Джаспер Ффорде - Око Золтара

– Может, из-за Горных Силуров? – спросила я. – Довольно неприятные типы.

– Неприятные, да, но они обычно не убивают все, что движется. Они позволяют путешественникам находиться на их территории, если те расплачиваются с ними козами. Нет, думаю, тут что-то другое. Что-то, о чем мы не знаем… скрытая угроза, подстерегающая в горах. Вы все еще хотите туда?

Все переглянулись.

– Не иначе, ты задаешь этот вопрос лично мне, – улыбнулся Уилсон, – потому что все мы знаем, что Эдди скорее пойдет на смерть, чем обесчестит свою профессию отказом. А Перкинс – преданный друг и самый непоколебимый молодой человек, кого я встречал в жизни.

Эдди и Перкинс кивнули в знак согласия со своими характеристиками.

– А что до меня, – продолжал Уилсон, – то наша встреча с левиафаном разбередила мой орнитологический пыл. Может, он и не птица, но то, что в нашей фауне существует животное легче воздуха, – это же открытие века. Я попаду на обложку «Нешнл Джиографик», если эта дама с гориллами опять что-нибудь не придумает. Поверьте мне, даже дикие базонджи не удержат меня от этого пункта нашей программы.

Я высказала всем свою благодарность и спросила, что нового произошло с нашей последней встречи. Если коротко – ничего хорошего. Эдди нашла нам транспорт – старенький джип, который дожидался нас у северных ворот со свежим маслом и полным баком топлива.

– Машина немного побитая, – сказала Эдди, – но до Кадер Идрис довезет. Заодно я взяла прицеп и восемь коз, чтобы выменять на них безопасный проезд у Силуров.

– Отлично. Мистер Уилсон?

Уилсон рассказал, как попробовал дать небольшую взятку судебному чиновнику, чтобы прощупать почву, но получил в ответ решительный отказ.

– Потом я направился к судье Жиму О’Рурку и объяснил ему, что Лора на самом деле принцесса.

– И как успехи?

– Он рассмеялся мне в лицо и сказал, что «все так говорят» и «приходить, когда я придумаю что-то новенькое».

– Я мог бы попытаться освободить ее магически, – сказал Перкинс, – но это не так просто. Я никогда не использовал заклинание, конфронтирующее с действующим законом, и… это может привести к нежелательным моральным последствиям.

– К чему, к чему? – спросил Уилсон.

– К моральным последствиям. Использование магии для достижения чего-то противного естественному закону правосудия может нанести большой вред. Чтобы направлять магию на неправильный результат, нужно верить, что неправильное – правильно. А потому как принцесса мошенничала, я как бы подозреваю, что где-то здесь есть зерно справедливости – хотя форма наказания и неоправданна.

– Мораль и магия – это гремучая смесь, – сказала я. – Вот почему волшебники никогда не наколдовывают смерть, максимум – превращают в червяков, камни и тому подобное. И злые гении от мира магии всегда держат прихвостней, чтобы те делали за них грязную работу. Даже колдун уровня Шандара может лишиться всего, если совершит убийство, используя непосредственную магию. Перкинс прав. Это слишком опасно.

Мы немного помолчали. Было слышно, как закрылись городские ворота, и пару секунд спустя, в 18.02 воинственные железные дороги провели особую экспресс-битву «к чаю».

Отсюда было хорошо видно, как две железнодорожные армии в очередной раз сошлись на поле брани, на этот раз – с танками и огнеметами. В кратчайшие сроки два трансваллийских бульдозера пошли в наступление укладывать балласт для рельсов. И они преуспели бы, но земля провалилась под ними в результате секретных подкопных работ кембрийских инженерных войск. Напряжение нарастало. Кембрийцы вынесли законченную шестидесятиярдовую секцию рельсов, незамеченные благодаря отвлекающему маневру типа «клещи» с юга. Пока мы наблюдали за их действиями, помощники Честного Пита и Эдди Зуб-Даю переговаривались со своими шефами, остававшимися на улице, чередой непонятных жестов сообщая им, как проходит сражение. С каждой уложенной или снятой рельсой и шпалой цена на акции компании росла или падала, соответственно. К тому времени как короткая минометная очередь двадцать две минуты спустя ознаменовала разрушение малейшего прогресса, акции успокоились примерно на том уровне, где они и были в начале битвы. Нельзя не отметить, что железные дороги не удлинились ни на дюйм.

Рядом с нами стояли фанаты железки и делали в своих блокнотах пометки о количестве раненых и погибших, вынесенных с поля битвы. Ворота снова были открыты, и Ллангериг вернулся к обычной по меркам города жизни.

– Бессмысленная трата времени, сил и жизней, – проговорил Перкинс.

Я посмотрела на часы.

– Кто-нибудь придумал, как будем спасать принцессу?

Никто ничего не придумал, что не внушало оптимизма.

– Ясно, – сказала я. – Значит, будем импровизировать.

Мы расплатились за чай с булочками и двинулись к зданию, которое делили суд и пекарня. Мы заняли свои места. В зале суда было жарко – еще бы, ведь хлебные печи еще не успели остыть после вечерней партии хлеба – и зеваки активно обмахивались веерами.

– А где Перкинс? – спросила я Уилсона. Я потеряла его на входе. Уилсон ответил, что не знает, и предложил поискать его, но я сказала ему не беспокоиться. Пусть принцесса видит, что хотя бы двое из нас пришли ее поддержать.

Принцессу чинно вывели два офицера, которые ее и арестовали. Прокурор, мистер Ллойд, сидел на скамье, погребенной под кипой бумаг. В Кембрийской Империи юристам платили не по часам, а используя сложный алгоритм, учитывающий общий вес документов по делу, разницу роста и возраста между советником и подсудимым, уровень недавних осадков и краткость процесса. Короче, больше всего в Империи мог заработать высокий восьмидесятилетний юрист, сумевший сгенерировать три тонны документации и проводящий процесс под дождем не дольше трех минут, выдвигая обвинения только против детей до двенадцати.

– Всем встать! – скомандовал секретарь, и мы послушно встали. Вошел судья и занял свое место. Он пошарил в поисках очков, разрешил всем присесть и зачитал обвинения. Все это время общественность – человек тридцать по меньшей мере – цокала языком, охала и ахала. Принцесса безразлично смотрела перед собой, но в нашу сторону не глядела. Хоть она и была в теле Лоры, но хотела доказать нам, что в случае чего сможет держать удар, как подобает настоящей принцессе.

– Признаете ли вы свою вину? – спросил судья.

– Не признаю, – ответила принцесса, и по залу прошли приглушенные перешептывания.

– Чепуха, – сказал судья. – Я видел доказательства, и они очень весомые. Виновна по всем обвинениям, наказание – смертный приговор. Желаете что-нибудь сказать, прежде чем приговор будет приведен в исполнение?

– Вообще-то да, – сказала принцесса, – хочу…