Александр Забусов - Десятник особой сотни [СИ]

Вели по единственной улице, как он понял, за околицу.

«Сейчас дадут лопату и как в лихие девяностые, скажут „Копай“. Хорошо предварительно паяльник в жопу не загоняли», – мелькнула шальная мысль в обостренном сознании.

Темная громада сооружения из не струганных досок, надвинулась из лесного аппендикса. У дверей поджидая его топтались дед с Харлампом.

– Привели? Молодцы! Заводите. Харламп, сам знаешь, что делать.

Завели, ударив под колени, повалили в нарисованный чем-то круг со звездой внутри. Можно сказать стали распинать, привязывая запястья и щиколотки к кольям по концам лучей. Ну что опять за хня происходит? Нет, только в России жопа, это не часть тела… а событие. А полная жопа, так вообще комплекс мероприятий. Это неоспоримо.

Наблюдавший за процедурой Харламп, словом подправил действия одного из парней:

– Крепче вяжи, а то Сивояру не понравится, накажет.

Лиходеев скрипнул зубами, переведя взгляд на мужика, выдавил фразу:

– Сивояр, говоришь? Мне нравится его имя. Я так собаку назову, когда от вас избавлюсь.

Тут же больно получил удар носком сапога по ребрам.

– У-у-й!

Вошел дед. Осмотрел проделанную работу. Судя по выражению лица, остался доволен. Обратившись к Харлампу, приказал:

– Забирай юнаков, и до утра сюда чтоб ни ногой.

Дверь захлопнулась, оставив обоих наедине друг с другом. Закрепленные по стенам факелы и жаровня, пышущая у порога малиновым цветом углей, давали хорошее освещение большого помещения. Лежавший на земле Лиходеев стал замерзать, одетый в порты и рубаху.

– Пытать будешь? – Спросил Егор, ощущая на себе взгляд источавший сумасшедшинку.

– Пытать? Ха-ха! – Вопрос привел старикана просто в экстаз. – Нет, милы-ый! Ха-ха! Пытать! Я тебе расскажу, может легче станет. В этом сарае пройдет обмен. Не скажу, что это не будет больно. Только по другому никак!

– Что менять будем?

– О-о! Вижу понял. Сменяемся, ты мне свою молодость и силу, я тебе дряхлость и старость. А?! Каково?

Лиходеев поежился. То, что такое возможно, он прочувствовал на себе. От старости конечно не уйти, но уж пускай она сама по себе, с годами придет, а не от этого хитрожопого, в одночасье пролезет в его цветущий организм. Попытался освободиться, подергался как бабочка на булавке, вызвав кривую ухмылку своего визави.

– Что ж, полночь. Пора приступать.

Из принесенной сумки, древний гаденыш достал тряпицу. Из нее же извлек кресало, пяток свечей и нож, с рукояткой инкрустированной резьбой по кости. Склонившись. Рывком разорвал рубаху на груди Лихого.

Зачадили свечи, расставленные особым порядком. Клинок ножа прорезав кожу, оставил на груди подопытного затейливый узор. Голос старого колдуна, набирая силу, плыл по закоулкам пентаграммы:

– Conjuro et confirmo super fortes Dei, et sancti, in nomin magnum ipsius Dei fortis et potentis, exaltatique super omnes coelos, araye, plasmatoris seculorum, qui creavit mundum,…

Лиходеев поплыл, почти не осознавая происходящего. В ритуальную чашу поставленную на чресла, капля за каплей полилась кровь реципиента, туда же и толика крови самого колдуна, плюхнулась золотая монета, следом листок с желанием.

Теперь наклониться, уцепиться за взгляд смертного, привязать его к своему и тянуть жизненную силу, пока по капле не выпьет всю. Колдун понял, процесс запущен, он с наслаждением ощутил первый прилив бодрости… О-у-у! Как же приятно снова познать давно забытое чувство. Как гром средь ясного неба, в голове ловца душ прорезался голос третьего, совершенно постороннего лица, судя по всему обладавшего силой дарованной одним из божеств местного пантеона.

– Ой, ты Свет, Белсвет, коего краше нет. Ты по небу Дажьбогово коло красно солнышко прокати, от, онука Дажьбожего Егора, напрасну гибель отведи: во доме, во поле, во стезе-дороге, во морской глубине, во речной быстроте, на горной высоте бысть ему здраву по твоей, Дажьбоже, доброте. Завяжи, закажи, Велесе, колдуну и колдунье, ведуну и ведунье, чернецу и чернице, упырю и упырице на Егора зла не мыслить! От красной девицы, от черной вдовицы, от русоволосого и черноволосого, от рыжего, от косого, от одноглазого и разноглазого и от всякой нежити! Гой!

«Не-е-ет!», – все о чем успел подумать.

Прямо из глаз подопытного, словно два ножа выскочили змейки молний, пробив глаза колдуна вонзились в черепную коробку. Сивояр с колен упал на грудь Лиходееву, из выжженных глазниц на рисунок струилась густая кровь и не успев стечь, тут же запекалась, наращиваясь темно-красными бугорками. Свечи на лучах пентаграммы погаснув, изменили ход событий. Придя в себя, Егор долго лежал без движения, осознавал свое положение. Скосив глаза на седые пряди не подававшего признаков жизни колдуна, задергался пытаясь освободиться. Полежал и более осознано проанализировал ситуацию. Ноги у человека всегда сильнее рук, колья хоть и с насечкой под стопор веревки, но все же из дерева, времени хоть и не много, но оно имеется. Поехали!

Долго и упорно елозил ногой, пока ее не освободил. Свободной ногой с удара сломал кол, куда была привязана вторая нога. Передохнул. Столкнув колдуна, на растяжке совершил кувырок, представив себя волком, и уже в другой ипостаси легко выдернул лапы из петель. Снова оборотившись человеком, осознал полную испорченность портков и рубахи, а с голой задницей в одних сапогах по зиме далеко не убежишь. Прошелся по сараю обдумывая свое положение, перевернул мертвого колдуна на живот. Как говорится, картина маслом! Ни дать, ни взять. Взяв в руки валявшийся в кругу нож Сивояра, всадил клинок в сердце мертвеца, чтоб уж наверняка. Вытер от крови, куском веревки заузлил удобную рукоять, повесил себе на шею. На добрую память. Оборотившись снова волком, выбежал из сего гостеприимного места в ночь.

Сильный зверь, покрытый шерстью белого цвета, не отвлекаясь на возможность полакомиться дичиной, поступью не хуже скаковой лошади несся в направлении Чернигова. Как неутомимый мустанг в бескрайней прерии, так и он убегал подальше от страшной деревни, поскорее к теплу человеческого очага.

Окраины стольного града встретили Лиходеева ночной порой и голосами собачьего лая из подворотен. Обостренным нюхом чуял дымы из печных труб. Сюда-то он добрался, вот как теперь быть с одеждой? Голым в семейство Барсука не припрешься, народ не поймет. Остается одно, пойти на банальный гоп-стоп.

Пошел по классической схеме. В волчьей ипостаси побежал в дальний от проживания барсуковой семьи район. Угнездился неподалеку от питейного заведения, фильтруя входящих, прикидывая размер одежды под себя. С большой натяжкой, таковой вскоре выискался. Что поделать, если он со своим ростом, метр восемьдесят четыре, смотрелся рядом с аборигенами, натуральным Ильей Муромцем, из его родной реальности. Ждать пришлось долго, но тут ничего не попишешь, не на назначенную встречу напросился. Уже в темноте обозначенный клиент вышел, как говорится в состоянии алкогольного опьянения. Теперь только не тянуть время. Перекинулся и вышел навстречу жертве. Пьяненький клиент еще успел удивиться при виде совершенно голого мужика, но удар рукоятью ножа по черепу, прекратил появление каких либо мыслей. Время такое, что потенциальные свидетели либо по домам сидят, либо в самом заведении наливаются продуктом перегонки браги. Удачно вышло. Мужика где-то пристроить нужно, чтоб не замерз и кони не двинул. Втолкнул тело в харчевню и «ноги сделал», даже ручкой на прощание не махнул.