Лэйни Тейлор - Мечтатель Стрэндж [litres]

Тело Сарай бесконтрольно задрожало. В ее голову пробился сон.

– Только не это, – прошептала она и съежилась еще сильнее, пытаясь понять, что это значит. – Только не это.

Люлька должна отгонять сны. Неужели она забыла ее выпить? Нет, на языке все еще чувствовался горький привкус.

Тогда как ей мог присниться сон?!

Девушке вспомнились времена до люльки, натиск кошмаров, которые побудили Старшую Эллен начать варить зелье. Сарай казалось, что ее нагнали все ужасы, которые она собрала за эти годы – весь арсенал, обернувшийся против нее. От этого и защищала ползучая серая пустота – ну, или должна была защитить.

В конце концов она встала. Хотелось принять ванну, но это значило, что ей придется идти в дождевую комнату и наполнять её, а потом звать Руби, чтобы подогреть воду – это больше проблем, чем она сейчас могла вынести. Посему Сарай вылила холодную воду из графина и умылась. Затем расчесалась, заплела волосы, переоделась в новую сорочку и вышла в главную комнату, где стояла нетронутая кровать ее матери, но за занавесками не мелькали призрачные лица женщин. Сарай все равно передернуло, и она поспешила пройти дальше – через двери-шторы и по коридору, где встретила Младшую Эллен, которая несла ей поднос. На нем был чай – не настоящий, тот уже давно закончился, а травяная настойка, чтобы пробудиться от люльки, – и печенье, поскольку Сарай всегда просыпала обед.

– Что-то ты сегодня рано, – удивленно подметила Эллен, и Сарай попыталась скрыть свое расстройство слабой улыбкой.

– Я бы не сказала, что полдень – это рано.

– Ну, для тебя это рано. Тебя что-то разбудило?

– Это мой чай? – уклонилась она от ответа, беря чашку с подноса и наполняя ее настойкой из маленького чайничка. Воздух наполнился ароматом мяты. – Спасибо, Эллен.

С этими словами Сарай пошла с чашкой дальше, оставив сбитого с толку призрака позади.

Девушка прошла мимо галереи и направилась прямиком на кухню, чтобы пообщаться со Старшей Эллен, у которой в строгой секретности поинтересовалась, можно ли как-то усилить действие люльки.

– Усилить? – повторила та, округлив, а затем прищурив глаза. – Что случилось?

– Ничего, – солгала Сарай. – Просто волнуюсь, что со временем ее действие ослабнет.

И она действительно волновалась об этом, но… действие зелья не ослабло со временем. Оно просто перестало работать, а Сарай не была готова справляться с последствиями.

– И что, ослабло? Не ври мне! Знаешь же, что увижу. – Голос няни посуровел, и когда Сарай посмотрела на нее, Старшая Эллен превратила свое лицо в ястребиное: желтые и строгие глаза под косой линией надбровных дуг, покрытых перьями, на месте носа – смертельно опасный крючковатый клюв.

– Не надо! – взмолилась Сарай, не сдержав смеха. – Ты же знаешь, что я не могу устоять перед ястребом.

– Просто смотри мне в глаза и попробуй соврать.

Это была их детская игра. Старшая Эллен никогда не командовала ими и не заставляла повиноваться или вести себя определенным образом. Это бы плохо закончилось, особенно в те времена, когда их таланты еще не были под контролем. Нет, она прибегала к более хитрым методам, как этот, и добивалась лучших результатов. Как оказалось, ястребу действительно сложно солгать.

– Так нечестно! – воскликнула Сарай, прикрывая глаза. – Ты не можешь просто мне довериться и помочь?

– Конечно могу, но я должна знать, насколько это срочно. Меня давно интересовало, когда у тебя выработается привыкание. – «Когда», не «если». – Это уже происходит?

Сарай открыла глаза и обнаружила, что Старшая Эллен вернула себе прежнее обличье: пристальный взгляд ястреба сменился пронзительным, сострадательным и человеческим. В ответ она еле заметно кивнула и была благодарна, когда та не стала углубляться в тему.

– Что ж, ладно, – сказала Старшая Эллен без всякой суеты – сплошной профессионализм. – Добавим половину дозы по утрам. Я повожусь со следующей партией и подумаю, что можно сделать.

– Спасибо.

Должно быть, в ее голосе отчетливо слышалось облегчение, поскольку Старшая Эллен так на нее посмотрела, что напомнила ястреба без всяких трансформаций. Затем осторожно сказала:

– Знаешь, она ведь не будет работать вечно. Что бы мы ни делали.

– Не волнуйся за меня, – с напускной беззаботностью ответила Сарай, но когда она вышла в галерею, то добавила вполголоса, чтобы никто не услышал: – Сомневаюсь, что нам нужно задумываться о вечности.

Первой она увидела Спэрроу, присевшую среди своих орхидей – лицо мечтательное, руки оплетены заметно увеличившимися лозами, медленно струящимися между пальцев, чтобы сплестись с другими и заполнить промежутки, в которых еще мелькал мезартиум. За столом Минья с Фералом сражались на военной доске, глубоко погрузившись в игру. По сердитому выражению лица было ясно, что Ферал проигрывал, в то время как Минья выглядела скучающей и пыталась подавить зевок, прежде чем передвинуть свою фигурку.

Сарай еще никогда так не радовалась предсказуемости их монотонной жизни в цитадели. Сейчас она насладилась бы даже кимрильским супом с его умиротворяющей унылостью.

Тем не менее этот вечер не будет ни умиротворяющим, ни унылым.

– Бедняжка, – услышала она проникновенный голос Руби и, повернувшись, увидела ее прямо перед Ари-Эйлом. Сарай резко остановилась. До чего поразительно было встретить его снова – после того, как она видела его труп. Минья обещала отпустить юношу, но он определенно все еще был с ними, и если он смирился с основным фактом своего нового существования – что они живы, а он нет, – то никоим образом не смягчился по отношению к ним. Его недоумение исчезло, оставив больше места для враждебности. Минья поставила его в угол, как ненужную метлу или зонтик, но призрак, как ни удивительно, все равно пытался сопротивляться.

Или не так уж и удивительно. Под наблюдательным взглядом Сарай ему с невероятным усилием удалось подвинуть ногу на пару сантиметров, что означало одно: Минья все еще играла с ним, не усиливая хватку на его воле, чтобы подарить ложную надежду.

Руби стояла перед ним на редкость скромная – в черной сорочке по колено. Руки убраны за спину, одна нога застенчиво заведена за щиколотку другой.

– Знаю, должно быть, это ужасное потрясение, – говорила она. – Но скоро ты поймешь, что мы не такие уж и плохие. То, что случилось раньше… мы не имеем к этому никакого отношения. Мы не такие, как наши родители.

Она протянула руку, чтобы коснуться его щеки. Ласковый, нежный жест. Руби вела себя безрассудно, но она хотя бы не играла с призраком, как Минья. Сарай знала, что она пыталась утешить парня. Но мертвец, увы, был не в настроении.

– Не прикасайся ко мне, божий отпрыск! – прорычал он и чуть не укусил ей руку как животное.