Мэри Пирсон - Сердце предательства [litres]

Вечерние трапезы в зале Санктума были долгими и утомительными, и в этом смысле они мало отличались от двора Морригана, только общение здесь было куда более шумным, грубым, и постоянно казалось, что вот-вот страсти разгорятся не на шутку. Только когда благословляли жертвоприношение, воцарялась удивительная тишина, служившая резким и странным контрастом непрерывному гулу сиплых голосов. Я выучила имена всех членов Совета – наместников, чивдаров , рахтанов, хотя многие имена казались мне почти одинаковыми. Гортан. Гуртан, Гунтур. Мекел, Малик, Алик. Только имя Кадена стояло особняком, его «двойники» мне так ни разу и не встретились. Чивдар Ставик, с которым я познакомилась раньше, в долине, казался невозможно хмурым и озлобленным, но из пяти армейских командиров оказался самым воспитанным.

Проще всего было общаться с наместниками. Большинство из них были так рады, что находятся здесь, в Санктуме, а не в своих безотрадных провинциях, что это благотворно влияло на их расположение духа. Трое рахтанов до сих пор отсутствовали, но те четверо, не считая Кадена, Гриза и Малика, что неизменно появлялись в зале, были настроены наиболее враждебно из всего Совета. Джорик и Дариус – это они тогда стояли плечом к плечу с Маликом, полуобнажив кинжалы при виде моего кланового платья, а у двух других – Терона и Гуртана, с лиц не сходила ядовитая ухмылка, которая казалась частью постоянной боевой раскраски. Мне они представлялись теми, кого Комизар пошлет завершить дело, с которым не справился Каден, – я ни секунды не сомневалась, что уж они-то доведут его до конца без малейшего колебания. Само слово «рахтан» на это указывало. «Не знающий неудач». Как ни трудно было мне это осознать, но я начинала понимать, что Каден каким-то непостижимым образом спас мне жизнь, притащив сюда.

Каждый вечер после трапезы члены Совета развлекались игрой в камни или в карты, а то и просто пили всю ночь напролет. Бесценные старинные вина Морригана они лакали, будто дешевую сивуху. С играми в камни я была незнакома, зато карточные узнала. Я помнила первый совет, данный мне Вальтером: Иногда, чтобы выиграть, не так важно уметь играть, как убедить противника, что он играет лучше . Я издали наблюдала за игрой, отмечая черты сходства и отличия с теми правилами, по которым играли мой брат и его товарищи. Сегодня вечером в одной игре ставки выросли донельзя, причем самая большая стопка фишек лежала перед Маликом. От гордости он раздулся, как петух на гумне, на лице расцвела та же самодовольная улыбка, с которой он заявил, что убивать Грету было просто.

Поднявшись, я подошла к игрокам. Пора и мне немного развлечься, решила я.

Я видел, как она приближается.

В ее походке было что-то, что меня насторожило. В том, как она скрестила на груди руки. В выбранном ею моменте. В нарочитой легкости, с какой она двигалась.

Я напрягся. Все это мне очень не нравилось.

Тут она улыбнулась, и я понял.

Не делай этого, Лия .

Но я не знал, не мог понять, что именно она задумала. Понимал только, что все это не сулит ничего хорошего. Я успел изучить Лию.

Я попытался закончить разговор с наместником Гарзвилом, увлеченно обсуждавшим детали перевозки репы и лаймов из его провинции в Венду.

– Лия! – окликнул я, но она пропустила это мимо ушей. Наместник повысил голос, пытаясь снова привлечь мое внимание, но я смотрел мимо него.

– Да все с ней в порядке, – хмыкнул наместник. – Отпусти немного поводья, парень. Гляди, она улыбается.

В том-то и дело. Он совсем неверно истолковал ее улыбку. Я же точно знал, что означает эта улыбка – беду. Пробормотав извинения, я поспешно отошел от Гарзвила, но не успел. Когда я подоспел к игральному столу, Лия уже разговаривала с двумя наместниками. Хотя это были те, кто принимал ее дружелюбнее прочих, я все равно остановился рядом, чувствуя: что-то должно произойти.

– Значит, цель собрать шесть карт с подходящими числами? Кажется, это нетрудно, – в веселом голосе Лии звучало любопытство.

Малик, сидевший напротив, сплюнул на пол и осклабился.

– Конечно, проще не бывает.

– Не только это, – заметил наместник Фейвелл, – Масти – эти цветные значки – тоже должны совпадать, если получится, конечно. Кроме того, одни комбинации выигрышнее других.

– Интересно. Думаю, я смогу в этом разобраться, – ворковала Лия. Она прилежно повторила вслух правила игры.

Я узнал характерный наклон ее головы, интонацию слов, сжатые губы. Я понял, что она намерена сделать, так же явственно, как боль в икре, которую до сих пор чувствовал.

– Отойди, Лия. Пусть они играют.

– Да пускай смотрит! Она может присесть ко мне на колено, – хохотнул наместник Умброз.

Лия посмотрела на меня через плечо.

– Да, Каден, мне хочется попробовать себя в этой игре, – и она снова отвернулась к столу. – Можно мне с вами?

– Тебе нечего поставить на кон, – проворчал Малик, – здесь не играют на интерес.

Лия прищурилась, потом, обойдя стол, оказалась рядом с ним.

– Верно, у меня нет монет, но есть кое-что ценное. Как насчет часа со мной наедине? – Она склонилась над столом, и голос ее зазвучал жестче: – Тебе такое понравится, правда, Малик?

Остальные игроки разразились одобрительными криками, утверждая, что такая ставка устроит каждого из них, и Малик ухмыльнулся.

– Играем, принцесса.

– Нет, – вмешался я. – Лия, ты не играешь. Хватит. Идем…

Лия обернулась, улыбаясь одними губами, но в глазах пылал гнев.

– Неужели я не вольна даже в такой малости? Неужели я настолько презренна и бесправна, Убийца ?

Она впервые назвала меня так. Наши взгляды встретились. Все с интересом ждали. Я покачал головой, не приказывая, но умоляя. Не делай этого .

Лия отвернулась.

– Я в игре. – И она опустилась на стул, который кто-то услужливо ей подвинул.

Ей выдали стопку деревянных фишек, и игра началась. Малик улыбался. Лия улыбалась. Улыбались все, кроме меня.

И Рейфа.

Он стоял позади толпы, собравшейся поглазеть на игру. Я крутил головой, ища Каланту и Ульрикса. Они должны следить за ним, но вместо этого тоже смешались с толпой зевак. Рейф бросил на меня острый обвиняющий взгляд, как будто я своими руками втолкнул девушку в волчье логово.

В первой игре Лия делала одну ошибку за другой. В следующей тоже. Она уже лишилась трети своих фишек и сосредоточенно хмурила брови. При следующей сдаче она проиграла не так много, но все же больше, чем могла бы себе позволить. С сомнением покачивая головой, она снова и снова перекладывала свои карты, громко просила сидящего рядом наместника напомнить ей, что ценится выше, красный коготь или черное крыло. За столом все улыбались и повышали ставки, рассчитывая на легкий выигрыш. Лия проиграла еще несколько фишек и совсем помрачнела. Она досадливо покусывала губу. Малик больше следил за выражением ее лица, чем за своими картами.