Брайан Стейвли - Клинки императора [litres с оптимизированной обложкой]

Она снова дотронулась до татуировки у основания своей шеи, словно желая убедиться, что она еще там.

Каден начинал догадываться, к чему все это ведет; если вдуматься, это казалось вполне логичным.

– Рожденные от богини принадлежат Сьене. Мы никогда не сможем ничем владеть или что-то унаследовать, никогда не сможем претендовать на имена наших отцов. Большинство из нас даже не знают, кто их отцы!

Она раздраженно, по-девчоночьи повела плечами – движение, которое казалось несколько неуместным после деловитого описания политической ситуации, стоящей за ее общественным положением.

– Итак, – мягко, но настойчиво подтолкнул ее Каден, – Адив пришел в храм, чтобы найти… – он чуть было не сказал «подарок», но в последний момент исправился, – …лейну, и ты оказалась той, кого он выбрал.

– Нет. Ну, то есть да. – Тристе прикусила губу. – Но я не лейна. Моя мать никогда не хотела, чтобы я служила богине.

– Но ты ведь была воспитана при храме, – недоуменно сказал Каден.

– Меня воспитывали при храме, потому что больше было негде. Но она всегда говорила, что если я буду старательно учиться и стану настоящей дамой…

Тристе замолчала и опустила глаза на свое одеяло, словно впервые вспомнив про свою наготу, потом упрямо продолжила лишь слегка дрогнувшим голосом:

– Если я научусь вести себя как настоящая дама, то мой отец может взять меня к себе. Не как свою дочь, – поспешила добавить она, словно испугавшись, что Каден может сделать ей выговор за подобную мысль. – Конечно, он никогда не признает меня; но он может приблизить меня к своему двору, может быть, в качестве служанки или кого-нибудь еще.

Кадену это предположение показалось маловероятным. Побочные дети всегда несут в себе опасность, даже если это девочки и даже если у них есть татуировка. У такой прекрасной молодой женщины, как Тристе, наверняка будут десятки ухажеров, и если один из них женится на ней, а потом поймет, что она дочь могущественного вельможи…

– Я изучала в храме низшие искусства, – продолжала она, не зная, о чем он думает, – но мать не хотела, чтобы меня посвящали в высокие таинства.

– Высокие таинства? – заинтересованно переспросил Каден.

Тристе снова порозовела.

– Искусства телесных наслаждений, – объяснила она, опустив глаза. – Все девушки в храме изучают низшие искусства – танцы, пение и все прочее, – но нельзя стать лейной, не проведя годы в изучении высоких таинств. Моя мать говорит: ты можешь петь хоть до хрипоты, но это не то, за что платят мужчины.

– Так ты еще ни разу… не делала… этого? – спросил Каден, втайне проклиная себя за неуклюжесть.

Тристе покачала головой.

– Нет. Моя мать не хотела… Нет.

Она замолкла, уставившись на свои ладони, словно видела их впервые.

Прежде чем она успела добавить что-либо еще, ее прервал шорох, донесшийся с задней стороны шатра. Широко раскрыв глаза, она поднесла палец к губам. Каден кивнул. Возможно, это был просто ветер, однако ему на память моментально пришли Пирр Лакатур и ак-ханат. Мисийя Ут, хотя и был эдолийцем, был всего лишь человеком; он не мог следить за всеми сторонами павильона одновременно.

Каден сделал настойчивый жест, указывая Тристе на ее упавшее платье – ее нагота несомненно делала их обоих более уязвимыми. Пока девушка одевалась, он принялся шарить взглядом вокруг в поисках чего-нибудь, что могло бы сойти за оружие. За пояс его балахона по-прежнему был заткнут короткий нож, но это казалось недостаточным для защиты. Можно было попробовать отбиться одним из шестов, поддерживающих потолок павильона, однако сперва его нужно было выпутать из ткани. На глаза Кадену попался тяжелый позолоченный подсвечник в два пальца толщиной и длиной в пару футов…

Шорох раздался снова, на этот раз сопровождаемый короткими звуками рвущейся ткани. Каден поспешно затушил фитиль, вытащил свечку из гнезда и неуверенно поднял свое импровизированное оружие. Это был не меч, но хороший удар такой штуковиной вполне мог лишить человека сознания. Он заставил себя повернуться в сторону доносившихся звуков.

Сквозь прореху в ткани блеснула сталь, затем показалось лезвие поясного ножа, производящего медленные пилящие движения, прорезаясь сквозь толстую ткань. Кадену немедленно вспомнились клинки, которые он обнаружил в тайнике Пирр, и он крепче сжал подсвечник, выскальзывавший из его потных ладоней. Кто бы это ни был, он должен будет пролезть в дыру головой вперед, и когда голова окажется внутри шатра, Каден сможет оглушить непрошеного гостя ударом подсвечника по затылку. Он беззвучно передвинулся, встав сбоку от расширяющейся прорези, и обеими руками поднял свое оружие.

В дыру просунулся маленький бритый череп, на мгновение исчез и тут же показался снова, сопровождаемый извивающимся телом.

Каден замахнулся было, но сдержал удар.

– Каден! – горячим шепотом позвал чей-то голос. – Каден, ты должен меня выслушать!

– Патер! – тяжело выдохнул тот. – Что ты здесь делаешь?

Малыш перевел взгляд на Тристе, и на какой-то момент все мысли, очевидно, вылетели из его головы. Впрочем, он тут же вспомнил о своем неотложном деле и повернулся к Кадену.

– Там люди, Каден – с оружием!

Каден медленно выдохнул. Тристе тоже понемногу расслабилась – он только сейчас заметил, что она держит другой подсвечник. Она неуверенно опустила его, не зная, как реагировать на вторжение маленького монашка.

– Это, наверное, эдолийские гвардейцы. Они пришли, чтобы защищать меня, Патер.

– Нет! – настаивал тот. – В горах! Их там полно! Я был на Когте – Хенг застукал меня с морковкой, хотя я должен был поститься, – но мы ведь постились только потому, что ты занял трапезную…

Малыш устремил на Кадена обвиняющий взгляд, но тут же вспомнил о цели своего прихода.

– В общем, я был на Когте, и я услышал их – а я знал, что ты теперь император, и тоже подумал, как и ты, что это просто солдаты, – но потом я начал слушать, что они говорят… они действительно солдаты, но когда я услышал, что они говорили… я все услышал и все запомнил, слово в слово, как наши скучные упражнения, которые мы все время делаем! Один из них сказал: «Прежде чем начинать, убедитесь, что периметр под контролем». А другой сказал: «Не понимаю, почему бы нам просто не убить мальчишку и не покончить с этим». И тогда я испугался – потому что я же не знал, про кого он говорит, – но я продолжал слушать, и тогда первый обозвал второго идиотом, и сказал: «Если бы нам приказали сделать только это, мы могли бы снять ему голову прямо на дворе».

Каден почувствовал, как у него зашевелились волосы на загривке. Он взглянул на Тристе. Ее бледное лицо побелело еще больше; она растерянно качала головой, обхватив себя обеими руками.