Ярослав Веров - Земля 2.0 (сборник)

— Теперь отдыхайте, Немов. Григорий. Адаптируйтесь.

В длинных пустых коридорах пахло космосом. В основном, конечно, озоном, металлом и едкой, словно пороховой, пылью. Так пахнет реголит на большинстве спутников. Так пахнут жилые отсеки любого современного корабля. А вот как пахнет Деметра — почувствовать мне не дали.

Провожатый — коренастый, приплюснутый, словно наполовину забитый в стенку гвоздь, — встретил меня в переходнике. Здесь было светлее, через крепко задраенный входной люк шпарило солнце. Слева у горизонта виднелись холмы, одетые серой шерстью — травой, справа — перспектива размазывалась в рыжую пустыню с отдельными кипами понурых камней.

Провожатый щелкнул тумблером — так у них тут открывалось Н-пространство, уперся ногами в пол и выдвинул на свет божий стенд. Звякнули крепления. Мое лицо, наверное, вытянулось, как резиновый жгут.

На стенде стоял скафандр. Легкий, «прогулочный». Чужое солнце уже по-хозяйски ощупывало иноземные полимеры.

— Облачайся.

Ну дела! Деметра, регистрационный номер такой-то… Планета практически земного типа?

— Сам справишься или помочь?

У проводника была неприятная манера обращаться на «ты» и при разговоре смотреть прямо в глаза.

— Что у вас тут? — спросил я резко.

Он хмыкнул, выражение его лица не изменилось. Только сейчас я увидел: кожа затянута нанопленкой. Капроновый комбинезон, туго зашнурованные ботинки. На руках — перчатки, подшлемник надвинут аж на самые брови. Ничего не просочится наружу. Ни капли пота. Ни волоска.

— Скоро тебе все объяснят. Одевайся. Тут — Деметра.

Рыжая пыль хлюпала. Это было странное ощущение. На вид она казалась сухой, очень сухой, не знавшей воды десятки миллионов лет. Но стоило ступить в нее — и в динамиках тут же зачавкало, будто шагаешь по раскисшей дороге.

— Не стой, — сказал проводник. — Везделет видишь? Вперед.

Он спрыгнул на землю и тут же, обогнав меня, направился к висевшему недалеко везделету. Плот, на котором стояла база, едва заметно качнулся. Под гладким брюхом массивных опор шелестел ветер, гуляли туда-сюда рыжие пылинки. Двигатели работали на полную мощность, Н-пространственные якоря держали плот в воздухе довольно надежно. Со стороны казалось, что база висит ни на чем.

Исследовательские плоты — важный шаг в освоении экзопланет. Их используют в недавно открытых мирах на первом этапе изучения. Но Деметра, насколько я знал, под наблюдением вот уже 17 лет. По идее, они тут и не нужны. Так зачем?..

— Не стой! Быстрее!

Я двинулся к везделету. Рыжая пыль каким-то чудом уже умудрилась засосать ботинки. Подошвы отрывались от поверхности с трудом, будто планета изо всех сил цеплялась за них жадными скрюченными пальцами.

— Что у вас с грунтом?

Проводник, имени которого я не знал, подвел везделет ближе и спустил трап. Глаза его, черные и слегка раскосые, глядели из недр надетой на лицо маски. Недобро глядели. Свирепо.

— Инструкцию читал? Правила поведения видел? Чего застыл?

И, наверное, разглядев через забрало шлема выражение моего лица, сменил гнев на милость:

— Скоро узнаешь. Давай скорее. Залезай.

…Везделет немного пошатывало. Он дергался, норовя накрениться, падал чуть ли не к самой земле, запоздало слушался руля. Направляющие струны — своеобразная «дорога», по которой движется любой Н-пространственный аппарат, — реагировали нестабильной амплитудой. Автоматика верещала как бешеная. Предупреждала.

— Сейчас каньон. — Проводник, не отрываясь, глядел в экраны. — Медленно пойдем, там солнце плохое, а у нас старые батареи. Ты сам-то откуда?

Я ответил.

Внизу, метрах в трех под нами, плыла безразличная пустыня. Змеились рыжие, гонимые ветрами, пески.

Разговорились. Везделет спустился в каньон и пошел, чуть ли не ведя брюхом по скалам. Скорость действительно упала, полосы солнца чередовались с полосами тени. На поворотах машина вздрагивала, словно уставшее от жизни громадное насекомое.

Проводник изъяснялся своеобразно. То ли я в упор не понимал его, то ли он — меня. Все разговоры начинались и заканчивались примерно одинаково:

— Скажите, а вот плоты у вас?..

— Ну да. Исследовательские.

— Зачем?

— А без них как же?

Или:

— А вот грунт…

— А что «грунт»? Ты ж инструкцию читал. Вот и не стой столбом.

— Да нет же! Он хлюпает!

— Пыль-то?

— Да!

— А… Ну, это бывает.

Мне оставалось только недоуменно замолчать. Бывает, ну да. Нормально, штатная ситуация. Сегодня хлюпает, завтра — нет.

— Ну вот смотри. Это же Деметра. У нас как-то база была. В этом самом каньоне.

Везделет повернул. В забрало шлема ударило яростное, почти экваториальное солнце.

— И мальчик один, — продолжал проводник, — из техников. А при нем — кулон. Цифровой. Ну знаешь, на память сейчас такие делают.

— И?..

— Француженка ему какая-то подарила. Вот он все бредил этой француженкой, с кулоном нянькался, ребята ржали.

— И что?

— А потом кулон потерялся.

Я ждал. Проводник выдержал паузу, поглядывая на меня из недр своей маски с тайным, как мне показалось, смыслом.

— Кулон потерялся, — повторил он. — А потом появилась Она.

Он так и сказал это слово — с большой буквы. Я схватился за поручни. Везделет снова тряхнуло — на этот раз более ощутимо.

— Кто? Француженка?

— Какое там! Башня.

— Башня?..

В какой-то момент я подумал, что ослышался. Что связь барахлит. Что динамики в моем шлеме наверняка тоже работают от видавших виды солнечных батарей.

Но проводник с усмешкой кивнул и на всякий случай пояснил:

— Эйфелева.

Он что, так шутит? Вроде нет… Проводник смотрел на меня очень внимательно и предельно серьезно. Внутри скафандра я покрылся холодным потом. Потому что если не шутит, тогда ненормальный. Ненормальный человек везет меня черт знает куда. На черт знает какой машине. И черт его знает, может, скоро труп мой будет лежать в хлюпающих песках?..

Бдительная автоматика тут же среагировала на все эти домыслы — в скафандре включилась система экстренного подогрева.

— А? — тупо переспросил я.

Мой голос в наушниках не то что прозвучал — прошелестел песчаной поземкой.

Проводник повторил всю историю с кулоном от начала и до конца. Он повторял спокойно и обстоятельно, все с тем же серьезным выражением во взоре.

— И в чем смысл?

— Ну в том, что девка-то — француженка. Понимаешь?

Кажется, я уловил какую-то связь. Каньон в который раз вильнул. Проводник резко взял на себя штурвал. В наушниках раздалось:

— Ну ничего. Сейчас сам все увидишь.

Башня закрывала собой солнце. Почти такая же, как в Париже. Четкая на фоне рыжих скал, искусное переплетение стальных веточек-перекрытий. Она была похожа на громадного жирафа, который тянет мачту-шею, чтобы поскорее достать до звезд.