Владимир Белобородов - Цветок безумия. Империя рабства

Лошади те ещё трусихи. Она ведь не реагировала ни на крик, ни на иные молельные увещевания… пока не ударил молнией, свалив животное.

Обратно Ротимур и Ильнас ехали не спеша, потому как опасались за состояние лошади последнего. Я же поехал вперёд, воспользовавшись трофейным транспортом, так как переживал за состояние Лумма. Да и с дуваракскими не понятно — возможно тоже ранены. Выехав на место битвы, застал очень нелицеприятную картину: Лумм, пошатываясь, вынимал свой кинжал из тела дуваракского воина. Практически сразу после этого Лумма словно подкосили — он мешком упал на землю.

Повреждения нитей силы моего старшего воина были очень характерны: у меня после боя с Ганотом были подобные, наверняка связки порваны от перенапряжения. Судя по скорости передвижения воина во время боя, воздействие зелья ускорения. Я даже склянку из-под него нашёл, не смотря на то, что он откинул её подльше. Просто свет от капель, если смотреть магическим, очень бросался в глаза. А вот сама склянка… Сама склянка скрывала то, что в ней находится. Эта её функция очень привлекла моё внимание.

Лумм был жив, но в сознание не приходил. И даже зелья из запасов Ильнаса не помогли — Лумм затихал. Его каналы силы, судя по вторичным признакам, то есть по туманом растекавшейся из них жизни, были разорваны. Я восстановить не мог. Вернее мог, только это займёт столько времени, что уже не кому будет помогать. Спустя час безуспешных попыток привести в сознание Лумма, я решил продолжить путь.

— Похоронить бы… — очень прозрачно намекая, предложил Ротимур.

— Догоним обоз рабов, пошлём кого-нибудь, — несколько сухо, ответил я.

Мысли в этот момент витали совсем не рядом с соблюдением условностей.

Лумм парень нормальный. Те, кто приставил его ко мне, может и не изучали психологию, но интуитивно понимали, что ровесник быстрее завоюет моё доверие. Другой вопрос для чего это всё? Нет, всё, разумеется, предельно понятно… только в свете статуса надсмотрщика и открывшихся фактов о том, что этот надсмотрщик может прирезать, не суть важно кого… Витала мысль просто оборвать его жизнь. С другой стороны, он ведь делал это ради моей безопасности. А вот зелье… Зелье было очень сильным и целю, преследовавшейся при выдаче такого экстракта, была, вряд ли забота о моём здоровье. Скорее наоборот. И это, безусловно, бесило.

Обоз, ну или караван, мы догнали только на следующий день после происшествия. Охраняли его всего два десятка воинов. Чтобы отправить троих обратно — закопать тела, пришлось предъявить документы и даже рявкнуть на старшего. А с учётом того, что я ещё и изъял у них одну из телег, тот был вообще не в восторге. Только мне было совсем даже не до увещеваний стражника о том, что ему не достаточно людей, чтобы сопровождать почти сотню рабов. Мне надо было доставить Лумма в крепость к алтырям. Уж те точно более сведущи, чем я, в лечении.

Спали по очереди прямо на той же телеге, на которой и везли Лумма. Двигались безостановочно, так как Лумм таял на глазах и без моей поддержки уже бы давно стал духом. А поддерживать приходилось каждых пару часов. Дай здоровья магическому кругу, определяющему наш ход бытия, что мы прихватили пару трофейных лошадей и теперь имели сменных. Крепости достигли всего за семь дней.

— Есть алтырь? — Буквально только переступив черту крепостных ворот, хмуро спросил я у встречавшего нас сотника, возраста не первой молодости.

Ещё бы было не хмуро спрашивать — мурыжили, минут двадцать точно.

— Есть, — равнодушно ответил сотник, продолжая изучать меня.

— И чего ждёшь? — На грани срыва, тем не менее, совершенно спокойным голосом задал я вопрос.

— Рит, сходи за Валейром, — так же равнодушно дал команду сотник.

Воин, получивший команду несколько вальяжно, хотя на тот момент возможно мне это и показалось, развернулся и неспешно направился в сторону основного строения крепости.

— Стой! — я быстрыми шагами дошёл до него и с размаха отвесил такую оплеуху, что тот чуть не упал. — А теперь бегом!

После того как я убедился в придании скорости воину, который озираясь на меня, почти побежал, я подошёл к его начальнику.

— Расслабились?

— Зря вы так, тысячник…

— Тысячник, надо было говорить при приветствии. Как и представиться. А теперь… — я, оглядевшись, нашёл искомый предмет, наличествующий в любой тысяче, — давай-ка на скамью. Хотя нет. Сначала палочника пригласи.

— У нас тут каждый палочник, тысячник, — не меняя интонации, оповестил меня сотник.

— Тогда чего стоишь?

Полностью невозмутимый сотник. Он даже глазом не моргнул, лишь кивнул одному из воинов, после чего прихрамывая, направился к скамье. Выбранный им, направился следом. На миг я пожалел о своей резкости, но решения менять не стал.

Алтырь… С виду нормальный, то есть не нормальный, так как алтырь, но для алтыря нормальный. Это с виду. А вот его взгляд… Взгляд мага Дайнота так не пронизывал. Да и сами глаза… Не знаю, как объяснить, но были другими. Мутными. Этот человек внушал уважение своей… внутренней силой, что ли… Бывает так. Смотришь на человека и понимаешь, что он сильнее тебя духом.

— Он после зелья, — объяснил я, протягивая склянку с остатками того, что выпил Лумм.

Про выпущенную мной молнию, которая могла зацепить старшего воина, я благоразумно решил не упоминать.

— Несите ко мне, — сухо сказал алтырь воинам, стоявшим неподалёку. — Убери.

Последняя фраза касалась меня и сосуда в моих руках.

— Сколько палок то? — Подошёл выбранный сотником воин и тут же испуганно поправился. — Тысячник.

— Оставь, — махнул я рукой, отправляясь следом за алтырём.

— Ты тысячник, — остановил меня алтырь, — отдохни пока. Осмотрись. Помощи от тебя не надо. Мигис, — подозвал он худощавого парня, судя по одежде — из обслуги, — покажи новому тысячнику его комнаты. Отвара приготовь.

Мигис смотрел на меня слегка испуганно. Похоже, я своим появлением, несколько разворошил этот сонный мирок.

А мирок то был действительно сонным. Это я понял через руки. Первое впечатление было не обманчивым. Размеренная жизнь воинских пенсионеров. По-другому и не скажешь. Контингент в основном кому за… Служба тихая, хотя и нудная. Четыре смены стражи рабов, примерно по сотне воинов, плюс сотня обслуги и руководства ютились в каменном мешке стен, установленных на склоне горы. Каждое утро и вечер построение и развод вновь заступающей в каменоломни смены. Рабы работали только днём, поэтому ночная смена стражи значительно меньше. Самих рабов я ещё не видел, за исключением тех бедолаг, что встретились по дороге. Как бы описать обстановку? Вокруг витала обречённость…

Лумму за это время стало несколько легче. Хотя бы не требовалось постоянное вливание силы. Но вот в сознание он так и не пришёл.