Марк Фрост - Альянс [litres]

Наконец они проехали мимо небольшого окошка, расположенного на высоте примерно тридцати футов над уровнем земли, и Уилл мельком глянул на остров и озеро.

Эллиот плавно остановил лифт на первом этаже, искусно манипулируя рычагом.

– Вот видишь, Уилл, множество старых механизмов превосходно функционируют, пока их должным образом обслуживают, – сказал Эллиот и подмигнул, открывая дверцу.

Они вышли в каменное фойе, чуть просторнее кабины лифта, а затем Эллиот открыл дверь, ведущую наружу, прямо на западную террасу. Цветастые клумбы обрамляли границы внутреннего дворика. За клумбами тщательно ухаживали, как и за остальными угодьями.

– Следуй за мной, – приказал Эллиот.

Достав из кармана складную шляпу, он аккуратно водрузил ее на голову. В лучах дневного солнца его кожа выглядела почти прозрачной. Когда он немного отошел, Уилл заметил за его ушами странный узор – чередующиеся белые и розовые полоски, похожие на прожилки на зеленых листьях мяты.

Это не шрам от Попутчика, но что же тогда, черт побери?

Слегка раскачиваясь, Эллиот вел его по мощеной дороге, плавно поднимавшейся от террасы. На вершине подъема на плоском участке земли росла кленовая и ясеневая роща, легкий ветерок, перебирающий листву деревьев, приятно смягчал дневную жару.

Тропинка заканчивалась на травянистой лужайке, окруженной деревьями, и Уилл понял, что они пришли на то маленькое кладбище, которое Аджай заметил с противоположного берега. По участку размером примерно в двадцать квадратных ярдов было разбросано около дюжины старинных, покосившихся со временем надгробий, покрытых мхом. Надписи, высеченные на камне, было сложно разобрать. Но на нескольких из них Уилл заметил фамилию Корниш.

– Иэн Корниш, основатель замка, отвел этот небольшой участок под семейное кладбище, – сказал Эллиот. – Остров оставался в руках Корнишей всего два поколения, пока Томас Гринвуд не выкупил его для Центра, прямо перед Великой Войной. Твоему поколению она известна как Первая мировая война.

Одно из надгробий, выглядевшее не таким древним, как остальные, было отгорожено низеньким черным заборчиком. На пьедестале возвышался массивный крест, простой и незамысловатый, с двенадцатью именами под ним и датой – май 1938.

– Что это? – спросил Уилл.

– Памятник.

– Кому?

– Как я понимаю, жутчайшей трагедии в истории школы, – проговорил Эллиот, проходя мимо. – Авиакатастрофа отняла жизни одиннадцати наших студентов и одного из учителей.

Двенадцать погибших. В 1938? Уилл задумался и мысленно вернулся к фотографии того самого обеда. Это был октябрь 1937, за семь месяцев до крушения. Двенадцать студентов. Двенадцать «Рыцарей»?

– Студенты выпуска 38-го года, – сказал тем временем Эллиот, не слишком заинтересованный историей монумента.

Чтобы не отставать, Уиллу пришлось поспешить за Эллиотом. У него не было времени, чтобы остановиться и прочесть имена на памятнике, но теперь он знал его местоположение и поклялся еще вернуться сюда.

Эллиот показал куда-то вперед и повел Уилла к двум большим памятникам на западе кладбища. На гребне холма, который давно уже обвалился и скатился к берегу в сотне ярдов отсюда, лицом к заходящему солнцу стояли скульптурные фигуры со школьного герба. Они были вырезаны из того же камня, из которого когда-то построили замок.

На вершине трехметровой колонны балансировал ангел, его глаза были подняты к небу, в левой руке он держал книгу, а в правой вознес меч. Под ним, вырезанный так, будто выходит из самой колонны, стоял рыцарь. Уилл подумал, что это, должно быть, вариация Паладина – талисмана школы. Воин занял оборонительную позицию, подняв щит и направив меч вниз, на невидимых земных врагов.

Девиз школы был вырезан на каменном свитке, который раскрывался как раз у ног Паладина : Знание – это Путь. Мудрость – это Цель.

На первый взгляд, обе колонны были одинаковыми, но статуя справа была немного светлее и выглядела менее потрепанной.

– Это могилы нашего основателя, – объяснил Эллиот, – и его единственного сына. Двух настоящих директоров школы.

«Нашего основателя». Но Эллиот ведь говорил, что никогда не учился здесь.

На каждом постаменте было выгравировано по два имени. На левой значилось:

ТОМАС УИЛЬЯМ ГРИНВУД 1883–1958

МЭРИ ФРЭНСИС ГРИНВУД 1890-1962

На правой:

ФРАНКЛИН УИЛЬЯМ ГРИНВУД 1920–1995

ЭЛИЗАБЕТ ГОВАРД ГРИНВУД 1921-1993

Чуть ниже и на той, и на другой колонне была вырезана пара сцепленных рук и фраза на латыни: « Requiescat in pace».

Покойтесь с миром.

Уилл смотрел на могилы своих предков. Все эти истории, которые родители рассказывали о своих родителях и о том, как те умерли еще до его рождения, – это все ложь. Ложь, построенная на лжи.

Он никогда даже не знал имени бабушки. А второе имя Франклина было Уильям.

Значит, Уильям – родовое имя.

Его глаза увлажнились, все тело будто горело, и не только из-за сильной жары. Он отвернулся, и ему пришлось сильно напрячься, чтобы не выдать своих эмоций.

Мистер Эллиот внимательно наблюдал за ним.

– Но ведь сейчас директор – мистер Рурк, – сказал Уилл.

– Конечно, – кивнул Эллиот.

– Вы сказали, что было только два директора.

Эллиот странно улыбнулся.

– Значит, выходит три, правильно?..

Аджай промаршировал в комнату, триумфально неся перед собой ноутбук.

– Пришлось немало попотеть, потому что защита была как у Пентагона. Но я взломал базу данных «Хэксли Индастриз»!

– Рассказывай, – попросил Уилл.

– Перефразируя Гилберта и Салливана, – Аджай подошел к столу и начал читать с экрана, – Стэна Хэксли можно назвать образцом современного миллионера.

– Причем тут Гилберт О'Салливан? – недоуменно спросил Ник.

– Сядьте в круг, дети, – проговорил Аджай, жестом приглашая всех за стол. – Я состряпал скромную презентацию.

Было около половины шестого. Друзья уже упаковали рюкзаки и теперь сели за стол в большой комнате. Аджай, не дотрагиваясь до ноутбука, расширил экран до размеров стены. Затем его син-апп запустил быстро мелькающую презентацию с фотографиями и статьями о местном магнате.

– Согласно внутренним документам, у Хэксли две фирмы. Одна – это обычный инвестиционный фонд, который гребет деньги лопатой, идя проторенной дорожкой жадности и беспринципности, – пользуется деньгами одних людей, чтобы купить компании других людей, содрать с них мясо и продать кости.

На экране появились фотографии Стэна Хэксли, изобилующие корпоративными штампами: Хэксли в каске вздевает руку к строящемуся небоскребу и совещается со своими помощниками, которые внимательно рассматривают чертежи.