Ярослав Веров - Земля 2.0 (сборник)

Он был на «Ковчеге-2» представителем Фонда «Завтрашний день», штаб-квартира которого находилась на Марсе. И штаб-квартиры большинства корпораций, учредивших фонд, находились там же, подальше от терзаемой катаклизмами, экологическими и гуманитарными катастрофами Земли.

И попробуй такого не пригласи… Сам явится, да еще и наложит вето на любое не устраивающее его решение, — имеет право, половина финансирования программы «Исход» осуществлялась и осуществляется на деньги Фонда. А если копнуть глубже, то больше половины — множество сопутствующих, но не связанных напрямую с Исходом программ «Завтрашний день» оплачивал единолично.

Воронин вздохнул и начал совещание. Коротко, в нескольких словах обрисовал ситуацию — все и без того были в курсе дела. И первым делом обратился к Ревичу, отвечавшему, среди прочего, за связь и за группировку спутников, вращавшихся вокруг Новоросы.

— Что с визуальной разведкой?

— Сделали, что могли… Скорректировали орбиту СВН-12, сейчас он каждые два с половиной часа пролетает над Гагариным. Ну, почти над Гагариным, но небольшое отклонение не имеет значения.

— И?

— Облака… — сказал Ревич виновато, словно облака над поселением появились исключительно по его халатности. — Мощный фронт. Случаются небольшие разрывы, но пока спутник ни на один из них не подгадал.

Такие уж у Ревича были особенности мимики и такая манера держаться в разговорах с начальством. Даже когда докладывал о несомненных успехах, вид имел крупно проштрафившегося, заставляя подозревать, что бодрый доклад — показуха и очковтирательство, а на самом деле все совсем не радужно… Но генерал прошел с Ревичем Марс и верил ему, как себе. Раз тот сказал: «Сделали, что могли», — значит, большего никто бы не сделал.

— Надолго этот фронт, Надежда Николаевна? — обратился генерал к Синцовой, главному метеорологу.

— Неделя, Павел Егорович. В самом благоприятном случае. А если успеет подойти антициклон, движущийся от побережья, то…

— Достаточно, — прервал Воронин: Синцова отличалась излишней велеречивостью и о своих погодных делах могла рассказывать часами. — Даже благоприятный случай меня не устраивает. Мы можем что-то сделать с этими облаками?

— Ну, у нас есть запас иодида серебра, но метеорологические ракеты небольшие, их запускают с поверхности, и…

— Спасибо, — вновь оборвал генерал. — Все понятно: чтобы запустить ваши противооблачные ракеты, надо находиться на планете, в районе Гагарина. А тогда мы и без того узнаем, что там стряслось.

Отправлять людей на Новоросу, не разобравшись, что произошло в Гагарине, Воронину не хотелось. Дело даже не в инструкции (многотомной, предусмотревшей, казалось, все возможные случайности и коллизии), категорически запрещавшей подобные действия. Генерал стал генералом на Марсе, где в ходе колонизации случались самые разные нештатные ситуации, и там он научился простому правилу: если выполнение инструкции грозит гибелью людей — смело нарушай инструкцию.

Но чтобы нарушать пункты и параграфы, надо, во-первых, знать их назубок, а во-вторых, хорошо понимать, зачем и для чего нарушаешь. С первым у Воронина все было в порядке, он сам входил в авторский коллектив, сочинивший многотомный опус. А вот со вторым — никакой ясности.

— Можешь организовать нам что-нибудь дальнобойное? — спросил генерал у Ревича.

— В смысле?

— Не тупи, Сергеич… Ракету, способную стартовать с «Ковчега» и распылить над Гагариным достаточное количество препарата, можешь организовать?

— Организовать можно все. Вопрос в сроках… Раньше спутник нащупает разрыв в облаках, чем мы расконсервируем и подготовим ракету. А ведь еще надо сладить подходящую боеголовку…

Ревич развел руками, изобразил виноватое лицо, отвел взгляд. Выглядело все это фальшиво и наигранно, и любому стало ясно, что он не просто разгильдяй, но саботажник и злостный вредитель, и готовую к запуску ракету наверняка имеет, но безбожно втирает очки начальству.

— Все равно займись ракетой, — решил генерал. — Даже если сейчас не пригодится, пусть будет… Запас карман не трет.

Он сделал паузу. И обратился уже ко всем собравшимся:

— А теперь, господа, я хотел бы услышать ваши версии произошедшего. И варианты наших действий, разумеется. Начнем с вас, Владлен Геннадьевич.

Владлен Геннадьевич — профессор Сыромятников, главный медик «Ковчега» — высказаться не успел. Даже версию не озвучил, не говоря уж о вариантах действий.

Ярко-алый сигнал срочного вызова. Взволнованный голос вахтенного офицера:

— Товарищ генерал-полковник, Гагарин виден! Спутник угодил в «окно»!

— Картинку мне сюда! — рявкнул Воронин. — На большой экран!

На рубеже двадцать первого и двадцать второго веков человечество осваивало Солнечную систему, но медленно, крошечными шажками, — никакого сравнения с глобальным прорывом второй половины века двадцатого.

Потихоньку развивали лунные базы, единственное поселение на Марсе неторопливо отрабатывало в полевых условиях методы колонизации Красной планеты. Велись разработки подпространственных двигателей, пригодных для межзвездных перелетов, и даже были достигнуты первые практические результаты, и уже поговаривали, что через пару-тройку десятилетий — после тщательных и всесторонних экспериментов в Солнечной системе — человечество совершит первый разведывательный полет к звездам. Может быть. Если деньги найдутся.

Деньги, как обычно, были главной проблемой. Программы пилотируемой космонавтики и внеземных поселений пожирали огромные бюджеты без какой-либо финансовой отдачи, наработки на будущее не в счет… Крупный бизнес все меньше стремился оплачивать мечту человечества о звездах. А не самое щедрое госфинансирование позволяло сохранять достигнутое, но продвижение вперед шло воистину черепашьими темпами.

Все изменила нефть. Вернее, почти полное ее отсутствие.

Последние резервы — нефть арктического шельфа и Антарктики — делили жестко, отложив в сторону и прежние договоренности, и принципы международного права. Гренландская война и две Антарктических показали: в клубе нефтяных стран произошли существенные изменения, ныне нефть достойны добывать лишь державы, обладающие ядерным оружием. Увы, добыча победителей была ничтожно мала в сравнении с потребностями экономики.

Наивные экологи мечтали: оставшись без нефти, человечество остановит наконец безумную технологическую гонку, заживет просто и в гармонии с природой. Человек выйдет из своего экологичного дома, над крышей которого растет целый лес ветрогенераторов, и поедет на работу на велосипеде, если же соберется в дальний путь — на электромобиле, а в небе будут бесшумно парить экологичные дирижабли, моря вновь начнут рассекать белокрылые красавцы-парусники… Идиллия.