Глен Кук - Хроники Черного Отряда: Черный Отряд. Замок Теней. Белая Роза

– Отвали, Шед.

А когда покрасневший от унижения тавернщик поднялся из-за стола, Ворон буркнул:

– Подожди. Считаешь, что ты мне должен? Тогда я при случае попрошу об ответной услуге – и ты не откажешь. Идет?

– Конечно, Ворон. Все, что угодно. Только скажи.

– Ступай, сядь у огня.

Шед втиснулся между Асой и матерью, разделив их мрачное молчание. Ну и жуткий же тип этот Ворон, прямо дрожь пробирает.

А человек, который вызывал у окружающих такие чувства, в это время оживленно обменивался с глухой юной разносчицей знаками, которые заменяли им слова.

Я выпустил из руки меч, и он воткнулся в пол таверны. В изнеможении я и сам опустился на пол, кашляя от дыма. Кое-как дотянулся до перевернутого стола, оперся. Опасность миновала, но тело запоздало отреагировало на нее. Я был уверен, что на сей раз не выберусь живым из переделки. Если бы мы не заставили мятежников потушить пожар…

Подошел Эльмо, сел рядом, положил руку мне на плечи:

– Ранен, Костоправ? Найти Одноглазого?

– Не ранен, просто выдохся. Ох и давно же мне не было так страшно! Даже успел с жизнью попрощаться.

Он зацепил ногой валяющийся стул, поставил его и усадил меня. Старина Эльмо был моим лучшим другом. Жилистый, крепкий, он не привык унывать. Сейчас его левый рукав был пропитан кровью. Я попытался встать.

– Сиди, – приказал он. – Карман справится.

Карману, моему ученику, было двадцать три года. Черный Отряд состарился, по крайней мере его ядро, люди моего поколения. Эльмо уже за пятьдесят. Капитан с Лейтенантом как раз стоят на полувековом рубеже. Эх, где мои сорок лет?

– Всех накрыли?

– Почти. – Эльмо уселся на другой стул. – На улизнувших охотятся Одноглазый с Молчуном и Гоблином, – сказал он будничным тоном. – Половина мятежников провинции – с первого захода. Неплохо.

– Мы слишком стары для таких проделок.

Солдаты уже заводили пленных в таверну, выбирая тех, кто мог знать что-нибудь полезное.

– Пусть салаги с ними разбираются.

– Они не справятся без нас. – Взгляд Эльмо был устремлен в пустоту, слух ловил отголоски прожитых лет.

– Что-то не так?

Он покачал головой и заговорил, как бы споря сам с собой:

– Чем мы занимаемся, Костоправ? Когда-нибудь придет конец всему этому?

Я не ответил. Он не стал продолжать. Эльмо вообще мало говорит, в особенности о своих чувствах.

– Ты к чему клонишь? – подтолкнул его я.

– Мы в колее. Охотимся за бунтовщиками. Выполняем заказ и сразу беремся за следующий. Помнишь, как мы в Берилле служили синдику, как ловили инакомыслящих? И до Берилла… Тридцать шесть лет кряду одно и то же. И я никогда не был уверен, что поступаю правильно. А сейчас и вовсе…

Это как раз в его духе – лет восемь держать сомнения при себе и только теперь ими поделиться.

– Сейчас мы не в силах ничего изменить. Госпожа нас по головке не погладит, если заявим, что согласны делать только это и это, а вот это – уволь…

У Госпожи нам служилось не сказать что худо. Хотя Черному Отряду всегда доставались самые тяжелые задачи, мы не занимались грязной работой, ее выполняли регулярные войска. Само собой, иногда приходилось наносить упреждающие удары. Изредка и только в силу военной необходимости мы совершали массовые расправы. Но никогда не участвовали в чудовищных преступлениях. Да Капитан и не допустил бы этого.

– Костоправ, дело вовсе не в морали. Какая может быть мораль на войне? Кто сильнее, тот и нравственней. Нет, просто я устал.

– Больше не тянет на приключения?

– Уже много лет назад приключения кончились и началась рутина. И я ей занимаюсь по той единственной причине, что больше ничего не умею.

– Кое-что у тебя получается неплохо.

Эти слова, конечно, не утешили Эльмо, но других я не подобрал.

Валкой медвежьей походкой вошел Капитан. Холодным взглядом оценил нанесенный кабаку ущерб, затем приблизился к нам.

– Сколько пленных, Костоправ?

– Еще не считали. Думаю, взяли почти всю верхушку.

Он кивнул:

– Ты ранен?

– Вымотался. И морально, и физически. Такого страху натерпелся…

Капитан поднял опрокинутый стол, подтянул стул и водрузил на него ящик с картами. К нему присоединился Лейтенант. Немного погодя Леденец притащил Ловкача. Каким-то чудом хозяину таверны удалось выжить.

– Костоправ, у нашего приятеля есть для тебя кое-что.

Я развернул свою бумажку и записал имена, которые назвал Ловкач.

Командиры Отряда погнали пленных на работу – надо было выкопать могилы. Я лениво размышлял, догадываются ли эти люди, что готовят места вечного упокоения для самих себя. Мы не отпустим вражеского солдата, если нет твердой уверенности, что он будет верно служить Госпоже.

Ловкача мы освободили. Придумали легенду, как он ухитрился спастись, и уничтожили всех, кто мог его разоблачить. Леденец даже проявил благородство и убрал из его колодца трупы.

Вместе с Молчуном вернулись Гоблин и Одноглазый, двое наших низкорослых колдунов. Они устроили перебранку. Обмен колкостями – их обычное состояние. Так продолжается уже несколько десятилетий, и причина ссоры – тайна для меня. Капитан недовольно посмотрел на них:

– Сердце или Фолиант?

Сердце и Фолиант – единственные приличные города в Клейме. В Сердце правит король, наш союзник. Госпожа посадила своего человека на трон два года тому назад, когда Шепот убила его предшественника. В народе он не очень-то популярен. По моему мнению, впрочем так и не высказанному, Госпоже следовало бы избавиться от этого прохвоста, пока он не успел навредить.

Гоблин растопил камин – на рассвете в этом краю слишком уж холодно. Колдун опустился на колени и протянул к огню руки, чтобы отогреть пальцы.

Одноглазый покрутился за стойкой и обнаружил чудом уцелевшую кружку с пивом. Выпил одним духом, вытер рот и подмигнул мне.

– А вот и они, – пробормотал я.

– Кто? – оглянулся Капитан.

– Одноглазый с Гоблином.

– А-а. – Он вернулся к работе, не поднимая больше глаз.

В языках пламени перед жабьей физиономией Гоблина нарисовалось лицо. Он не заметил, потому что жмурился от блаженства, поджаривая пальцы. Я посмотрел на Одноглазого. Его единственный глаз тоже был закрыт, физиономия совсем сморщилась, просто складка на складке в тени широкополой шляпы. Очертания лица в огне стали более четкими.

– Э! – На секунду я даже испугался.

Это было похоже на лицо Госпожи. Вернее, на то лицо, которое было у нее при нашей встрече. Тогда, в разгаре битвы при Чарах, Госпожа вызвала меня, чтобы порыться в моем уме и выудить подозрения и догадки насчет заговора среди Десяти Взятых.

Мороз по коже. Я живу с этим страхом уже много лет. Если ей вздумается расспросить меня еще разок, Черный Отряд останется без главного лекаря и летописца. Тайны, что я храню, невероятно опасны, – чтобы они так и остались тайнами, Госпожа целые королевства сотрет с лица земли.