Екатерина Соболь - Земля забытых

Генри вытер мокрый лоб. Солнце померкло окончательно, небо теперь было тусклым, даже не серым, а вовсе лишенным цвета, как будто ветшало вместе со зданиями, но алая дверь по-прежнему сияла на холме болезненно ярким блеском. Отсюда паутина трещин на ней выглядела, как тонкие линии света, и все затравленно глядели на них, но при виде новоприбывших оживились.

– Ну что, доволен? – проворчал Хью, которого Джетт крепко держал за куртку: видимо, чтобы не сбежал. – Вот они, живы и здоровы. Теперь можно идти?

– Перенеси нас всех к двери, – попросил Генри Джоанну и заставил себя добавить: – Пожалуйста.

Но Джоанна отрывисто покачала головой, глядя на дерево у входа в полосатый дом. Это было первое дерево, которое Генри увидел внутри города. Скриплеры дружно бросились к нему и начали вышвыривать комья земли из-под его могучих корней, пытаясь закопаться туда сами, – Генри помнил, что именно так они и путешествуют, – но ничего не вышло.

– Никто из нас не может тут перемещаться, – зло проговорила Джоанна. – За этой дверью не действуют никакие законы, а то кошки бы первыми скрылись. Ну как, старый хрыч, неуютно, когда не можешь найти путь к отступлению?

Худое Пальтишко злобно зыркнул на нее, но отвечать не стал и вместо этого повернулся к скриплерам, которые трясли корни дерева и жалобно вопили, умоляя впустить их.

– Говорил я, что все это плохо кончится? – с мрачным удовлетворением спросил Пальтишко. – Зря не слушали. Смерть будет нам всем расплатой за то, что нарушили священный покой этого места, и…

– Хватит! – отчаянно крикнул Генри. Они препирались, как дети, отец ничем не помогал, Эдвард снова впал в оцепенение, Хью со всех ног бежал прочь, решив никого не ждать, а Джетт кричал ему вслед, что он жалкий трусливый карлик. – Быстро бежим к двери. Все вместе. За мной!

Эти две вещи Генри уже давно выучил: во-первых, в панике люди всегда рады послушать того, кто дает четкие указания, во-вторых, этим человеком лучше стать самому, а то другого можно и не дождаться. На этот раз все отлично сработало: и люди, и существа вскочили и бросились в сторону холма со всей скоростью отчаяния. И все могло закончиться хорошо, они бы успели, Генри был уверен, что дверь дождалась бы их, что Джетт повернул бы ключ за секунду до того, как рубиновая плита рассыплется на осколки, но ничего этого не произошло, потому что Генри забыл про одно важное обстоятельство: Освальд ненавидит проигрывать.

Генри и десяти шагов не успел пробежать, когда дверь на холме заблестела еще ярче и начала мелко дрожать, словно под ней тряслась земля. Он обернулся через плечо, чтобы проверить, все ли в порядке, и увидел, что за ним бегут не все. Освальд остался стоять на площади, что-то бормоча себе под нос, и, когда Генри услышал, что именно, у него пересохло в горле.

– Хочу, чтобы она рухнула, – глядя на дверь неподвижным, холодным взглядом, повторял Освальд. – Хочу, чтобы она рухнула прямо сейчас.

– Нет! – закричал Генри. – Нет! Не падай, стой на месте!

Но если было загадано два желания, противоречащих друг другу, это место, очевидно, исполняло первое из них. Генри уже приготовился броситься на отца, сбить с ног, заставить его заткнуться, но тут раздался тонкий многоголосый звон, словно упала хрустальная люстра, – и рубиновая дверь разлетелась на осколки. Напоследок она вспыхнула так ярко, что свет больно ударил по глазам, а потом наступила вязкая серая тишина.

Генри даже не мог наскрести в себе сил на страх – он чувствовал только парализующий, тупой шок, будто его ударили бревном в солнечное сплетение. А Освальд был совершенно спокоен, и вот это окончательно убедило Генри в том, что его отец стал главным злодеем в истории королевства не потому, что часто ошибался, а потому, что другие люди не имеют для него значения. Ничто не имеет значения, кроме его желаний.

– Джетт – хранитель, он смог бы отнять у меня ключ в любой момент, а ключ еще может мне понадобиться, – невозмутимо сказал Освальд, повернувшись к Генри, и тот беспомощно шагнул назад. – Это место, похоже, исполняет желания, и я сто раз пожелал найти то, зачем пришел сюда, но ничего не вышло, а с дверью, смотри-ка, получилось.

– Ты запер нас здесь, – глухо выдавил Генри. – По-другому отсюда не выйти.

– Если я обрету бесконечную силу, я смогу создать новую дверь, – улыбнулся Освальд, но до глаз эта улыбка не дошла. – И теперь у всех вас есть отличный повод мне помочь.

Генри закусил костяшки пальцев, чтобы боль хоть немного привела его в чувство. Он не мог наскрести в себе сил на злость, словно все внутри его выцвело так же, как этот призрачный город. Злость имеет смысл, когда может хоть чем-то помочь, а теперь надеяться было не на что. С разных концов города то и дело раздавался грохот и треск, но вокруг полосатого здания дома были каменные, мощные, и только иногда роняли небольшие куски, как осенние деревья роняют листья. Вот только Генри уже начало казаться, что получить камнем по голове – вполне милосердный финал, потому что иначе они застрянут живыми в пустоте. Но все эти мысли едва касались его сознания, их вытесняла другая, огромная. Она бесконечно повторялась в его голове, пока он не заставил себя произнести ее вслух.

– Ты же видел, что будет, если ты получишь силу, – без голоса пробормотал он. – Ты сидел один в каморке за троном и сходил с ума. Я думал, ты все понял. Зачем? Зачем тебе сила Барса, если все так закончится?

Освальд сухо рассмеялся, и от этого смеха Генри пробрала дрожь. Он понял только сейчас, хотя надо было понять гораздо раньше: его отец не из тех, кого надо спасать, не из тех, кто может исправиться.

– Это была просто выдумка, – весело сказал Освальд. – В реальности я учту все свои просчеты.

Остальные уже вернулись на площадь. Они шли так, будто их ноги на каждом шаге врастали в землю, и Генри ждал криков и слез, но на всех опустилась та же безнадежная серая тишина, что и на него. Единственной, кто нашел в себе силы заговорить, была Джоанна.

– Если твое видение было ошибкой, нам конец, – уронила она.

– Они никогда не бывают ошибкой, – сказал Освальд, с явным удовольствием вдыхая воздух, наполненный запахом каменного крошева и древесной трухи. – Игра не закончена, вы что, не понимаете? И на этот раз я выиграю, я точно знаю. Барс не мог попасть сюда сам, но мы открыли дверь и сняли защиту. Думаю, он уже забрал то, что ему нужно, он снова силен, как в первые дни творения, – смотрите, что он делает с этим местом! Тут нет никого другого, только он и мы. Он отвлек нас дурацкими фантазиями, а теперь хочет припугнуть, чтобы мы сбежали, позабыв, зачем пришли. Источник силы где-то здесь, – думаю, в одном из домов, – и он не исчерпан, иначе Барс бы так его не защищал.