Лэйни Тейлор - Мечтатель Стрэндж [litres]

– Но у нас есть Костер, – сказала девочка, глядя на Руби не столько с пренебрежением, сколько с холодным расчетом.

– А что я? – настороженно спросила та.

Минья сосредоточила на ней взгляд:

– Ну, полагаю, твой дар способен на большее, чем просто подогревать воду и сжигать одежду.

Лазурная кожа Руби побледнела, с лица сошла последняя кровинка.

– Ты предлагаешь… сжигать людей?!

Минья коротко хохотнула:

– Ты единственная из нас пятерых, кто может быть настоящим оружием, и никогда даже не задумывалась…

– Я не оружие, – перебила Руби.

Все веселье девочки испарилось.

– Когда дело касается защиты цитадели и нашей жизни… да, ты оружие, – произнесла она ледяным тоном.

Порой в промелькнувшем на лице выражении можно увидеть душу человека, и в ту секунду Сарай увидела душу Руби: тоску, кроющуюся в ее основании. Еще вчера она думала о том, как дар девушки отождествлял ее характер, но Минье хотелось не этого. Руби была жаром и нестабильностью, страстью – но не жестокостью. Она хотела целовать, а не убивать. Звучит глупо, но на самом деле нет. Ей всего пятнадцать, и она чувствовала себя неистово живой. В этот миг Сарай увидела, как надежды Руби одновременно обнажились и разрушились, ощутила в них эхо собственных мечтаний. Желания быть кем-то другим.

Не быть… такой.

– Да ладно тебе, – сказал Ферал. – Если дойдет до битвы, каковы, по-твоему, наши шансы? Богоубийца истребил Мезартим, а они были гораздо могущественнее нас.

– У него присутствовал элемент неожиданности, – ответила Минья, чуть ли не скалясь. – У него было преимущество вероломства. Теперь оно у нас.

Спэрроу издала тихий всхлип. Их напускное спокойствие начало давать слабину. Нет, Минья намеренно его разрушала. «Да что с тобой не так?» – хотела спросить у нее Сарай, но знала, что не получит от этого удовольствия. Вместо этого она сказала со всей авторитетностью, на которую была способна:

– Нам ничего не известно наверняка. Ферал прав. Пока слишком рано для беспокойства. Сегодня я соберу всю возможную информацию, и завтра мы решим, нужно ли нам продолжать этот разговор. А сейчас время ужина.

– Я не голодна, – покачала головой Руби.

Как и Сарай, но она надеялась, что если они смогут вести себя нормально, то и почувствуют себя нормально. Хоть немного. Но довольно трудно чувствовать себя нормально, когда с противоположной стороны стола тебя прожигает взглядом призрак.

– Минья… – начала она. Ей претило быть любезной, но девушка взяла себя в руки. – Пожалуйста, ты не могла бы отпустить Ари-Эйла, чтобы мы поели в спокойствии?

Она не просила отпустить его навсегда. И так было ясно, что Минья намерена оставить его, хотя бы для того, чтобы мучить Сарай.

– Ну, раз уж ты так вежливо попросила, то конечно, – ответила Минья столь же любезным голоском, но с оттенком насмешки. Визуально ничего не произошло, но призрак внезапно опомнился и вышел из обеденного зала. Наверное, Минье надоело играть, поскольку он не шаркал и не боролся с ней на каждом шагу, а буквально испарился, исчезнув из виду.

– Спасибо, – сказала Сарай, и они пошли внутрь.

Сегодня на ужин был не кимрильский суп, хотя Сарай сомневалась, что Руби осмелилась бы высказаться в его сторону. Девушка вела себя нетипично тихо, и Сарай могла представить тональность ее мыслей. Чего уж там, у нее самой в голове воцарился мрак, а ее даже не заставляли сжигать людей живьем. Ферал сказал правду. Им ни за что не выиграть в битве. Когда их найдут, ни один сценарий не подразумевал того, что они продолжат жить дальше.

После ужина она решила не задерживаться в галерее и попросила Руби согреть ей воды.

В каждой спальне находилась ванная комната с глубокими бассейнами из мезартиума, но вода больше не поступала по трубам, и поэтому приходилось пользоваться медными тазиками в дождевой комнате. «Дождевая комната» – это помещение рядом с кухней, в котором Ферал вызывал тучи. Вдоль стен расставили бочки, а в слив в полу стекала лишняя вода, перенаправляясь в сад. Кэм, призрачный лакей, рассказал, что раньше эта комната предназначалась для разделки туш, и по сливу стекала кровь, а на больших крюках на потолке висело мясо. Теперь там не осталось ни капли крови, как и в яслях или коридорах. Одним из первых приказов Миньи призракам после Резни было отмыть всю кровь.

Сарай перелила в тазик воду из ведра, а Руби уперлась в его бока руками и зажгла их. Только ладони – словно держала огненные шары. Медь прекрасно проводит тепло, и вскоре от воды пошел пар и Руби ушла. Сарай опустилась в воду и начала мыть волосы мылом, приготовленным Старшей Эллен из садовых трав, будто ее телу, а не сознанию нужно было выйти из цитадели. Девушка даже нервничала, как перед знакомством с новыми людьми. Знакомством, ха! Она собиралась шпионить за ними и внедряться в их разумы. Они не увидят, не ощутят ее присутствия. Как всегда. В Плаче она становилась призраком – свободным, невидимым, бесплотным, несущественным, как шепот.

Вернувшись в комнату, Сарай надела сорочку. Глядя в зеркало, обнаружила, что разучилась видеть себя не со стороны. Она видела лишь то, что увидели бы люди. Уже не девочку – еще не женщину. Они не заметят ее одиночества, страха или смелости, не говоря уж о человечности. Для них она всего лишь бесстыдство. Несчастье.

Божий отпрыск.

И в эту секунду ее что-то охватило. Непокорство. Взгляд прошелся по гардеробной. Мимо сорочек и жутких платьев, головных уборов, вееров и горшочков с маминой краской для лица, мимо всех зловещих атрибутов богини отчаяния. И когда Сарай вышла, Младшая Эллен, которая принесла ей чай, ойкнула и чуть не уронила поднос:

– Ох, Сарай, ты меня напугала!

– Это всего лишь я, – ответила девушка, хотя сама до конца себя не узнавала. Раньше у нее никогда не появлялось желания хоть в чем-то походить на мать, но сегодня она нуждалась в толике божественной свирепости. Поэтому она нарисовала черную полосу на глазах, от виска до виска, и хорошенько взъерошила рыжевато-коричные волосы.

Сарай повернулась к террасе, которая находилась на правой руке гигантского металлического серафима, и пошла навстречу ночи и новоприбывшим.

Сарай выпустила своих мотыльков в Плач, и они вихрем помчались вниз. В любую другую ночь они разделялись, охватывая весь город, но не сегодня. Она хотела полностью сосредоточиться на новоприбывших. Сегодня жители Плача не заплачут из-за нее.

Призрак Ари-Эйла сказал им – ну, или был вынужден сказать, – что фаранджей собирались поселить в Ратуше торговцев, где для их проживания подготовили целое крыло. Сарай никогда прежде туда не летала. В ратуше никто не жил, поэтому спящих она там не искала, и ей потребовалось несколько минут, чтобы найти нужное крыло. Место было роскошным, с большим центральным зданием, увенчанным золотым куполом, и стенами из местного медового камня, вырезанного в традиционном стиле. Плач не из тех городов, что боялись орнаментации. Столетиями резчики украшали каждую каменную поверхность узорами, мифическими созданиями и серафимами.