Лео Кэрью - Волк

– Ваше Величество, – осторожно произнес Белламус, – возможно, я поступал неразумно. Я бы принял…

Король прервал Белламуса чрезвычайно довольным смехом, отчего у выскочки перехватило дыхание. Он еле сдержался, чтобы не сделать шаг назад.

– Нет, Белламус. Это я поступил неразумно, в то время как ты оказался прав. Ты предупреждал нас накануне прошлого вторжения. Ты говорил, что граф Уиллем не сможет справиться с возложенной на него задачей. Надо было тебя послушать. – Король улыбнулся. – Ты хочешь еще раз пойти на север и закончить эту войну? Прекрасно! Мое королевство соберет все оставшиеся силы, мы обратимся за помощью континента и назначим еще один херегельд . [42] Херегельд – военный налог (от др. – англ. heregeld – «военные деньги») (прим. пер.). Формируй армию на севере и будь готов выйти сразу, как только растает снег. Но как только ты окажешься в Черной Стране, за тобой начнет присматривать мой Эотен-Дрейфенд. Если ты проиграешь, твоя удача на этом закончится.

«Понятно. Если я потерплю неудачу, он отрубит мне голову».

– Я не проиграю, Ваше Величество, – стал горячо возражать Белламус. – Нет никакой нужды в надсмотрщике. Я знаю цену анакимам!

Король печально пожал плечами:

– В таком случае беспокоиться тебе не о чем. Более того, в его лице ты приобретешь ценного воина.

Белламус огляделся, не зная, что еще сказать. Он подумал, что лучше будет навлечь на себя ярость короля, чем отправляться в поход вместе с Гарреттом.

– Я не пойду с ним, Ваше Величество, – наконец сказал он прямо, указав на огромного человека.

Король, все еще возвышаясь над Белламусом, аккуратно опустил свой меч и прикоснулся его острием к голове выскочки.

– Пойдешь, Белламус. Вместе с Эотеном-Дрейфендом. Но если он не вернется, ты умрешь. Ты закончишь эту войну или не выйдешь отсюда живым. Таков мой королевский приказ.

Роупер и Хелмиц шагали вместе к дому Текоа. Миновав легионеров Лотброков и приметив выражения их лиц, Роупер порадовался тому, что вышел на улицу не один. Легионеры смотрели на него, не говоря ни слова. Очевидно, они были уверены в том, что позор Унндра и Уртра – дело рук Роупера. Он старался не обращать на них внимания, но чувствовал, что уже не в состоянии влиять на то, что война начинает вестись в открытую.

Роупер постучал молоточком в дверь Текоа. Почти сразу выглянуло знакомое лицо Харальда, тут же впустившего их внутрь. Кетура, накрытая одеялом, сидела в кресле у камина – в той самой комнате, в которой они с Роупером заключили помолвку всего несколько месяцев назад. Вид жены его порадовал. Под присмотром медика ее состояние улучшалось с каждым днем, и теперь она взглянула на него с почти прежней своей живостью. Глаза ее все еще были налиты кровью, лицо похудело, а кожа стала сухой, но губы уже почти приобрели нормальный цвет. Роуперу даже показалось, что он видит легкий пушок, показавшийся на обнаженной коже головы.

Кетура иронично приподняла бровь.

– Привет, муж. Здравствуй, Хелмиц.

– Доброе утро, мисс Кетура, – произнес Хелмиц, отвесив поклон, и тут же ушел вместе Харальдом в соседнюю комнату.

Роупер подтащил еще одно кресло поближе к Кетуре и сел.

– Как ты себя чувствуешь?

– Усталой. И я все еще не ощущаю ни рук, ни ног. Спасибо Уворену – теперь мне не придется заниматься плетением.

Роупер улыбнулся:

– Ты выглядишь гораздо лучше. Что говорит медик?

– Говорит, что чувствительность может так и не вернуться. Но волосы отрастут.

– Похоже на то, – согласился Роупер, осмотрев ее голову.

Кетура взглянула на него с надеждой и подняла руку к голове. Но, ничего не почувствовав, расстроенно вздохнула и уронила руку на колено.

Они немного поговорили. Роупер поведал ей о Вигтре и о суде над Унндром и Уртром. Он как раз рассказывал о злобной реакции легионеров Лотброков, с которыми они только что столкнулись на улице, как вдруг входная дверь отворилась. Роупер удивленно моргнул, неспешный его рассказ прервался, и Кетура наклонилась вперед, чтобы рассмотреть того, кто пришел. Проникать в дом без стука было в высшей степени невежливо.

Заглянувшую в дверь женщину Роупер видел впервые в жизни. Она была бледна, темноволоса и одета в добротную, ладно скроенную одежду. Если б не удрученное выражение лица, ее даже можно было бы счесть красивой. Женщина посмотрела прямо на Кетуру и робко улыбнулась:

– Можно мне войти?

– Хафдис? – спросила заметно озадаченная Кетура. – Конечно, входи.

Хафдис быстро вошла и прикрыла за собой дубовую дверь, предварительно бросив взгляд на улицу.

– Хафдис? Жена Уворена? – спросил Роупер, широко раскрыв глаза. – Что ты здесь делаешь?

– Не будь таким грубым, муж, – сказала Кетура. – Иди к нам, Хафдис.

Хафдис подошла поближе, и, как только глаза ее привыкли к полумраку, и она смогла как следует разглядеть Кетуру, руки ее резко прижались ко рту. Она смотрела на Кетуру несколько мгновений. Глаза ее заблестели, лицо покраснело. Затем она беззвучно зарыдала, упала на колени и поползла к креслу Кетуры. Каждые несколько мгновений Хафдис судорожно вздыхала, и из глаз ее катились все новые слезы. Она схватилась руками за подлокотник кресла и уронила на них голову, содрогаясь от горя. Кетура с изумлением посмотрела на Роупера и стала поглаживать голову женщины.

– Успокойся сейчас же, Хафдис, – сказала она. – До того, как ты пришла, мне не казалось, что я в настолько плохом состоянии.

Не поднимая головы, Хафдис заговорила тонким голосом:

– Я знаю, из-за кого ты в таком состоянии.

Роупер и Кетура переглянулись.

– Из-за кого? – спросил Роупер, наклонившись поближе.

Хафдис подняла глаза на Кетуру:

– Это была идея Болдуина. Болдуина Дюфгурсона, Трибуна Легионов. Я слышала, как он предложил это моему мужу.

– Как ты могла это слышать? – недоверчиво спросил Роупер.

– Он пришел к нам в дом, – ответила Хафдис. – Уворен отослал меня, чтобы они могли поговорить. Но я стояла за дверью и подслушивала.

Кетура закатила глаза. Даже Роупер знал, что Хафдис – жуткая сплетница, но в этом случае она, кажется, услышала больше, чем хотела.

– И что, Уворен согласился? – надавила Кетура.

Хафдис кивнула с несчастным видом.

– Но все сделали люди Болдуина. А он дал им яд. Мне так жаль, Кетура. – Слезы снова потекли по ее щекам. – Мне так жаль!

– Чего именно? – желчно спросил Роупер.

– Что я не предупредила вас. Что я…

Кетура хлопнула Хафдис по щеке, заставив замолчать.

– Тебе жаль, я знаю. Но сожалеть слишком поздно, Хафдис. Что сделано, то сделано. Вытри слезы и уходи немедленно, пока тебя никто не увидел. Уворен не должен знать, что ты была здесь, поняла?