Карен Монинг - Рожденная огнем

Она не приходила в сознание с самого аббатства. Я устроила ее в своей постели наверху, натянула одеяла до самого подбородка и очень долго сидела с ней рядом, пытаясь понять, что с ней происходит, тронутая и обеспокоенная тем, какой хрупкой, юной и уязвимой она выглядела.

Иногда я забывала, что Джейде всего девятнадцать или двадцать лет. Будь она нормальной девушкой в нормальном мире, она могла бы быть второкурсницей в колледже. Но она прикрывалась фасадом тридцатилетней женщины, каковой не являлась. Она осталась четырнадцатилетней девочкой, которая слишком быстро повзрослела. Теперь она стала девятнадцатилетней девушкой, вынужденной набраться опыта еще быстрее и жестче. Я горько улыбнулась, вспоминая один из любимых девизов Дэни: «Больше. Лучше. Быстрее. Сильнее. Еще больше». В ней всегда кипела жажда жизни, стремление успеть все испытать, попробовать как можно больше.

Господи, зачем она помчалась обратно в аббатство, прямиком в убийственный фейский огонь? Чтобы спасти разрезанного пополам плюшевого мишку с торчащей наружу набивкой?

— Она спит? — спросил Лор.

— Не могу понять. Я не знаю, спит она, или это… что-то другое.

Вымотанная до обморока, она долгое время держалась исключительно благодаря силе воли.

Я взяла ее за руку. Рука была безвольной, словно вся жизнь внезапно вытекла из ее тела. Мне отчаянно хотелось знать, что там случилось, но Риодан тоже потерял сознание вскоре после ссоры с Бэрронсом по поводу того, куда идти.

Половина Девятки осталась в аббатстве, охранять его на случай возвращения Фей. Кристиана мы оставили парить над горящей крепостью. Я отчаянно надеялась, что он сумеет спасти хотя бы часть аббатства. И еще сильнее — что огонь не доберется до самой земли и не освободит Крууса из пещеры. Проклятье, ну и ситуация!

«Риодан умрет?» — спросила я Бэрронса по пути к КСБ. И вернется целым? Этого я не сказала.

«Никоим образом, — мрачно ответил он. — Он сопротивляется. Он не оставит ее в таком состоянии. Проклятый идиот собирается оставаться здесь и выздоравливать долгим способом».

«Но он выздоровеет?» — продолжала интересоваться я. Я не могла даже смотреть на него. Он был как тот человек из фильма «Английский пациент», только без повязок, способных прикрыть ужас.

«Он исцелится. С твоей точки зрения быстро. С его — нет. И это будет адом».

Я размышляла, каково это — обладать способностью убить себя в случае слишком серьезного ранения, чтобы быстро покончить со страданиями и вернуться снова здоровым. Такое просто не укладывается в голове. Каким должен быть прыжок веры, чтобы позволить себе просто истечь кровью? Я решила, что они наверняка столько раз умирали, что либо безоговорочно верят в то, что вернутся, либо им уже наплевать.

Он резко повернулся ко мне. «Ты сегодня использовала копье. Ты не потеряла контроль».

«Я знаю, — ответила я. — Но не понимаю, что изменилось». Возможно, помогло то, что первого врага я убила инстинктивно, прежде чем осознала, что сделала. А когда поняла, то уже убедилась, что могу это делать, и дальше все было просто. Видимо, тут сработало одно из трех: либо Книга во мне каким-то образом нейтрализована; либо она открыта и я пользуюсь ею, не подвергаясь ее влиянию, либо же она по какой-то причине решила со мной сотрудничать.

«Ты начинаешь справляться».

Я промолчала в ответ. Я никак не могла избавиться от чувства, что у Вселенной два больших и злых сапога, один из которых только что был брошен в стену.

Риодана мы разместили в кабинете Бэрронса, на матрасе, который он притащил сверху.

«Ты мог бы положить его в одной спальне с Джейдой», — предложила я.

«Он не захочет, чтобы она видела его таким».

«Не думаю, что в своем состоянии она что-либо видит», — напомнила я.

«Не думаю, что она и раньше много видела». Он выразительно посмотрел на закопченную мягкую игрушку, которую я держала на коленях, пока мы возвращались в Дублин, сидя в одном из «хаммеров» Девятки.

Игрушку я вложила ей в руки, когда устраивала на своей постели.

И единственные слабые признаки жизни в ней я видела, когда она вздохнула и свернулась в клубочек вокруг этой игрушки. Она пробормотала что-то вроде: «Я вижу тебя, Йи-Йи».

Сердце просто разрывалось от боли, когда я видела ее такой.

Mea culpa [58] Mea culpa — формула покаяния и исповеди в принятом с XI века религиозном обряде католиков. Моя вина, грешен. ( Примеч. ред. ) . Теперь я ненавидела себя еще сильнее за то, что загнала ее в тот день в Зеркала. Только теперь я начинала в полной мере понимать, чего ей стоили те прошедшие годы.

А что, если Алина действительно не мертва? Это означает, что я загнала Дэни в Зал — а она не убивала мою сестру.

На несколько действительно жутких секунд мне захотелось тоже где-то свернуться в клубочек и тихо умереть. Но я стряхнула неприятное чувство. Моя смерть ничем и никак не поможет Дэни. А все остальное не имеет значения. Лор прошел мимо меня, и я последовала за ним в кабинет Бэрронса.

Рухнув в кресло за столом, я с опаской посмотрела на Риодана. Бэрронс накладывал на его сожженное тело пленочно-тонкие лоскуты ткани, пропитанные какой-то серебристой жидкостью, и что-то бормотал себе под нос.

— Он не спит, — заметил Бэрронс.

Мог бы и не говорить. Я видела, как Риодан дрожит от боли, когда Бэрронс укладывает почти невесомые светящиеся повязки на его обнаженную плоть. Один из Девятки, дрожащий от боли, — ужасающее зрелище.

— Как думаешь, может, вырубить его для его же блага? — неуверенно поинтересовалась я.

Лор хохотнул.

— Я об этом уже не раз думал.

— Он хочет быть в сознании, — пробормотал Бэрронс.

— Он может говорить?

— Да, — прохрипел Риодан.

— Можешь рассказать, что случилось?

Он с бульканьем вздохнул.

— Она влетела в… гребаное аббатство, как… медведица, спасающая… своего медвежонка. Я предположил… Пять с половиной лет — это длительное время… может, у нее есть ребенок… и она вернулась с ним.

О господи, с ужасом подумала я, а я ведь даже не рассматривала такую возможность! А что, если медвежонок принадлежал ребенку? Ее ребенку? Что же Дэни пережила в этих Зеркалах?

— Я кружил вокруг нее, пытаясь не дать ей… обжечься, но она вела себя так… словно даже не чувствовала жара. Боже… я едва мог дышать. Балки падали сверху, камень рушился.

— Какого хрена ты не перекинулся? — прорычал Лор, быстро покосившись на меня.

— Я в курсе, — невозмутимо отреагировала я. — И ты наверняка знаешь, что я в курсе.

— Я только не знаю, почему ты все еще жива, — холодно заметил он.

— Не перед… ней, — хрипло пробулькал Риодан.

— Вот именно, — сказал Лор и снова взглянул на меня.

Я проигнорировала его взгляд.