Мэри Пирсон - Сердце предательства [litres]

Наконец-то вдвоем без свидетелей в моей комнате – и руки у меня свободны.

Вот она, возможность, о которой я мечтал каждую ночь, пересекая долину Кам-Ланто. Я смотрел на него, замерев. У меня все шансы его одолеть, даже если он успеет выхватить оружие.

Каден усмехнулся.

– Предположим даже, ты сможешь меня обезоружить, но стоит ли? Подумай как следует. Я стою между Лией и Маликом и сотней таких, как он. Не забывай, где находишься.

– Не очень-то ты высокого мнения о своих соотечественниках, – я пожал плечами. – Но в таком случае не жди другого и от меня.

Он подошел ближе.

– Малик хороший воин, но злопамятен – особенно, если кто-то берет над ним верх. И тем более, если этот кто-то ему по пояс. Так что, если тебе не безразлична…

Я сел и взялся за башмаки.

– Девушка меня не интересует.

– Ну, разумеется.

Он шумно вдохнул. Подошел к столу и взял в руку чашку, из которой чуть раньше пила Лия. Не отрывая от меня глаз, провел пальцем по ободку и поставил обратно на стол.

– А если она тебя не интересует, то нам с тобой нечего делить, верно? Ты здесь только ради своего принца.

От злости я чуть не порвал кожаные завязки на башмаках. Трудно поверить, что это с ним я прожил бок о бок почти половину лета. Не понимаю, как нам удалось не поубивать друг друга, такую неприязнь мы испытывали, постоянно, с самого первого рукопожатия во дворе таверны. Доверяй своему чутью , всегда повторял мне Свен. Как жаль, что я не сделал этого тогда. Надо было перерезать ему…

– Chimentra . Тебе может понравиться это слово, – сказал он. – Ничего похожего нет ни в морриганском, ни в дальбрекском. Ваши языки очень близки, по сути это один язык, одного королевства, разделенного надвое. Нашему народу все давалось непросто, он вынужден бороться за все, иногда даже за свои слова. Это слово – от Госпожи Венды, из рассказанной ею истории о существе с двумя ртами и без ушей. Один рот не слышит, что говорит другой, так что вскоре оно запуталось в сети из собственной лжи.

– Просто другое название лжеца. Но я понимаю, зачем вам это слово. Не всякому государству оно нужно.

Он отошел к окну, выглянул, не боясь поворачиваться ко мне спиной, но не убирая руку далеко от висящего на поясе кинжала. Рассмотрев узкое окно и как будто прикинув на глаз его ширину, он снова повернулся ко мне.

– Мне все же очень любопытно, как это срочное послание Венде от принца поспело точно к приезду сюда Лии. Почти как если бы ты крался за нами по пятам. Интересно и то, что ты заявился один, без пышной свиты. Разве так обычно путешествуют изнеженные придворные вроде тебя?

– Да, если не хотим посвящать в курс дела весь двор. Принц уже подбирает новый кабинет на смену отцовскому, но если хоть кто-то разнюхает о наших планах, все пропало. Даже у принцев власть не безгранична. По крайней мере, пока они не станут королями.

Каден пожал плечами, показывая, что короли и принцы его мало интересуют. Зашнуровав второй башмак, я поднялся. Взмахом руки он показал мне, чтобы я шел первым. Когда мы вышли в коридор, он спросил:

– Доволен ли ты жильем?

Комната представляла собой будуар с огромной кроватью, пуховой периной, сетчатым пологом, коврами на стенах и уютными мягкими халатами в шкафу. В ней пахло ароматными маслами, пролитыми винами и еще чем-то, о чем я предпочитал не думать.

Каден нарушил мое молчание:

– Это одна из его слабостей. Комизар не принимает посетителей женского пола в собственных покоях. Видимо, он решил, что изнеженному вельможе здесь будет уютно. Что ж, как я вижу, он оказался прав, – он остановился и посмотрел мне в лицо. – Мое собственное жилье намного скромнее, но Лии оно пришлось по вкусу. Если ты понимаешь, что я хочу сказать.

Мы стояли лицом к лицу. Я понимал, что за игру он ведет.

– Хочешь раздразнить меня, чтобы я на тебя бросился, и тогда ты сможешь перерезать мне глотку?

– Мне незачем перерезать тебе глотку. Но я должен тебя предупредить. Если хочешь, чтобы Лия осталась в живых, держись от нее подальше.

– А теперь ты грозишься убить ее?

– Не я. Но если у Комизара или Совета возникнет хоть легкая тень подозрения, что вы двое что-то замышляете, спасти Лию не смогу даже я. Помни, твой обман могут разоблачить. Не тяни ее за собой. Да, и не забывай – прошлой ночью она предпочла тебе меня .

Потеряв голову, я прижал его к каменной стене, но его нож уже был у моего горла. Он улыбался.

– Еще одна любопытная деталь, которая не дает мне покоя, – хотя ты и проиграл мне в состязании на бревне, но по отточенным движениям можно узнать скорее хорошо подготовленного солдата, чем кисейную благородную барышню.

– Может, просто тебе нечасто приходилось встречать кисейных благородных барышень .

Каден опустил нож.

– Это верно.

Остаток пути до зала Санктума мы проделали молча, но его слова кувалдой били мне в висок… Не тяни ее за собой… хоть легкая тень подозрения, что вы вдвоем что-то замышляете…

А Каден, похоже, уже догадывается. Как ему это удалось, я не знал, но мне следовало быть убедительнее, чтобы уверить его и прочих дикарей: нас с Лией ничто не связывает. Мерзко было это сознавать, но он был прав в своих рассуждениях – если меня раскусят, я не должен погубить и Лию.

Одобрил и принял клан Меурази.

Я понимала, что должна чувствовать страх. Одобрение – это искра, из которой может разгореться ненависть, а я никак не должна была допустить, чтобы Совет невзлюбил меня еще больше.

Но клан приветствовал и принял меня . И я это почувствовала. Отвернуться от этого я не могла. Я ощущала их поддержку в каждом стежке, в каждом кожаном лоскуте того платья, которое было на мне сейчас. Я чувствовала удивительную полноту и цельность. Маленькая Ивет сказала, что Эффире понравилось мое имя. Неужели простые венданцы за стенами Санктума слышали прежде имя Джезелия, и не откуда-нибудь – а из забытых песен, передаваемых из поколения в поколение в их родах?

Я размышляла о том, не преувеличивает ли Каланта враждебность Совета ради собственной выгоды? Прошлым вечером она наблюдала за Рейфом с не меньшим интересом, чем Комизар, – вот только причины у нее могли быть совсем иными.

– Идем же, – Каланта нетерпеливо подтолкнула меня в спину.

Я вошла в зал Санктума. В нем было шумно и многолюдно, и я понадеялась, что смогу проскользнуть на свое место незамеченной, но тут один из наместников, увидев меня, оторопело замер и закашлялся, обрызгав элем своих соседей. Какой-то чивдар неслышно выругался.

Мое беззвучное появление встряхнуло всех не меньше, чем если бы в зале раздался визг резаного поросенка. А когда толпа солдат расступилась, меня увидели Рейф и Каден. Они сидели за столом в другом конце зала, но при моем появлении медленно поднялись. У обоих был странный вид – смущенный и даже испуганный, словно прямо перед ними вдруг выскочил дикий зверь. Рейф не мог знать, что означает наряд из кожаных заплаток, и я недоумевала, почему и он глядит на меня так же.