Эрика Йохансен - Завоевание Тирлинга [litres]

– Ваше Величество, генерал имеет сообщить, что Аргосский перевал пал.

Стоящий подле нее Булава рявкнул на гонца, но Келси не отрывалась от черного облака на горизонте, старясь не моргать.

– Мортийцы уже начали переправлять припасы через Аргос: это значительно сократит время их снабжения. Прошлой ночью тысячное подкрепление также спустилось по Перевалу. Завтра они достигнут мортийской границы. Вся мортийская армия перешла Криту и заняла северный берег Кадделла, и скоро головной отряд вытеснит тирцев и с южного берега. По общим оценкам это произойдет в пределах трех дней. Генерал считает, что мортийцы намереваются держаться Кадделла до самого Нового Лондона.

Гонец замолчал, и Келси услышала, как он сглотнул.

– Продолжайте.

– Генерал Бермонд имеет сообщить, что тирская армия потеряла более двух тысяч человек, более трети своих сил.

Келси больше не могла держать глаза открытыми и моргнула, на секунду перестав видеть горизонт. Но когда она их снова открыла, облако по-прежнему оставалось там.

– Что еще?

– Это все, что я имею доложить, Ваше величество.

Хороших новостей нет. Разумеется.

– Лазарь, когда мортийцы доберутся до стены?

– Думаю, меньше, чем за неделю. Не позволяйте расстоянию вас обмануть, госпожа. Хотя Бермонд делает все возможное, мортийцы способны продвигаться на две-три мили в день. Они будут здесь к концу месяца, не позже.

Келси посмотрела вниз, на лагерь беженцев: на эту раскинувшуюся мешанину лишений, нехватки жилья, голода. Эта ответственность также лежит на ней. Она повернулась к гонцу.

– Сообщите Бермонду, что мы переводим беженцев внутрь города. Это займет, как минимум, пять дней. Бермонду не подпускать мортийцев к лагерю, пока не завершится эвакуация, затем отступить и удерживать мост.

Гонец кивнул.

– Молодец. Свободен.

Он кинулся к лестнице и исчез из вида. Келси снова повернулась к Алмонту.

– За эвакуацию лагеря должен отвечать Арлисс. Его люди знают имена и лица тех, кто внизу.

– Госпожа, уверяю вас…

– Ты, правда, думал, что я не узнаю, Лазарь? Его маленькие приспешники повсюду в лагере: торгуют наркотиками, словно завтра не наступит.

– Для этих людей завтрашнего дня действительно не существует, Ваше Величество.

– Ах. Я так и знала. – Келси повернулась к нему, чувствуя, что ее гнев переходит на новый уровень. Но под ним скрывалось кое-что похуже: стыд. Она жаждала, чтобы Булава ее похвалил, точно так же, как всегда ждала похвалы от Барти. Но Барти одобрял ее безоговорочно. Одобрение Булавы казалось чем-то более ценным, заставляя Келси его заслужить, и понимание, что она провалилась, очень глубоко ранило.

– Я знала, что рано или поздно ты скажешь мне, что я все испортила.

– Что сделано, то сделано, госпожа.

Еще хуже: мало того, что Булава ее не одобрял, он даже отказывался это обсуждать.

Глаза Келси увлажнились, но ярость заставила слезы отступить.

– Полагаю, ты думаешь, что я прямо как она.

– Вы проводите слишком много времени, сравнивая себя с матерью, госпожа. Это всегда было вашей слабостью.

– Конечно! – выкрикнула Келси, не заботясь, что рядом стражники. – Она затмевает все, что я пытаюсь здесь сделать! Я и шага не могу ступить, не нарвавшись на ее ошибки!

– Возможно, госпожа, но не обманывайте саму себя. Вы также совершаете и свои собственные ошибки.

– На Торна намекаешь?

Он отвел взгляд, и Келси прищурилась:

– Ты это не серьезно.

– Послушайте, госпожа. Очень внимательно. – Булава побледнел, и Келси внезапно поняла, что каменное выражение его лица, которое она ошибочно принимала за смирение, на самом деле было гневом. Глубоким, безмолвным гневом, что гораздо хуже бурлящей ярости, которой, на ее памяти, Булава отдавался раз или два. – Вы сделали много вещей, которые я бы не сделал. Вы азартны. Вы не продумываете последствия, не принимаете советы людей, более осведомленных, чем вы. И все же до сих пор я никогда не осуждал ваши действия.

– Почему? – прошипела она. – Почему Торн так важен?

– Да Торн тут ни при чем! – взревел Булава, и Келси отпрянула. – Перестаньте вести себя, как ребенок! Это вы, госпожа. Вы изменились!

– Это? – Келси провела рукой по лицу и шее. – Тебя это заботит?

– Мне плевать, если вы превратитесь в саму Прекрасную Королеву, но проблема не в вашем новом лице, госпожа. Вы другая .

– Менее наивная.

– Нет. Более жестокая.

Келси сжала челюсти.

– И что с того?

– Подумайте, госпожа. Есть вещи и пострашнее, чем стать вашей матерью.

Гнев Келси прорвался, и несколько секунд она была на волоске от того, чтобы вцепиться в Булаву и перекинуть его через стену. Она могла сделать это, она знала… Казнь Торна разбудила что-то внутри нее, какую-то тварь, преследующую ее в повседневной жизни, ищущую любой повод, чтобы выпрыгнуть. Эта тварь была хищной, безжалостной и не хотела снова засыпать.

Булава шагнул вперед, протягивая руку, чтобы взять ее за плечо. Булава никогда не прикасался к ней, если вопрос не касался безопасности, и Келси так удивилась, что тут же успокоилась, чувствуя, как гнев отступает.

– Снимите ваши драгоценности, госпожа, – попросил Булава. – Отпустите их. Да, они принесли немалую пользу, но это не стоит того, что с вами происходит. Я их спрячу. Никто никогда их не найдет. Возведите свой трон, свое наследие на чем-нибудь другом.

На мгновение Келси задумалась, не прав ли он, не таится ли корень зла в ее драгоценностях. Сны, голоса, постоянные вторжения Лили… какая-то часть жизни Келси, похоже, потерялась в пути. То, как ее стражники смотрели на нее теперь, когда думали, что она не видит: неуверенно, недоверчиво, иногда даже испуганно. Чувство беспомощности, когда она поглядела в зеркало и обнаружила уставившееся на нее лицо Лили. Все стало плохо, и Келси даже не была уверена, когда именно это произошло.

Но сапфиры… Булава просил о невозможном. И не важно, что сапфиры больше ничего не делали и казались безжизненными. Они принадлежали ей, и теперь Келси столкнулась с жестокой правдой: у нее были свои наркотики. Просто в другой форме.

– Нет, – наконец, ответила она. – Даже не проси.

Она почти физически почувствовала на себе его тяжелый взгляд.

– У нас будут с этим проблемы, Лазарь?

– Полагаю, это зависит от вас, госпожа. Я королевский стражник. Я давал присягу.

Кто-то прочистил горло у Келси за спиной, и она резко обернулась, разъярившись, что ей осмелились помешать. Но это оказался всего лишь Корин, стоявший на верхней ступеньке лестницы.

– Продолжим позже, – сказала она Булаве.

– Жду не дождусь.

Она бросила на него взгляд, чувствуя, как гнев снова попытался поднять голову, но затем успокоился. В конце концов, это всего лишь Булава, Булава, вечно говорящий правду, которую Келси не хотелось бы слышать. Она прижала руку к виску, внезапно запульсировавшему, и почувствовала, словно ее разум тянут в две стороны, в прошлое и будущее. На одном конце стояла Лили Мэйхью и странный англичанин, который подарил им всем новый мир, создал колонию и дал королевству свое имя, а на другой – мортийская армия, ломающая стены ее города. Келси четко видела каждый шаг: пролом стены, льющаяся в него черная масса, кровавая вакханалия. Мужчины, женщины, дети… никого не пощадят. Разорение Нового Лондона – вот как это назовут, ужас, который уничтожит Тирлинг на много поколений. Неужели нет никакой альтернативы? Сможет ли она уничтожить мортийскую армию, как уничтожила Торна? Попробовать можно, но как будут страшны последствия, если ничего не получится… Келси снова повернулась к горизонту, и хотя это было лишь ее воображение, черное облако, казалось, успело приблизиться. Безумие манило, и Келси чувствовала, что оно примет ее, если она позволит. Глубокая, темная пустота, которая обернет ее, словно плащ, и заслонит ото всех неурядиц.