Мэри Пирсон - Сердце предательства [litres]

С гримасой отвращения на лице он чуть помедлил, потом взял длинную бедренную кость и, больше не удостаивая меня взглядом, отвернулся к Каланте.

– Кажется, если их не убьет Комизар, они могут поубивать друг дружку, – с язвительной ухмылкой заметил наместник Фейвелл, обращаясь к Ставику.

– Нет хуже врага, чем бывший любовник, – ответил Ставик.

Оба засмеялись, как будто знали это по опыту.

Все идет согласно нашему плану, твердила я себе.

Это просто спектакль. Всё это.

Спектакль, который может разорвать душу в клочья. За весь вечер Рейф больше ни разу не взглянул в мою сторону.

Каден готовился ко сну в полном молчании. Но от такого молчания любой звук казался оглушительным – его дыхание, шаги, плеск льющейся из кувшина воды. Воздух искрился от напряжения.

Умывшись над тазом, он пригладил волосы мокрыми руками, все движения его были резкими. Он пересек комнату и с лязгом расстегнул ремень.

– Солдаты сказали, что сегодня ты сидела на стене за окном, – заговорил Каден, не глядя в мою сторону.

– Это запрещено?

– Это нежелательно. Слишком высоко падать.

– Мне нужен был свежий воздух.

– Они сказали, ты пела песни.

– Поминовения. Это морриганская вечерняя традиция. Ты же помнишь, правда?

– Солдаты сказали, люди собирались и слушали.

– Верно, но их было немного. Я им в диковинку.

Каден открыл сундук и бросил в него ремень и ножны. Сам нож он положил под меховой ковер рядом с местом, где спал – держал оружие под рукой даже в собственной запертой комнате. Что это было – привычка или требование к рахтанам быть всегда наготове? Это напомнило мне, что нож Натии до сих пор спрятан у меня в башмаке, так что разуваться надо очень осторожно.

– Что-то случилось? Я неправильно произнесла благословения? – спросила я, пытаясь развязать шнуровку на спине.

Каден стянул сапог.

– Ты все сделала прекрасно.

– Но?

– Ничего, – он заметил, как я сражаюсь с завязками. – Дай-ка я посмотрю.

Я повернулась.

– Кажется, Астер их запутала.

Его пальцы забегали по моей спине, расплетая тесемки. Наконец шнуровка поддалась.

– Готово.

Я повернулась к Кадену. В его взгляде светилось тепло и забота.

– Дело не в том. Увидев тебя в этом платье, я… – Он помотал головой. – Я испугался. Я подумал… А, не важно.

Ни разу я не видела, чтобы Каден с таким трудом подбирал слова. Или признавался, что испуган. Он отошел, сел на койку.

– Будь осторожна, Лия, не перегибай палку. – Он стащил второй сапог.

– Ты беспокоился за меня?

– Конечно, я за тебя беспокоился, – рявкнул он.

Я застыла, не понимая, отчего он вдруг вспылил.

– Меня приняли, Каден, это знак приязни. Вот и все. Разве ты не этого хотел?

– За такие знаки приязни можно получить смертный приговор.

– От Совета?

– У нас почти ничего нет, Лия, кроме нашей гордости.

– К узнице отнеслись с уважением. Что в этом дурного?

Он кивнул.

– Ты не успела здесь появиться, как…

– Но, Каден, люди, которые приветствовали меня, были венданцами.

Своим взглядом он чуть не прожег во мне дыру.

– Но не те, что носят смертельное оружие.

Бесспорно, орудия труда Эффиры были совсем иного рода, чем у Малика с его солдатней. Я подсела к Кадену.

– Что это за клан Меурази? Почему они так важны?

Каден начал рассказывать, что город населяют люди из всех провинций. Все они селились своими кланами. У каждого клана имелись свои особенности, ни один квартал не походил на другой. Но только клан Меурази являлся образцом для всех венданцев и выражал их ценности: здоровье, выносливость, твердость. Они поддерживали и хранили многие обычаи старины, забытые другими, но самое главное – оставались верными.

– Они по-своему одеваются, даже если для этого приходится сшивать лоскуты. Каждый вносит в это посильный вклад. Корни их родословной уходят в глубокую старину, к единственной дочери Госпожи Венды. Да, после смерти Венды первый Комизар снова женился, и у него было много детей от других жен, но Венда оставила только одно дитя, Меураз. Конечно же, это честь для всякого быть принятым их кланом. Но пленница… – Он помотал головой, словно пытался это осознать. – Так просто не может быть. Ты говорила о чем-то с Эффирой в шатре?

Я вспомнила ее выражение лица, когда Астер произнесла мое имя, а потом тихий шепот, когда я сняла рубаху и все увидели каву на моем плече. Обычаи старины . Уж не повторяют ли Меурази до сих пор те причитания безумной женщины? Красивое имя , сказала Ивет. Возможно, не просто красивое, но видя, какую реакцию вызвало у Совета известие о добром отношении клана ко мне, а также явное неодобрение Кадена, я решила повременить и до поры придержать этот козырь.

– Нет, – сказала я вслух. – Мы говорили только о нарядах.

Он настороженно смотрел на меня.

– Будь осторожна. Не высовывайся, Лия.

– Ты уже говорил это и раньше.

– Но ты, кажется, так меня и не услышала.

Я вскочила на ноги.

– В чем моя вина? – выкрикнула я. – Это ты, ты потащил меня на джехендру , хотя я говорила, что мне не нужна одежда! Я купила одно, а мне доставили другое. Если бы я оскорбила женщин, отказавшись взять платье, ты отчитал бы меня и за это! А благословение сегодня вечером – разве я сама вызвалась? Нет! Каланта ткнула мне прямо в лицо блюдом с костями. Что оставалось делать? Скажи, могу ли я сделать хоть что-то, что было бы правильным в твоих глазах?

Каден вздохнул и тяжело поднялся, опираясь о колени.

– Ты права. Прости. Ты не просила ни о чем из этого. Я просто устал. День был трудный.

Мое возмущение улеглось. Возможно, Каден выработал это умение, когда учился на Убийцу, но он никогда не выглядел усталым. Он был всегда бодр и свеж, готов к действиям. А вот сейчас его утомление было заметно.

Я подобрала ноги на койку и развязала шнурки.

– А где ты был целый день?

– Обязанности. Просто выполнял свои обязанности распорядителя.

Что это за обязанности такие, после которых на нем лица нет? Или, может быть, он заболел? Он взял несколько одеял и кинул поверх ковра.

– Сегодня я могу лечь на полу, – предложила я.

– Нет. Не обращай внимания.

Каден снял рубашку. Его шрамы всегда пугали меня, сколько бы раз я их ни увидела. Страшное воспоминание о том, как жесток его мир. Он прикрутил фитили светильников, а когда я переоделась, задул и свечу. Теперь даже тени не плясали по стенам, мешая уснуть.

Долго мы лежали в тишине, и я уже подумала, что Каден уснул, когда он заговорил.

– А ты? Чем еще ты сегодня занималась?

Видно, он устал не так уж сильно, раз в голове продолжали крутиться такие вопросы. Что-то подозревает?

– Еще ? Что ты имеешь в виду?