Ллойд Александер - Черный Котел

– У нас нет с собой никаких сокровищ, чтобы выкупить у вас Котел, – потерянно сказал Тарен. – Увы, чего нет, того нет.

– Мы и не надеялись, что вы заплатите столько, сколько Араун, – ответила Ордду. – Но уверены, что у вас все же найдется, что предложить нам в обмен. Ну, скажем… северный ветер, упрятанный в котомку.

– Северный ветер? – воскликнул Тарен. – Это невозможно! Даже мечтать о таком нельзя!

– Очень хорошо, – спокойно сказала Ордду. – Мы не привереды. Тогда южный ветер. Он гораздо нежнее.

– Вы издеваетесь? – вспылил Тарен. – Ту цену, которую вы просите, никто из нас заплатить не в силах.

Ордду задумалась.

– Наверное, ты прав, цыпленок, – согласилась она. – Тогда что-нибудь из того, чем ты владеешь… О, нашла! – воскликнула она, радостно улыбаясь. – Дай нам… дай нам самый прекрасный летний день, который ты помнишь! На сей раз ты не сможешь сказать, что это непосильная цена, потому что он принадлежит тебе!

– Да, – страстно сказала Орвен, – я обожаю летний полдень, полный солнечного света и сонных запахов.

– Нет ничего милее, – облизнулась Оргох, – чем нежный маленький ягненок летним полднем.

– Как же я могу дать вам это? – возразил Тарен. – Да и любой другой день из моей жизни, когда… когда они все внутри меня, они часть меня! Их невозможно отделить. Я имею в виду…

– Мы можем попробовать, – плотоядно причмокнула губами Оргох.

Ордду терпеливо вздохнула:

– Очень хорошо, мои гусята. Мы вам предложили кое-что, а теперь желаем выслушать ваши предложения. Но имейте в виду, это должно быть нечто, чем вы дорожите не меньше, а то и больше, чем Кроханом. Тогда это можно будет назвать честным обменом.

– Я высоко ценю мой меч, – сказал Тарен. – Это подарок Даллбена и первый клинок, который я считаю по-настоящему своим. За Крохан я готов с ним расстаться.

Он принялся быстро расстегивать пояс, но Ордду остановила его, пренебрежительно махнув рукой.

– Меч? – покачала она головой. – Ни в коем случае, мой утенок. У нас их и так уже много, даже слишком много. И некоторые из них принадлежали когда-то самым могущественным воинам. Не чета твоему.

– Тогда, – сказал, поколебавшись, Тарен, – я предлагаю вам Ллуагор. Это благородное животное… – Он умолк, видя нахмуренное лицо Ордду. – Тогда, – он обреченно вздохнул, – возьмите моего коня, Мелинласа. Он сын Мелингар, лошади самого принца Гвидиона. Нет никого быстрее его и выносливее. Я ценю Мелинласа больше всего на свете.

– Лошади? – фыркнула Ордду. – Нет, это совсем не подойдет. Кормить их, ухаживать за ними. Одно беспокойство. Кроме того, с аппетитами Оргох сложно иметь домашних животных.

Тарен помолчал немного. Непроизвольно он тронул рукой фибулу Адаона, застежку его плаща. Юноша побледнел при одной мысли расстаться с нею.

– Это самое дорогое, что есть у меня, – сказал он медленно.

– Нет, нет! – вскричал вдруг Гурги, проталкиваясь к колдуньям и размахивая кожаной сумкой. – Возьмите самое большое сокровище Гурги! Возьмите сумку с чавкой и хрумкой!

– Только не еда, – замахала руками Ордду. – Этим у нас интересуется разве что Оргох. Но я уверена, что в твоей сумке нет ничего такого, что бы соблазнило даже ее.

Гурги уныло глянул на Ордду.

– Но это самое дорогое, что есть у бедного Гурги. Это все, что у него есть, – пролепетал он, снова протягивая кожаную сумку.

Колдунья ласково улыбнулась ему и покачала головой. Руки Гурги опустились, плечи поникли, и он попятился и опять спрятался за спину Тарена.

– Вы, конечно же, любите украшения и драгоценности, – быстро вставила Эйлонви, снимая с пальца кольцо. – Это красивая вещь, намного дороже скромной пряжки, – сказала она. – Ее дал мне принц Гвидион. Видите этот камень? Он был найден в глубине земли и огранен мастерами Дивного Народа.

Ордду взяла кольцо, поднесла его поближе к глазам и прищурилась.

– Мило, мило, – сказала она. – Какая прелесть. Почти такое же красивое, как ты, моя овечка. Но гораздо более древнее. Нет, боюсь, что и это не подойдет. У нас такого добра груды. Сохрани его для себя, моя курочка. Когда-нибудь, может, оно и пригодится тебе. Но нам это не нужно.

Она вернула кольцо Эйлонви, которая растерянно надела его на палец.

– У меня есть еще одна вещь, которой я особенно дорожу, – не унималась Эйлонви. Она запустила руку в складки своего плаща и вытащила золотой шар. – Вот, – сказала она, поворачивая шар так, что каждая его грань заиграла и засветилась. – Это гораздо лучше, чем просто свечка. Заглянув в этот шар, вы увидите все в другом свете и намного яснее. Очень полезная вещь, – жалобно добавила она.

– Как мило с твоей стороны предложить нам такую вещицу, – сказала Ордду. – Но и в этом мы не нуждаемся. Все, что надо, мы видим и так.

– Леди! Леди! – вскричал Ффлеуддур. – Вы прозевали самую выгодную сделку! – Он выступил вперед и снял с плеча арфу. – Я прекрасно понимаю, что всякие там сумки с едой и мелкие колечки не могут вас заинтересовать. Но я прошу вас принять эту арфу. Вы одиноки среди пустынных и мрачных болот. Немного музыки – вот что вам нужно.

Он помолчал и, видя совершенно равнодушные глаза колдуний, повысил голос:

– Арфа играет почти сама!

Колдуньи никак не откликнулись на его слова. Тогда он прижал изящно изогнутый инструмент к груди, пробежал пальцами по струнам, и протяжная красивая мелодия воспарила над ним.

– Вы слышите? – обрадовался бард. – Ничто с ней не сравнится!

– О, это тоже мило, – пробормотала Орвен задумчиво. – Но ведь под ее музыку надо петь…

Ордду внимательно разглядывала арфу.

– Я вижу, что некоторые струны плохо натянуты. На них действует сырость, что ли?

Ффлеуддур смутился.

– Нет, не сырость, – сказал он. – Они действительно иногда рвутся. Но только тогда, когда я… только когда я немного приукрашиваю, преувеличиваю… короче, когда я слишком фантазирую. Я уверен, леди, что в ваших руках она такого вытворять не станет.

– Я понимаю, что это очень ценная вещь для тебя, – сказала Ордду, – но если нам захочется музыки, мы всегда можем послать за птицами. Нет, с ней одни хлопоты и беспокойство. Держи ее в сухости, настраивай, натягивай струны и все такое прочее…

– Вы уверены, что у вас больше ничего нет? – с надеждой спросила Орвен.

– Это все, – сказал расстроенный бард. – Это абсолютно все. Если только вы не пожелаете принять наши поношенные плащи.

– Что ты, что ты! – замахала руками Ордду. – Я лишусь покоя, если вы, мои гусятки, отправитесь в путь без плащей. Вы погибнете от холода… а тогда вам и Крохан будет ни к чему.

– Ужасно сожалею, мои цыплятки, – вежливо улыбнулась Ордду, – но, кажется, у вас и в самом деле нет ничего такого, что бы заинтересовало нас. И прекрасно! Крохан останется у нас, а вы налегке пойдете своей дорогой.