Александр Забусов - Синица в руках [СИ]

Лиходеев склонился к лицу умирающего князя, глаза которого пытливо уставились на него.

– Кто ты?

Егор подался назад, ощутил на себе взгляд Молчана. Деян закашлялся, видно было, что держится с трудом, произнес:

– И сказал Велес:

Открой короб песен!

Размотай клубок!

Ибо кончилось время молчания

и пришло время слов!

– Песни птицы Гамаюн… – вырвалось из уст Лихого, с народным творчеством его знакомил еще дед, когда учил обращению с оружием.

Ну и что отвечать князю? Человек в свой последний час пребывания на грешной земле, желает знать правду. Ответил так же, как задавался вопрос, словами из книги:

– Так сходилися силы грозные, бились яростно Прaвда с Кривдою. Одолеть Кривда Прaвду хотела, но – Прaвда Кривду все ж переспорила. Полетела Прaвда на небеса к самому небесному Пращуру. Оставалась Кривда на Сырой Земле. Понесло Кривду по всей земле, по всему поднебесному царству-мытарству. В чистом поле, широком раздолье грудь на грудь две силы сходились: бог Семаргл с небесною силою и чудовищный Змей с силой черною. То не огненный вихрь по Земле кружил – то Семаргл с небесною силою шел на силушку Змея лютого!

– Поясни?

– Помнишь, как две седмицы тому, по дороге на Кром…

– Помню.

– Это были мои люди.

– Так это ты Радима…?

– Я. И у тебя в вотчине, тоже я. Кровную виру хотел взять.

Последние минуты разговора давались Деяну тяжело. Силы на глазах таяли, но он держался, продолжая разговор. Казалось, сейчас для него он был главнее всего.

– Чего ж ты с нами, а не против?

– Но я же русский человек. На мою державу пришел враг с огнем и мечом…

– Мудрено… А вира?

– После всего, что произошло за эти дни, ни у тебя, ни у твоих людей передо мной долга нет. Вира уплачена сполна.

Притихшие, навострившие уши, Молчан и княжич, разговору не мешали. Деян продышавшись, спросил еще:

– Как твое имя?

– Лихой. Я боярин курский. По ложному посланию, должен был добраться в Ростов, да вот не доехал.

– Слыхал, про тебя. Думал, постарше будешь, а ты вон как мой Вячко…

– Прости князь, не мог помочь, уберечься тебе.

– Ха-ха! – закашлялся, роняя из горла капли крови. – Пустое. Молчан…

– Здесь я, батька!

– Не вижу ничего. Всюду темно. Уходить буду. Молчан, ты боярину препон не чини, все в этом деле замарались. Черниговских блудней наказать потребно будет. А сейчас позови всех берсеков, прощаться буду.

Князь Деян вскоре ушел, оставив после себя уныние в душах простившихся с ним людей. Его захоронили как всякого погибшего на чужой территории разведчика-диверсанта. Десятник отказавшись от своего немногословия, чуть раскрывшись душой, промолвил у безымянного захоронения своего друга и вождя, обратившись к живым бойцам:

– Поистине, для кого-то Стезя – это прямая накатанная дорога, скрывающаяся за виднокраем, для кого-то – узкая извилистая тропинка, тянущаяся причудливыми изгибами в горах, для кого-то – след, проложенный неведомым путником в снегу. Для кого-то – это широкое натоптанный летник, по коему он мчится во весь дух, для кого-то – чуть заметная тропка, виляющая среди деревьев, среди буераков да урманов топких, по коей он ступает осторожно, дабы не сбиться. А есть и такие, кто не по дороге полевой, не по тропе лесной да не по следу снежному идёт, но новые шляхи да тропы прокладывает, по коим пойдут вслед за ним его сородичи да потомки…. Поистине, любой из оных идущих уваженья да примера достоин, ибо сумел, истинного себя раскрыв, Стезю свою обресть, Стези же всех идущих, хотя и непохожи одна с другой, а и они сходство своё имеют. Бо все они во Роде Все-Сущем начинаются, во нём же и заканчиваются…

Перед тем, как прикрыть тело землей и дерном, Молчан снял с пальца мертвого вождя перстень с магической символикой, ромб с наложенным на него «косым» крестом, протянул Вячко со словами:

– Носи княже. Помни батьку своего и не забывай от каких корней род происходит. Высоко голову не поднимай, но и гордость крепи.

До нового дня оставалось совсем мало времени.

Оскал удовлетворения обозначился на морде волчицы. Свободный поиск дал результат. Бираг растрепав стаю по одному, направил их в разные стороны. Посчитав, что хитрость славян может заставить их выйдя из реки, направиться назад, путая след. Нынешний вожак как знал, русы выбрались на берег с которого вошли в реку, переночевали на нем и этим же берегом, все больше отклоняясь в сторону, поспешно уходили от преследователей. А вот она их все же нашла. Усевшись на открытой площадке, подняла голову вверх, произведя призывный зов воем:

– У-у-а-у!

Прервалась на короткое время, повторила призыв.

– У-у-а-у!

Принюхавшись, взяв направление, порысила за людьми. Стая должна вывести бродников на славян, а сцепиться, полосуя друг дружку саблями – это не их дело. Волки помогут конечно, догонят разбежавшихся, загрызут.

Утренний лес оживал постепенно. Роса на листьях, холодными слезками стекала на траву, в каплях удерживаясь в плоских местах. Бежать было удивительно легко и даже весело. Это конечно не ширь степного края, с курганами и поросшими дубравами балок криницами, морем ковылей и пастбищами живности… Великий Тэнгри, как же ей хотелось есть! Ага! Вот и отставший славянин. Один. Идет споро, прислушивается и постоянно оглядывается. Все время меняет шаг на бег, а потом обратно.

Шадра полукругом обошла руса, улеглась на хвою, подложив голову на лапы. Он должен пройти именно здесь. Нападения спереди вряд ли будет ждать. Правильно рассчитать, сильно оттолкнуться и прыгнуть, завалив человека. Уже припечатав его тело к земле, она вырвет его гортань, насладится горячей кровью, напьется и есть уже не будет так сильно хотеться. Странный Бираг, он запрещает всем в стае пожирать мясо людей. Ну и чем оно отличается от скотского? Ничем! Затем она спокойно дождется остальных и выведет бродников на русов. Рядом они, следы совсем свежие, выветриться не успели. Славянин!

Шадра приготовилась к прыжку. Ее волчья ипостась взведенной пружиной самострела, готова сорваться, вылетевшей стрелой поразить инородца.

Бакута торопился, но не настолько, чтоб не заметить за собой слежку. Он бы и не понял этого, если бы не был приучен сызмальства ощущать посторонний взгляд. Глава племени, ведунья, представительница гардара, подметив у него эту особенность, отдала на обучение данки.

Его учитель, Светозар, жил в селище на правах немощного родича, которого община обязана была содержать. Данки, вышедший в тираж по причине увечья, полученного при выполнении важного задания заря, поручение выполнил. Вот только к своим печищам добрался едва живым и сильно искалеченным. Как сие приключилось с ним и где, знали только те, кому это по службе было положено. Отрок только попав в руки учителя, узнал кто такие данки. Оказывается юного людина, имеющего разные отклонения в своем развитие, отличные от сверстников, прикрепили для учебы к престарелому умельцу с определенной специализацией, и тот его обучал своей премудрости. Данки Светозар в молодости, получивший определенный уровень подготовки, в качестве испытания подвергался многим провокационным действиям. Как и другие, ему подобные, за время учебы он должен был распознать ложь и выйти сухим из воды. Огонь, вода и медные трубы основной этап проверки данки со стороны гарамана на моральную и духовную зрелость. Под понятием рода Расы, «вода», это пустые слова, «медные трубы» – триумф, возвеличивание, похвала. Слово «огонь» – соблазн, где хитрица – женщина-обольстительница, применяя одной ей известные ухищрения, пыталась соблазнить Светозара. Пройдя все круги испытаний, новый полноценный данки влился в воинство, побывал там, где другой выжить бы не смог. Он выжил, прибегая к всевозможным тактическим действиям во время войны. Данки «вползали» в стан врага, в их семьи и души, скрываясь под различными личинами. За ухищренный способ вливаться в ряды врага и воздействовать изнутри называли змеями. Вот такой человек учил Бакута. Учил, да не доучил. Помер. Так молодой парень у остался недоучкой, но воином стал. Вот и сейчас привет из прошлого выручал. Напрягало караба только то, что шла за ним собака. А где хозяин псины? Почему она одна? Зачем следит? Мысли роились в его голове. Сам Бакута был еще молод, его и берсеком нарекли только нынешней весной, однако когда слежка вдруг ни с того ни с сего пропала, заволновался. Молодость сказывалась.