Ярослав Веров - Земля 2.0 (сборник)

Планета играет с нами в ассоциации. Посеяли ген старения? Что удивляетесь? Получайте смерть.

Но если это еще не все? И можно что-то сделать? Если?..

Я останавливаюсь, снимаю шлем. Песок жжет щеки, засыпает глаза, хлещет в легкие. Снимаю скафандр с автоблокировки — и он, безвольный, падает к моим ногам.

Деметра, что будет, если… засеять самого себя?

Песок вокруг. Я погружаюсь в него, как в море. Плотное море: цепкие, мягкие пальцы.

Ты летишь сквозь пространство — и я с тобой. Ты несешься сквозь время — и я с тобой. Ты знаешь, каким будет небо и следующее утро.

— Да. Знаю.

Ты берешь меня осторожно за локоть. Обнимаешь — наивно, по-детски. Говоришь:

— Мир меняется, пап. Тихо. Не спугни.

— Кто ты?

Мы снова стоим под светом трех лун. У тебя — облик моей дочери. Но ты стала старше. Что с тобой? Ты выросла?

— Нет. Я просто научилась говорить.

— А я?

— Ты тоже учился.

Мы идем по песку. Он влажный, как на пляже, приятно холодит кожу. Это такое счастье — бродить здесь босиком! Как жаль, я узнал об этом так поздно!

— Поздно? — Ты оборачиваешься. — Почему?

Я отвожу взгляд. Потому что Еремин прав: мы все еще не люди. Разумные приматы, покинули пределы родной планеты. Обезьяна, жадная до бананов, не знает чувства ответственности. Она просто живет. Просто питается. И просто умирает.

Поэтому нам никогда не достичь подлинных звезд. Мы вечно будем метаться, как в замкнутом круге. Через тернии — к терниям.

Ты кладешь мне руку на плечо. Смотришь в глаза. Отвечаешь:

— Нет.

— Разве?

— Я знаю. Искать дорогу к звездам — тяжело. Но вы не собьетесь. Вы будете плутать, но пойдете верно. Потому что такие, как я, — на вашем пути.

— Такие, как ты?

— Кто решает, каким будет утро? Или какого цвета небо? Все это — возможности мира. Возможности мира — это я.

Я молчу. Ты смотришь мне в глаза.

— Я — маяк. Я — вешка. Для вас, людей, я — стабилизатор.

Во тьму врываются лиловые сполохи.

— Но мы же тебя убили!

— Ты можешь убить большой взрыв? Ты можешь убить новый путь? Ты можешь убить спираль, по которой теперь струится время?

— Тогда мы убили себя?

— Да. Вы это делаете не впервые. Вам снова нужен тот, кто даст вам очередной шанс.

— И это будешь ты?

— Да. Я же сказала — я стабилизатор. И я — возможность. Я возможность для всех вас.

Ведь я — Деметра.

Шаман идет по берегу безымянной реки. Под ногами его чуть слышно поют камни, но за голосом реки этой песни не разобрать — так грозно ревет поток, что кажется, не осталось в мире иных звуков. Ярится река, играет бурунами, красуясь перед белесыми небесами. Спешит туда, где струи двух водопадов встречаются, смешивая талые воды с двух вершин Сестер — и в спешке этой хватает, швыряет, ломает все, что ни попадется на пути. Стволы деревьев и камни разметаны по берегам, точно от взрыва. Человек осторожно перешагивает вывороченные корни, взбирается на влажные валуны, поднимает цветные камни, по узорам прожилок читает ему лишь ведомые знаки.

— Эй, шаман, — дразнится река, — хочешь, я и тебя заберу с собой? Станешь обломком бревна, камнем станешь, мхом на моих берегах, рыбой в моих отрогах. А хочешь рекою стать, шаман? Породнись со мною, смешай свою кровь с моей горькой водой, с буйным соком земным.

Где твой исток, шаман? Что ты за река, раз не помнишь своего истока?

Человек идет по берегу, не отвечая на зов. А в десятке шагов впереди него, перебирая изящными ногами, бредет тонкорог. Трубчатые отростки на его голове покачиваются в такт шагам, венчики крохотных щупалец-ресничек на каждом из них шевелятся, пробуя на вкус влажный лесной воздух. Иногда он оборачивается через плечо, и в больших темных глазах человеку чудится немой укор — ну что же ты такой непонятливый?

Но стоит ему сосредоточиться на зрачках животного, как все исчезает.

— Это когда-нибудь кончится? — мрачно спросил Вано. Сидя на краю кушетки, он наблюдал исподлобья, как Ветров привычным движением размазывает каплю крови по пластинке анализатора.

— Если будешь сидеть на базе безвылазно, проблем не будет, — ответил тот, запуская сканирование. — А вообще отдел ответов на риторические вопросы где-то в другом здании.

— Чего злой такой, да? — вздохнул Вано и почесал сгиб локтя, где еще краснел след от укола. — Я в общем… философском смысле. Когда эта планета перестанет пытаться нас сожрать, а?

— Не пытается она тебя сожрать. — Ветров быстрым движением развернул на весь экран сложную диаграмму и уставился на нее. — Аллергическая реакция — это ответ твоего собственного организма на чужеродный…

— Леша! — Возмущенный пациент подпрыгнул на кушетке. — Ну что ты мне рассказываешь, а? Я биолог или где?

— Это вопрос? — Ветров бросил взгляд через плечо, оценил возмущенно вздыбившиеся усы собеседника и счел за лучшее не продолжать. — Извини. Не выспался я сегодня, вот и злой. «Или где»… все мы в этом «или где», можешь не сомневаться. Вот смотри. Антитела на очередной замечательный белок с кучей активных групп. Не красная пыльца, конечно, но что-то новое. Цветет в твоем любимом лесу какой-то чудный цветочек, еще не занесенный в каталоги, и у тебя на него аллергия.

— В моем лесу, скажешь тоже! В моем лесу все давно каталогизировано и по полочкам гербария разложено, — проворчал Вано, вставая. — Это мы по течению вниз прогулялись, аж до порогов спустились… Там, в низинке, место такое есть нехорошее.

— Отчего же оно нехорошее? — Алексей сохранил результаты сканирования и запустил режим самоочистки прибора, наконец развернувшись к собеседнику.

— Как тебе сказать… — Вано замялся, отвел взгляд. — Тревожно там. Будто в спину все время кто-то смотрит. И еще… плутали мы там долго, вот что. Хотя по карте шли, по навигатору, ну вот как может современный человек хоть где-то заблудиться, а?

— Как же вы оттуда выбрались?

— Ты смеяться будешь… ой, да что там, я сам смеялся. Наш Касьян, когда мы третий раз по кругу прошли, в затылке почесал и говорит: ребята, мол, знаю я такое дело, мне бабка рассказывала, если вот так вот по лесу ходишь и выйти не можешь, это леший водит. А надо, значит, стать и громко сказать «Леший, леший, не чуди…».

— Серьезно?

— Вот и я ему сказал, до бабки твоей отсюда, знаешь, сколько парсеков? А он все-таки что-то там проорал, на пень ближайший забрался и… Но знаешь, помогло ведь.

Алексей молча покачал головой.

— Он еще говорил, одежду надо наизнанку вывернуть, — хмыкнул Вано. — Не, ты не думай, мы ж не настолько… Только куртки. Некоторые. Да и то больше для смеха.

— А потом ты меня спрашиваешь, откуда аллерген, — укоризненно сказал Ветров. — Знаешь, сколько местной биомассы могло быть на этой куртке?