Александр Забусов - Десятник особой сотни [СИ]

Красавица в одночасье стала на глазах стареть. Морщины из едва заметной паутинки на гладкой коже, оборачивались бороздьями, рыхлили кожу, заставляли ее дряхлеть. И вот уже перед взором сидела в кресле древняя старуха, с улыбкой безобразно искажавшей лицо, с седой паклей волос на голове.

– А-а-а! А-а!

Палец Степана вместе с вырывавшимся криком и клекотом вперился в пассажирку.

– А-а-а!

Сказать он ничего не мог. Команда меж тем нарушив устоявшийся режим и дисциплину, бросила весла, повскакивала со скамей, толклась кучей у мачты, толком не поняв, что происходит.

С берега, из зарослей кустарника, послышалось шевеление и голос над рекой оповестил всех.

– Добрыня! Слышишь меня предатель? Ты следующий!

– К оружию! – Заревел Искус, старший охраны насада. – Щиты на левый борт, прикрыть кормщика. Лучникам стрелять по зарослям берега.

Мимолетная растерянность прошла. Команда посрывала круглые щиты с бортов, укрылась за ними. Десяток воев сноровисто надевали брони прямо на голое тело, на головах появились шлемы, с прикрепленными наносниками или полумасками. За считанные мгновения насад был готов к отражению нападения. По причине крутизны берега, с которого грянул одинокий гром, слать стрелы в заросли было бесполезно. Сам Степан никак не мог оправиться от потрясения и одиноким столбом стоял отдельно от всех. Только после окрика кормчего народ понял, что судно стоит на месте. Ни течение, ни ветер наполнивший парус, не могли побороть друг друга.

– На весла!

– Заслонить хозяина!

Добрыню, белого как мел, заслонили щитами. Потащили к двери единственной на борту каюты.

– Бух-ух-ух!

Снова эхом над рекой разнесся раскат грома. Тело купца содрогнулось. Не спасли щиты, по щеке поползла полоска крови, пачкая шею и ворот рубахи беленого полотна с вышитым орнаментом славянской обережной мозаики.

Все. Теперь уходить. Сбросив с кручи в воду уже не нужную «светку», выбрался из колючих кустов. Забросив повод на шею транспортного средства, Лиходеев вскочил в седло, неторопливо объезжая препятствия направился к недалекому летнику.

Дубравы и перелески, возделанные смердами поля и их веси, веселые светлые леса мелькали перед глазами. Торопился. Торопился, ведь возвращался в родную сторонушку. Торопливость чуть не стоила ему головы. И куда было так лететь? Называется вырвался на волю. Щаз! Уловил далекий звук передвижения конного отряда по летнику навстречу ему. Спутать с купцом точно нельзя.

Натягивая повод и останавливая лошадь, заржавшую в свою очередь от такого обращения с ней, Лиходеев затравленным взглядом прошелся по округе. Лес, бывший и без того густым, надвинулся на обочины темной громадой, сходился над головой непроглядным шатром, стал сумрачным, а воздух в нем как-то потяжелел, от скопившейся теплой влаги запах сладковатой прелью мхов и прошлогодних листьев. Только тропы, уходящие в чащобу, говорили проезжему о том, что где-то совсем рядом живут люди, которые не спешат появиться на глаза чужакам. За полную седмицу он удалился от Чернигова на достаточно большое расстояние. Приходилось ночевать в селах, а чаще всего просто в лесу у костра. За все время, постоялый двор повстречался лишь раз, да и то, на Черниговском тракте, который пересек, взяв направление на северо-восток. Думал, что уж этот-то летник точно не хожен, а оно вон как вышло. Ну и чего теперь?

Мозг быстро подбросил простое решение. Лиходеевка! Деревня в которой познакомился с Белавой. Не раздумывая, потянул повод разворачивая кобылу, ощущая скорое появление кавалерии.

– Пошла! Пошла!

Подбодрил шпорами и без того послушное животное. За спиной услышал перестук копыт, по всему выходило, заметили его или услыхали топот копыт одинокой лошади на узкой дороге. Гналось с десяток конных не боле. Только ведь он-то один.

До поворота версты полторы, а там еще скакать и скакать. Обойти его не смогут, разве что, догнать. И это не от него зависит и даже не от лошади, а оттого, издалека ли путь держала сия конная когорта.

Вот и поворот. Резко натянул повод на сторону, чуть прижал бока животины коленями.

– Н-но!

За спиной посвисты, понукания на родном языке. Славяне! И чего вцепились клещами в его шкуру? Скука надоела? Ехали б себе своей дорогой! На ходу выдернул петлю щита у стремени с крюка на задней части седла, перебросил за спину. Оно всяко лишняя защита не помешает.

– А ну, сто-ой!

Выкрик приглушенный, значит еще далеко до него. Ой как не хочется лошадь бросать!

– Н-но! Пошла-а! Пошла-а!

Давай моя хорошая, совсем не много осталось!

Знакомую деревушку, на пять хозяйств, проскочил не снижая скорости. До блудной деревни версты полторы. Ты только не споткнись! И под запаленное дыхание лошади, из под копыт доносился топот, похожий на ответ седоку.

«Продержусь-продержусь-продержусь»

– Сто-ой!

Ага, щаз! Дурных нема. Их еще в гражданскую как тараканов вывели.

Стрела с глухим стуком ударила в деревянный круг щита. Второй удар. Третий.

– Сто-ой!

Снайперы, мать вашу так!

Деревья вдоль летника расступились, открывая вид когда-то богатого населенного пункта, в прошлом оседлавшего купеческий тракт, сейчас заросший травой и березовой ополицей, но еще видимый. За околицей, в моросящей пелене и легкой темени, отчетливо просматривались заборы дворов с крышами домов за ними. Туман не заставил себя ждать. Такое Егор видел уже второй раз в жизни. Влажная субстанция со всех сторон надвинулась на него и успевших вскочить в деревню преследователей. Свою лошадь он тут же остановил, соскочив на невидимую в таком киселе землю, повел за повод. Стараясь уменьшить запал после бешенной скачки.

– Походи, походи моя хорошая! Ничего, сюда добрались, значит и отсюда выберемся. Нам не впервой!

Прислушался. У преследователей дела обстояли совсем «швах!». Попав в такое место, ничего не зная о нем, не услыхав собачий лай из якобы обжитой деревни, всем коллективом впали в истерику. Мало того, как понял Лиходеев, стали терять друг друга.

– Ну, удачи вам ребята!

Егор вел себя спокойно. Смог «выгулять» кобылку до спокойного состояния. Теперь нужно было обеспечить себя ночлегом. Туман быстро не сойдет.

Не видя ни зги, привязав повод за ремень позади спины, шел щупая руками дерево забора, продвигаясь медленно но верно. За околицу туман не выпустит. Проверено! А вот найти нужные ворота можно. Он их, разбуди ночью и спроси, нипочем не забудет. Особенность одна имеется. На створах знак бубновой масти в картах отображен. Такая прихоть у прежнего хозяина подворья была.

Да, что они так орут! Эдак глядишь и выспаться не удастся. Дурдом устроили.

Наконец-то нащупал знак на воротах, постучал в них рукоятью плети. И такое желание было услышать в ответ до одури родной, грудной женский голос: