Гай Орловский - Слуга Жнеца [СИ]

– Это ты обзываешься что ли? – не понял гном.

Теонард снова вскинул ладонь, предотвращая перепалку, которая между некоторыми Хранителями может длиться бесконечно. Они нехотя замолчали, но послали руг другу красноречивые взгляды.

Вытерев лоб, Теонард сказал:

– Виллейн, мы все ждем. Что за вести?

– Ну как вам сказать, – начал маг важно. – Все же в курсе, я благоразумный и мудрый. Стараюсь заглянуть наперед. Потому и поставил сферу, в которую, как известно, можно зреть. Заглянул я только что в нее. К счастью, она работает исправно…

Послышался нетерпеливый голос Керкегора.

– Давай ближе к делу.

Мелкинд недовольно посмотрел на него и продолжил:

– В общем, оглядел я окрестности и скажу – в Цитадели и рядом с ней ни чужака, ни солнечной нет. Во всяком случае, на суше.

– То же мне, новость, – рыкнул ворг. – Мы и без сферы поняли, что эта зараза лихо прячется. Даже ворговские носы и уши не отыскали.

Виллейн насупился.

– Ты не слишком дерзи, – сказал он. – Я для дела стараюсь. И на общее благо. Хочу заметить, магических следов тоже нет. Ну то есть, от солнечной они есть, но обрываются прямо у Дерева Каонэль. И это странно.

Лотер нехотя кивнул и проговорил:

– Да уж. Ни носом его почуять, ни магией отыскать.

Глава потер подбородок.

– Ерунда какая-то. Он вообще живой? А то может мертвяк?

– Нет, – проговорил Лотер. – Мертвяка я за десятки ворговских прыжков учую. Этот точно не мертвяк. Живой, хотя как-то странно живой.

Народ замолчал. Мелкинд, довольный произведенным эффектом, окинул всех покровительственным взглядом, гном раздраженно закряхтел, а птеринг проклокотал что-то непонятное, но, наверняка ругательное.

С моря подул ветерок, края мантии мага затрепетали, приоткрыв пальцы на ногах с черными аккуратно подпиленными когтями.

Маг проговорил:

– Это еще не все.

Теонард уперся ладонями в столешницу.

– Давай, – сказал он. – Добивай.

– С юга движутся три конных отряда. Судя по нашивкам…

Гоблин ехидно поинтересовался:

– Ты и нашивки в свою сферу разглядел?

– Разглядел, – ответил маг, не глядя на зеленомордого. – Так вот, на нашивках герб Ялдарии.

Глава облегченно выдохнул и опустился на стул с высокой белой спинкой.

– Это не страшно, – сказал он. – Я посылал за подмогой к королю Угерту. К счастью, он не отказал.

– Зачем? – охнула Каонэль.

– Понимаешь, желтоглазка, – начал объяснять Теонард, – Белионар кажется мне подозрительным. Ну с чего он вдруг решил проведать посла? Наверняка чует неладное. А если чует, то и предпринять может что-то. Я должен предугадывать такое. Потому, когда эльфы нападут, у нас будет чем ответить. А не только Талисманом.

Серая исподлобья посмотрела на Теонарда и проговорила:

– Если.

– Что «если»? – не понял он.

Каонэль пояснила:

– Нападут. Не «когда», а «если». С чего им нападать. Мы ведь найдем посла?

Теонард слабо улыбнулся и покачал головой, мол, чтобы ты понимала в военных действиях, а маг хмыкнул.

– Осторожничаешь? – спросил он.

– Смотрю наперед, – согласился Теонард. – Талисману нужно время для перезарядки, как мы помним. А за это время много чего может случиться. Потому, лучше перестраховаться.

Каонэль переводила горящий взор с одного Хранителя на другого. Пока маг говорил, успела встретиться взглядами с Аэлло и Селиной, те едва заметно кивнули. Мелисс осталась безучастна, сидит с каменной мордой, клюв направлен вперед, а глаза не моргают.

Мелкинд, тем временем, развернулся и зашагал в сторону выхода.

Хранители проводили его удивленными взглядами, а гном крикнул вдогонку:

– А голосовать?

Мелкинд отозвался не оборачиваясь:

– Запишите, я воздержался.

Едва маг покинул Зал Советов, Теонард развернул пергамент и взял перо. Затем обмакнул в чернила и в самом углу, будто жалко тратить ценный ресурс на такую ерунду, прочертил вертикальную линию.

Потом поднял голову и сказал:

– Предлагаю начать. Я голосую за использование Талисмана. В самом крайнем случае. Не поверите, но все еще считаю, что с солнечными выгодней дружить. Но события пока складываются не в эту пользу.

Он поставил крестик слева от линии и снова посмотрел на Хранителей. Те молчат, лбы хмурятся, даже у ихтионки, которая живя под водой, вообще, наверное, лишена представления о морщинах.

Затем Страг и Тарнат одновременно подняли руки, обменявшись взглядами. Поединщик произнес:

– Меня тоже запиши. Я хоть и полукровка, но в нашем положении нужно выбирать сторону. Правильную сторону. И я выбрал.

– Я тоже, – согласился гном.

Горгона окинула гнома взглядом, полным недовольства, словно он не против эльфов голосует, а вообще против всех и всего, что есть на земле. Подбородок поднялся, всегда приветливое и нежное лицо заострилось, она взяла гарпию за руку и проговорила:

– Мы с Аэлло против. Никогда не построить мир там, где все началось с войны. А эльфы высокомерные, но прекрасные создания. Каонэль приютила нас и ничего в замен не просит. Вы заблуждаетесь. Не все эльфы плохие.

Теонард потер подбородок.

– Просто они не угоняли в рабство твоих сородичей, – сказал он.

– Не угоняли, – согласилась Эвриала. – И у меня нет никаких оснований их ненавидеть. А ты даже моих пирогов не ел.

Теонард поперхнулся, Хранители устремили на него удивленные взгляды.

Стараясь не дать покраснеть щекам, Глава тряхнул головой и сдвинул брови. Выждав пару мгновений, поставил два крестика с права от линии и повернулся к птерингу.

– А ты что скажешь?

Тот покачал головой и поставил локти на стол.

– Не нравится мне все это, – произнес птеринг. – Эльфы действительно прекрасны, они великолепные воины и достойны носить гребень, почти как у нас. Но я должен думать о своем народе. Поэтому, прости Каонэль, я голосую «за».

Когда глава сделал пометку в пергаменте, оглянулся на ихтионку. Та смотрит огромными красными глазами и моргает вертикальным веком. Платье с небольшим вырезом рукавами по самые кисти, свободно свисает на худеньком теле. Волосы распушились от сухости и похожи на взбитую вату.

– Я с Каонэль. Она хорошая. И эльфы тоже, – тихо проговорила она. – Не правильно их убивать. Вообще убивать не правильно.

Каонэль с тревогой наблюдала, как арбалетчик рисует крестики то с одной, то с другой стороны линии. Неожиданно горгулья поднялась, раздался цокот когтей, когда она приблизилась к Теонарду и ткнула кривым когтем в правую колонку.

– Против, – сказала она коротко.

Затем развернулась и, покачивая каменными крыльями, вышла.

Когда послышалось хлопанье, Теонард проговорил глухо:

– Хм… Неожиданно.

Потом повернулся к огру. Тот восседает на непомерно большом стуле, больше которого только табурет тролля, который все еще спит беспробудным сном каменного гиганта.