Ярослав Веров - Земля 2.0 (сборник)

Снова подул ветер, усилив капель. Мышка послюнявила палец и подняла руку — чисто человеческий жест, не скажешь, что перед тобой лишь тело, управляемое искусственным интеллектом.

— Дует с запада, — сказала она. — Вседрево ухитряется регулировать даже погоду. Западный ветер вместе с дождем переносит соль. Южный, с экватора, распределяет тепло к северным областям. Представляете, оно даже подкармливает свои части, где не хватает пищи.

— Вся планета заросла одним растением? — нахмурился я. — А где его центр? Должен же быть какой-то центр.

— Возможно, — пожала плечами Мышка. — Но Академия приобрела планету совсем недавно, мы только начали изучать здешнюю биосферу. Жаль, если такая ценная находка будет уничтожена.

— Заражены все?

— Да. Все сто пятнадцать человек. Первой принесла роевика Ната, наша лаборантка. Дура и неумеха, конечно. А от нее, словно по открытому каналу, роевик проник во всех остальных. Заражение происходит в пределах видимости. Достаточно приблизиться — и в твой разум попадают пауки.

— Пауки?

— Да. А разве вы их видите по-другому?

Мой Зверь после попытки бунта вел себя подозрительно тихо. И совершенно не напоминал паука. Как, собственно, и существо, запертое в голове Белой Мышки.

— Наверное, это лишь условность, кто как видит зародыш чужого разума, — сказал я. — Сейчас меня больше интересует вопрос — где мозговой центр роевика? Пойдемте в поселение?

— Вы не боитесь заразиться?

— Нет. Скорее всего я к нему иммунный. Что-то по типу прививки, — усмехнулся я. — Во всяком случае, я на это надеюсь.

— Тогда пошли.

И Мышка направилась к краю площадки, разбрызгивая воду. Я смотрел, как она смело шагнула босыми ногами в зеленый ковер изо мха и побегов. Растения касались лодыжек девушки и словно ощупывали, пробовали на вкус, выпуская в воздух кучу коричневых точек.

— Идемте, чего же вы? — обернулась Мышка.

Я остановился у зеленого моря и раздумывал, а не последовать ли ее примеру и снять ботинки? Когда еще представится подобный случай? Нет, с таким поступком лучше повременить. Я шагнул вперед, и мох чавкнул под литыми подошвами моих ботинок.

— Далеко идти? — спросил я.

— Не очень, — ответила Мышка, раздвигая висящие, словно змеи, ветви. — Минут десять. Тихо! — Она вдруг замерла и подняла руку.

— Что?..

— Да тихо вы! Слышите?

Я прислушался: «Чав, шлеп. Чав, шлеп». Кто-то большой и грузный пробирался сквозь лесную чащу.

— Вы же сказали, что здесь нет животных, — прошептал я.

Рука потянулась к пистолету.

— Это не животное. Это фудформа.

Среди стволов показалось что-то розовое и огромное, как флаер. Оно ползло, переваливаясь с боку на бок, выпускало длинные отростки, которыми хваталось за деревья и толкало вперед свое желеобразное тело. Существо походило на гигантскую амебу, куда-то спешащую по своим делам.

— Фудформы существуют лишь с одной целью — накормить оставшиеся без еды части вседрева. Перераспределение пищи, — сказала Мышка. — Обычно их целый караван. О! Смотрите — вон еще одна.

За первой амебой ползла вторая. За ней третья.

— Они не опасны, если, конечно, не стоять у них на пути, — пояснила Мышка. — Просто мешки с органикой. Ну а мы свернем немного левее.

Она нырнула в зеленые заросли. Словно нимфа из мифов, мелькнула у меня мысль, и Зверь снова завилял хвостом.

Когда мы подошли к поселению, то я почувствовал роевика еще до появления людей. Шорох раздался в моей голове. Шорох и шепот, далекие и близкие, словно эхо чьих-то мыслей. Я сдерживал своего Зверя, он не мог вырваться и лишь поскуливал от ожидания.

Что, встретил собратьев?

Несколько людей вышли нам навстречу и остановились на фоне домов-пузырей. Было холодно и зябко. И одновременно бросало в жар. По спине текли вода и пот.

Сидеть, Зверь! Лежать!

Не забывай, что теперь ты мой. Ты больше не часть роя.

Ты мой пленник и мой тюремщик. Моя защита.

Они бросились вперед, жадно, словно изголодавшиеся хищники. Не люди — те оставались на месте. Их звери скользнули ко мне по открывшемуся мысленному каналу. Мышка называла их пауками, но я видел именно зверей, только гораздо меньших, чем мой.

— Взять! — приказал я, и Зверь бросился им навстречу.

Они сшиблись в ревущий комок из ярости и боли.

— Что с вами? — прошептала Мышка. — Вам плохо?

— Все в порядке, — сказал я, поднимаясь с колен.

У меня это получилось гораздо быстрее, чем у встречающих меня людей. Зверь сидел, слизывая кровь со своей лапы, и в его взгляде сияло торжество победителя. И еще — грусть.

Чужаки убежали обратно, оставляя за собой запах обиды. Их прогнали как раз тогда, когда они нашли новое пространство для жизни. Новую игрушку. Нового друга. Мой Зверь рванулся вслед за ними, но я смог его удержать.

— Все нормально, — повторил я и пошел вперед к домам-пузырям.

Люди провожали меня взглядами. «Надежда», «тревога», «друг», «враг» — в памяти возник знакомый перестук кастаньет. Я понял, кого мне напоминают чужаки — мантисс. Те тоже стояли, слушая древние слова, которые им ничего не говорили.

Но важно звучание. Интонация. Чувства.

Я чувствовал их уходящие каналы связи. Слабые, тонкие, но они были и вели куда-то вовне, в центр роя. Где-то далеко ждали новых тел тысячи зародышей роевика.

— Где твоя лаборатория? — спросил я у Мышки. — Нам нужно подумать, что делать дальше.

Я смотрел в глаза Наты — дуры и неумехи, как окрестила ее Мышка, — и видел взгляд чужака. Ната сидела на табурете и с таким же любопытством наблюдала за мной. Наши звери, установив мысленный канал, тоже разглядывали друг друга, выпустив когти, словно котята, не знающие, что сделают в следующий миг — подерутся или затеют игру.

Сознание Наты осталось, оно живо, существует в одном теле с чужаком, как мы со Зверем, но, в отличие от нас, оно уже ничем не управляет. Главным является зверь, а человек лишь придаток, из которого чужак учится черпать информацию.

— Откуда ты появилась? — снова спросил я.

Ната могла встать и уйти — я не держал ее, больше не провоцируя зверей к атаке. За прошедшее время они предпринимали еще несколько попыток напасть, не физических, а ментальных, и каждый раз мой Зверь отражал натиск. Ната не отвечала на вопросы. Лишь изредка произносила слова без всякой связи с происходящим.

«Друг». «Враг». «Еда». «Играть».

Люди замерли за прозрачной стеной лаборатории. Просто стояли и смотрели. Я закрывал глаза и видел на их месте сидящих на песке мантисс — полукругом, не ближе и не дальше. Мой рой. Мое племя, чей частью я стал и от которого отделился, пройдя лабиринт.

— Лес, — сказала Ната. — Жить.

Она поднялась на ноги. Сейчас уйдет!