Глен Кук - Хроники Черного Отряда: Черный Отряд. Замок Теней. Белая Роза

– А Госпожа?

– Сказать не решусь. Не нашел я у нее слабостей. Немного тщеславия, но не знаю, как за него зацепиться. Может, ее желание властвовать. Норовит захватить больше, чем может удержать… Не знаю. Она осторожна. И умна. Вспомни, как разделалась с мятежниками при Чарах. Убила одним камнем трех птичек. Госпожа не просто избавилась от мятежников; она выявила ненадежных Взятых и подавила попытку Властелина выбраться с их помощью.

– А как с ним?

– Пока это не проблема. Но он, вероятно, уязвимее Госпожи. Он не мыслитель. Он вроде быка. Так силен, что ума не надо. Ну, немного хитрости, как под Можжевельником, но большей частью – прямой удар кувалдой.

Следопыт задумчиво кивнул:

– А в этом, наверное, что-то есть.

Грай просчитался. Он забыл, что не только Горшка заинтересует его судьба.

Искать его начали, когда он не появился на работе. Колотили в дверь, стучали в окна – ответа не было. Кто-то подергал за дверную ручку. Заперто. Тут забеспокоились всерьез.

Одни предлагали пойти к высокому начальству, другие – действовать решительно. Последние победили. Замок был выломан, и собравшиеся очутились в доме.

Меблировка оказалась скудной, а чистота – почти противоестественной.

– Вот он! – заорал первый, кто поднялся на чердак. – У него вроде удар!

Толпа набилась в чердачную комнату. Грай сидел за столом; перед ним лежали пакет из промасленной кожи и книга.

– Книга! – удивился кто-то. – Ну как есть странный тип!

Кто-то пощупал горло Грая, обнаружил, что слабенький пульс есть, что Грай дышит, – но куда реже и поверхностней, чем у спящего.

– Да, наверное, удар. Сидел тут, почитывал, а его и скрутило.

– С моим дядей так было, – поддержал другой мужик. – Когда я пацаном был. Сидел, сказку баял, потом побелел и скопытился.

– Да он жив еще. Надо сделать что-то. Может, поправится.

Все, спотыкаясь и толкаясь, ринулись вниз.

Горшок узнал о случившемся, когда толпа ввалилась в штаб. Был он в тот момент на дежурстве, и новости поставили его в безвыходное положение. Он дал слово Граю, но и уйти с поста не мог. Сласть интересовался Граем лично, и оттого новости достигли его тут же. Полковник вышел из кабинета, углядел потрясенного Горшка.

– Слышал? Пошли глянем. А вы цирюльника приведите. И коновала.

Стоит задуматься о ценности человеческой жизни, когда в армии числятся коновалы, но нет врачей.

Начинался тот день знаменательно – редкостно ясным небом. Теперь набежали тучи, на деревянных настилах оставили пятнышки первые дождевые капли. Следуя вместе с дюжиной солдат за полковником, Горшок едва слышал замечания Сласти о необходимости их починки.

Дом Грая окружала толпа.

– Дурные вести не сидят на месте, сударь, – заметил Горшок.

– Да ну? Посторожите, ребята. Заходим. – Внутри полковник задержался. – У него всегда было так чисто?

– Всегда. У него был пунктик насчет порядка и распорядка.

– Странно. Его ночные прогулки как-то плохо вяжутся с порядком.

Горшок пожевал губу и подумал, не стоит ли передать полковнику послание Грая. Решил, что еще не время.

– На чердаке? – спросил полковник одного из тех, кто нашел Грая.

– Да, сударь.

Горшок уже взлетел наверх. Заметил пакет из промасленной кожи и не раздумывая сунул за пазуху.

– Сынок…

Горшок обернулся. В дверях стоял нахмуренный Сласть.

– Ты что делаешь?

Полковник был самой грозной фигурой, какую мог себе вообразить Горшок, – даже страшнее жестокого и требовательного отца. Юноша не нашелся с ответом. Он стоял и трясся.

Полковник протянул руку. Горшок отдал ему пакет.

– Так что ты делал, сынок?

– Э… сударь… однажды…

– Ну? – Полковник осмотрел Грая, не прикасаясь к телу. – Давай рассказывай.

– Грай попросил меня отправить письмо, если с ним что-нибудь случится. Ему казалось, что его время на исходе. И он сказал, что письмо будет упаковано в кожу – на случай дождя и все такое… Сударь.

– Понимаю.

Сласть пальцами приподнял подбородок Грая. Пакет он положил на стол, потом задрал старику веко. Зрачок был не больше булавочной головки.

– Гм… – Полковник пощупал лоб пострадавшего. – Гм… – Он нажал на несколько рефлекторных точек. Никакой реакции. – Странно. На удар не похоже.

– А что же это такое, сударь?

Полковник Сласть выпрямился:

– Может, ты мне подскажешь?

– Простите?

– Ты говорил, будто Грай чего-то ждал.

– Не совсем. Он чего-то боялся. Говорил, что стар и что его время вышло. Может, у него была какая-то болезнь, а он никому не признавался?

– Может быть. А, Хват. – Явился коновал.

Проделав те же манипуляции, что и Сласть, он выпрямился и пожал плечами:

– Не по моей части, полковник.

– Лучше перенести его туда, где за ним присмотреть можно. Этим ты и займешься, сынок, – приказал полковник Горшку. – Если он вскоре не придет в себя, придется кормить его насильно. – Он побродил по комнате, глянул на корешки томов. – Ученый человек. Так я и думал. Гора контрастов. Я все раздумывал, кто же он на самом деле.

Горшка кольнула тревога за Грая.

– Мне кажется, сударь, он когда-то был важной персоной в одном из Драгоценных городов, но потерял все и был вынужден вступить в армию.

– Об этом поговорим, когда перенесем его. Пошли.

Горшок последовал за очень задумчивым полковником. Может, все-таки стоило передать предупреждение Грая?

К исходу третьего дня мы со Следопытом успели вернуться к месту высадки, загрузить фургон и двинуться на север по дороге на Клин. И тут я призадумался – а не подвела ли меня логика?

Ни Гоблина, ни Одноглазого.

А беспокоиться не стоило. Настигли они нас близ Мейстрикта, крепости в Клину, которую Отряд, будучи на службе у Госпожи, когда-то удерживал. Съехав с дороги в рощу, мы готовились к ужину, когда услыхали перебранку.

– А я настаиваю, что ты во всем виноват, – верещал голос, принадлежащий, несомненно, Гоблину, – ты, червеобразный заменитель рыбачьей наживки! Да я бы тебе мозги в кисель превратил за то, что ты втравил меня в это дело, если бы только у тебя были мозги!

– Я виноват? Я виноват?! О боги, да он даже себе не способен сказать правду! Это я его втравил в им затеянную авантюру? Слушай, ты, пожиратель навоза, за этим холмом – Мейстрикт. Там нас помнят еще лучше, чем в Розах. А теперь спрашиваю еще раз: как пройти через город, чтобы нам не перерезали глотки?

Сдержав понятное облегчение, я не кинулся к дороге.

– Верхом едут, – сообщил я Следопыту. – Как по-твоему, где они взяли коней? – Я попытался отыскать хоть что-то светлое. – Может, выиграли в карты, шулера несчастные? Если Одноглазый не лез Гоблину под руку.

Шулер из Одноглазого такой же паршивый, как и честный игрок. Иногда мне кажется, что он склонен к самоубийству.