Роберт Вегнер - Сказания Меекханского пограничья. Память всех слов

Деана осторожно кивнула:

– Кайхов меньше, чем остальных невольников.

– Было меньше. Это хорошая система, невольник мог легко упасть вниз, и ему очень сложно было перейти в более высокую касту, а потому домашние держались подальше от пепельных и одновременно хорошенько за ними присматривали за толику власти, что имели над аувини . Эти же держались подальше от «грязных», поскольку их собственная судьба, если сравнивать ее с работой в рудниках или тяготами сборов зерен перца, довольно неплоха. И одновременно они следили, чтобы кайхи не доставили проблем. Ты знаешь, что надзирателями в рудниках и на большинстве плантаций являются как раз «пепельные»? Считаются в сто раз худшими обычных людей. Да. Манихи был своего рода гением, понимающим человеческую природу лучше, чем другие. Я вынесу многое, если знаю, что другим – еще хуже. Буду покорным скотом, если только смогу насрать кому-либо на голову. Знаешь, сколько воинов у Родов Войны?

Деана пожала плечами.

– Мой храм полагает, что около двадцати тысяч. Восемь тысяч Соловьев и по шесть Буйволов и Тростников. Потому хорошо иметь верных слуг среди амрихов . И тогда – сколько должно быть «грязных»? – Деменайя помахала открытой ладонью. – Каких-то сто тысяч. А на сегодня их больше в пять раз. Из которых половина – это жители Империи, плененные во время войны с кочевниками и привезенные сюда двадцать лет назад. Или их дети. Из них лишь немногие вернулись на север и немногие вышли из касты «грязных». И из-за этого кайхов нынче как минимум в три раза больше, чем остальных рабов, вместе взятых. А это пробуждает… беспокойство.

– И Род Тростника за это время не организовал ни одного подконтрольного бунта?

– Нет – вот уже десяток лет, и это меня беспокоит. Я вижу тому две причины. Во-первых, меекханцы держатся вместе, и агентам Тростников непросто добиться их доверия. Во-вторых – и это наполняет мое сердце ужасом, – даже они, похоже, боятся, что не сумеют контролировать столь мощное восстание. Что, если бунт вспыхнет в каком-то из мест, он польется от плантации к плантации, от шелковой ткацкой мастерской до рудника золота. Потому что половина кайхов родились как свободные люди и рассказ об этом передали своим детям. Они совершенно другие, нежели невольники, носящие ошейник несколько поколений. К тому же большинство из них – матриархисты, а потому они хранят память о Баэльта’Матран, которая некогда владела здешними княжествами. Служанка получила новое лицо, лицо великой и гордой богини Империи, лицо, покорившее половину мира. Суровой, но справедливой матери, навязавшей остальным богам послушание и закончившей Войны с Нежеланными. Знаешь, что у «пепельных» бóльшая часть почти не поклоняется Служанке? Потому именно среди них Роды Войны выбирали своих воинов, а следовало делать вид, что они предпочитают Культ Огня. А теперь…

Слова Сухи вернулись эхом:

– Аувини начинают переходить в матриархизм.

– Верно. Причем – массово. Ничего странного, что Буйволы хотели бы объять Возвышением «грязных» – это дало бы невольникам надежду на исправление судьбы и могло бы разрушить их единство в случае вероятного бунта.

– Но для этого может оказаться поздно, – произнесла Деана раньше, чем успела прикусить язык.

Лицо королевы рабов окаменело. Только глаза блеснули из-под опущенных ресниц.

– Это очередная новость от отравителя?

– Нет. Это весть с севера. От того, кто вырос по соседству с меекханцами. А те, если уж поставят перед собой цель, идут к ней любыми путями. Моя мать пожертвовала глазами, чтобы остаться с любимым мужчиной. Я бы не стала спать спокойно, имей я их в качестве врагов.

– Соглашусь. – Деменайя едва заметно кивнула. – Белый Коноверин сделал ошибку, когда жадность застила глаза аристократии и приказала покупать дешевых меекханских невольников. – Она заколебалась: – Я хотела бы… чтобы ты передала весточку во дворец. От Королевы Невольников. Скажи князю или отравителю, что Род Тростника отозвал большинство своих шпионов с плантаций в южной части страны. Почти всех. И Буйволы покинули бóльшую часть гарнизонов в тех районах. Я не знаю, куда делись эти воины. И те и другие Возвышают больше аувини и амрихов , чем это позволяет закон. Мы в курсе, что у двора в моем Храме есть шпионы, и я подбросила им информацию, но, если князю о происходящем не известно, значит, эти люди служат двум господам, а у меня нет другого способа, чтобы быстро ему сообщить. Ты согласна?

Деана закусила губу.

– Бунта, который может вспыхнуть, – Деменайя, казалось, пронзала взглядом ее экхаар , – боятся все. Но никто ничего не делает, чтобы его предотвратить. Все ждут непонятно чего… Князь должен как можно скорее дать невольникам бóльшие права и одновременно отослать Соловьев в провинции. А еще, возможно, вызвать аф’гемидов Буйволов и Тростников, чтобы те явились в город и объяснили свое поведение. И он должен сделать это быстро. Приближаются Торги Цветов.

– Что это?

– Раз в несколько лет хозяева с тех плантаций, что находятся дальше прочих на юге, продают излишек детей. За цену хорошей коровы можно купить десятерых невольничьих ребятишек. – Взгляд Королевы затуманился, голос утих до хриплого шепота: – Рудники золота в Камбехии и других княжествах примут любое их количество.

Чернокожая женщина налила себе вина и сделала большой глоток.

– Ты знаешь меекханцев: позволят ли они продать своих детей?

Деана показала ей стиснутый кулак.

– Видишь! Может, у князя и есть свои обязанности, может, и ждет его с нетерпением стайка плодных самочек, но если он не начнет действовать… Проклятие, может, он и слеп, но пусть не ведет себя как безумец. Передашь весточку?

Деана вздохнула. Не этого она ожидала, когда выходила сегодня на прогулку по городу. Паучья нить интриг таки до нее дотянулась. Вот только у нее не было намерения встречаться с Сухи, а при мысли о Лавенересе в горле ее возникал ком.

– Я ничего тебе не обещаю, пока не скажешь мне, куда мы едем.

Деменайя таинственно улыбнулась:

– Не хочу испортить тебе сюрприз. Но ты удивишься, уверяю тебя.

Их ждали. Три женщины и мужчина. Женщины были младше, чем Альтсин ожидал, примерно его возраста, зато мужчина мог бы оказаться дедом всех их. Вор сразу почувствовал, что он стоит в правильном месте, поскольку эта четверка дружно его проигнорировала, словно он был лишь призраком, сотканным из тумана случайным дуновением ветра, зато все внимание посвятила его спутнице.

Произошел короткий обмен фразами, резкими уколами, сплетенными из слов наречия, которого Альтсин не знал, а потом хозяева развернулись и шагнули между деревьями. Он заколебался, но старческая ладошка толкнула его в плечо: