Глен Кук - Хроники Черного Отряда: Черный Отряд. Замок Теней. Белая Роза

Стрела Хромого попала Госпоже в четырех дюймах от сердца, между левой грудью и ключицей. Признаюсь, я горжусь тем, что извлек наконечник в такой жуткой обстановке, не лишив жизни пациентку. Но левую руку ей надо было обездвижить.

Теперь Госпожа подняла эту руку, потянулась к Душечке. Мы с Молчуном стояли мгновение недоуменно…

Госпожа притянула Душечку к себе. Она была так слаба, что, думаю, Душечка сама приблизилась к ней.

– Ритуал завершен, – прошептала она. – Я именую тебя, Тони Фиск.

Душечка беззвучно завизжала.

Безмагия заколебалась.

Лицо Молчуна почернело от видимой муки. Бесконечный миг он стоял, раздираемый обетом, любовью и ненавистью и, быть может, высшим долгом. По его щекам потекли слезы. А потом исполнилось мое давнее желание, и я готов был расплакаться сам.

Молчун заговорил:

– Ритуал завершен. – Ему трудно было произносить слова. – Я именую тебя, Доротея Сеньяк. Истинно именую тебя, Доротея Сеньяк.

Казалось, что сейчас он упадет в обморок Но этого не случилось.

Упала Госпожа.

Ворон приближался. Словно мало мне боли.

Мы с Молчуном смотрели друг на друга. Думаю, я выглядел не менее измученным, чем он. Потом он кивнул со слезами на глазах. Между нами был мир. Стоя на коленях, мы расплели тела наших женщин. Я прощупал шею Душечки; Молчун нервно наблюдал.

– С ней все будет в порядке, – успокоил я его.

С Госпожой тоже, но ему это неинтересно.

Я до сих пор не знаю, чего обе женщины ожидали в тот момент. Сколько каждая из них отдала року. В ту минуту кончилась их власть над миром. Душечка лишилась безмагии. Госпожа лишилась волшебства. Они нейтрализовали друг друга.

До меня доносились вопли. Падали наземь ковры. Всех этих Взятых Госпожа брала сама, и после случившегося на равнине она позаботилась о том, чтобы ее судьба стала их судьбой. Скоро к ним придет смерть.

На поле боя почти не осталось волшебства. Умирал Следопыт, забитый Властелином до смерти. Надеюсь, он уходит счастливым.

Но это был еще не конец. Нет. Оставался Ворон. Когда нас разделяло всего полсотни футов, он перестал цепляться за Горшка и пошел самостоятельно, грозный, точно воплощенное возмездие. Его взгляд не отрывался от Госпожи, но по походке было видно, что это представление, что он сейчас будет совершать подвиг во имя Душечки.

Ну, Костоправ? Позволишь?

Рука Госпожи вздрогнула в моих ладонях. Пульс слабый, но есть. Может быть…

Может быть, обойдется блефом.

Я подобрал свой лук и стрелу Хромого.

– Стой, Ворон.

Он не послушался. Наверное, не слышал. О черт! Если он не… все пойдет вразнос.

– Ворон! – Я натянул тетиву.

Он остановился. Воззрился на меня, точно пытаясь припомнить, кто я такой.

На поле боя воцарилась тишина. Все взгляды устремились на нас. Молчун опустил на землю Душечку, которую понес было в город, обнажил меч, держась между ней и источником угрозы. Почти забавно было наблюдать, как мы, точно близнецы, защищали женщин, чьи сердца нам не завоевать.

Гоблин и Одноглазый осторожно двинулись к нам. Я не знал, на чьей они стороне, но всяко не хотел их впутывать. Это должна быть дуэль: Костоправ против Ворона.

Черт! Черт! Черт! Ну почему бы ему просто не уйти?

– Все кончено, Ворон. Убийств больше не будет. – Кажется, мой голос дал петуха. – Слышишь? Все потеряно – и все выиграно.

Он смотрел не на меня, а на Молчуна и Душечку. И сделал шаг.

– Хочешь стать еще одним покойником?

Проклятье, переблефовать Ворона еще никому не удавалось. Смогу ли я? Придется.

Одноглазый благоразумно остановился в десяти футах от нас:

– Что ты делаешь, Костоправ?

Меня трясло. Трясло все тело, кроме рук, хотя плечи ныли от напряжения, – так я натягивал тетиву.

– Что с Эльмо? – спросил я. У меня перехватило горло – я уже знал, что услышу в ответ. – Что с Лейтенантом?

– Оба мертвы. Опусти лук.

– Не раньше, чем он бросит меч. – Эльмо был моим лучшим другом столько лет, что и не сосчитать. Слезы застили мне слезы. – Они мертвы. Значит, я остаюсь командиром? Старший по званию из выживших, так? Мой первый приказ: мир! Немедля! Все это сделала она! Она отдала свою силу ради этого мира! И никто не посмеет ее коснуться. Пока я жив!

– Тогда мы это изменим, – проговорил Ворон.

И двинулся вперед.

– Чертов упрямый осел! – взвизгнул Одноглазый, бросаясь к Ворону.

За моей спиной послышались шаги Гоблина. Слишком поздно. В Вороне было куда больше сил, чем мы подозревали. И его подстегивало безумие.

– Нет! – заорал я.

И спустил тетиву. Стрела пронзила бедро Ворона. Ту самую ногу, на которую он якобы хромал. Он упал с изумленным видом. Меч отлетел футов на восемь. Лежа в грязи, Ворон смотрел на меня, не в силах поверить, что я в кои-то веки не блефовал.

Мне и самому трудно было в это поверить. Горшок завопил и попытался кинуться на меня. Я, не глядя, огрел его луком по голове. Мальчишка отбежал и захлопотал над Вороном. Снова тишина и молчание. Все смотрели на меня. Я закинул лук за спину.

– Заштопай его, Одноглазый.

Я прохромал к Госпоже, опустился на колени, взял ее на руки – для владычицы мира она была поразительно легкой и хрупкой – и последовал за Молчуном к городским руинам. Казармы еще горели. Странное зрелище мы представляли, с женщинами на руках.

– Вечером отрядный сбор! – рявкнул я оставшимся в живых братьям. – Явиться всем.

Я нес Госпожу на руках до самого «Синего хрена» – раньше и не поверил бы, что способен на такое. И пока не опустил ее наземь, лодыжка меня не беспокоила.

Прихрамывая и опираясь на лук, поддерживая плечом Госпожу, я вошел в то, что осталось от общего зала «Синего хрена». Страшно болела лодыжка. А я-то думал, что все давно зажило.

Госпожу я опустил в кресло. Она была слаба, бледна и, несмотря на все наши с Одноглазым усилия, едва держалась в сознании. Я твердо решил не выпускать ее из виду. Опасность не миновала. У ее подчиненных больше нет причин миндальничать с остатками Черного Отряда. Да и сама Госпожа в опасности – исходящей не столько от Ворона или моих товарищей, сколько от нее самой. Она впала в глубочайшее отчаяние.

– Все пришли? – спросил я.

Присутствовали Молчун, Гоблин и Одноглазый, бессмертный Масло, в очередной раз раненный, и его постоянный спутник Крутой. Мальчишка-знаменосец Мурген. Еще трое из Отряда. И конечно, Душечка у Молчуна под боком. На Госпожу она старалась не смотреть.

Ворон с Горшком высовывались из-за стойки – пришли без приглашения. Ворон оставался мрачен, но, кажется, он взял себя в руки. Его взгляд не отрывался от Душечки.

Та выглядела страшно. Ее ударило сильнее, чем Госпожу. Но она победила. Ворона она игнорировала еще старательнее, чем свою противницу.