницу или сознательно причинять ей вред, клянусь, что не буду поддаваться за деньги и не буду участвовать за деньги в подстроенных боях, клянусь, что не буду мстить за поражение и ненавидеть победителя…»

Марисса послушно повторила.

– Вот и все – давай одевайся. Вернее, раздевайся!

Марисса послушно разоблачилась до конца, передав мечи и украшения Торнану, и старательно обмотала чресла суровым полотном. Надела поданную маску, повязала волосы.

– Ну как я тебе? – спросила она кокетливо.

В каком-то футе от себя Торнан созерцал весьма милую девичью грудь, и зрелище это его равнодушным не оставило.

– Я же тебя видел уже в голом виде! – повторил он. Марисса не обиделась на этот раз.

– Чего не замечала, так это чтобы вам, мужикам, это зрелище надоедало, – задорно сообщила она.

«А ведь хороша! – вдруг подумал он. – Хороша девка!»

– Вот теперь идите давайте, – вдруг с напускной суровостью бросила им Молния. – А то у этого коротышки сейчас глаза вывалятся. Как три раза в било пробьют – так на второй арене и начнется все. Недолго уже ждать…

Торнан спустился вниз по оживленной лестнице, Чикко где-то отстал по дороге.

– Поставлю тебя в третью или четвертую пару, – сообщила Мариссе Молния после ухода капитана, растирая ее тело маслом. – Это лучшее место – на первых двух обычно ставки мелкие делаются, да и на последних номерах народ устает уже. А вот к третьей уже разогреваются хорошо, в самый азарт входят. Вот с кем тебе драться – не знаю, тут уж будет голый жребий. Куда новичка поставить – тут мы еще можем решать, а вот кто – это только перед выходом главный наш говорит, жребии тянет опять же.

– А тебе какая корысть мне помогать?

– Ну так ведь и нам с той игры кое-что перепадает, – усмехнулась Молния, размазывая свежее оливковое масло по спине Мариссы.

Огороженная деревянными щитами часть ристалища, отведенная для бойцов слабого пола, была забита народом если не под завязку, то весьма плотно. Народ тут собрался самый разный – от матросов и грузчиков до вполне богатых горожан. Тысячи три с половиной людей на глаз, если не больше. Сновали продавцы воды, разбавленной вином (именно так), и сушеных фруктов. Торговали тут не только, впрочем, съестным.

– А вот, уважаемый, купите свиточек озорной и занятный, – предложил человек средних лет с заплетенными в косички волосами, с небольшой корзинкой таких вот «свиточков».

Торнан удивился. Книг он, конечно, не покупал и не читал, но знал, что продаются они обычно в лавках и стоят недешево. А чтобы на состязаниях книги продавать, так это вообще ни в какую нору не лезет.