Ян Леншин - Турнир самоубийц

Решение отдать Билли последние почести было внезапным, но, кажется, абсолютно верным. Во-первых: после проделанных манипуляций рука стала чернеть. Долго Билли не протянет. Во-вторых: кощунство так обходиться с покойником. Пусть и живым. Частично. Надо его похоронить.

Шумный палаточный городок остался позади, на горизонте недобро синел Очаровательный лес. На северной стороне кладбища, у полуразрушенной стены, виднелись свежие могилы.

Здесь была похоронена Ют.

Дата смерти: 29 марта 9221-го . Блэткочцы со старой системой летоисчисления расставаться и не думали. Это сколько же по новому стилю будет? Двести сорок четвертый год нашей эры, вот сколько.

На новую систему отсчета перешли семьдесят лет назад, и уже больше двухсот минуло с тех пор, как в развалинах древнего, занесенного песками храма исследователи обнаружили первый лотоматон. Находка перевернула представления о мире с ног на голову, ознаменовав начало эпохи прогресса, невероятных научных открытий и достижений. И на прогресс, и на лотоматоны, и на Древних блэткочцам было, разумеется, наплевать.

Рядом могилы Орфографуса и Хикса с Чайлдом. На камне пакетоголового выбито: «Сладких снов, милый мальчик» , а вместо имени инициалы: « Ч. Ч.» . На могиле мистера Хикса кто-то оставил хорошенькую куклу в черном траурном платье и чепце. Орфографус Лингва удостоился путаной эпитафии с таким количеством исправлений и примечаний, что разобрать, что же там все-таки написано, было невозможно.

Почему блэткочцы так любят котов и ненавидят всех остальных? В особенности людей?

Снова рыть ямы в стылой земле подручным Блинча не придется – Механический Человек свидетелей не оставляет. Ни живых, ни мертвых.

То и дело поглядывая в сторону Очаровательного леса, Ульрик принялся за работу.

Он заканчивал копать, когда подошел Эдвин – тот самый, что презентовал добротный шерстяной пиджак.

– Доброго дня, шериф. Тикающей твари могилку роете? Маловата будет. Разве что ноги ему, гниде, поотрывать.

Ульрик не ответил, прикидывая, стоит копнуть еще или хватит.

– Сэр, вы уже придумали, как станете убивать Механического Человека?

– Не знаю, с чего начать, – пропыхтел Ульрик и стер со лба пот.

– Попробуйте отрезать ему голову, – предложил Эдвин.

– Спасибо за совет.

– Не за что, сэр.

Шел снег. Ульрик снял цилиндр, зачерпнул горсть земли, бросил в яму. Касательно Турнира в голове настойчиво крутилась одна мысль: почему бы и нет?

Что он, в самом деле, теряет? Без печати в Мехатонии житья все равно не будет. Как людям в глаза смотреть, тому же Эрику, например? Каждому ведь не объяснишь, куда подевалась печать. И потом, везло же до сих пор.

– Сэр мистер Ульрик! Сэр мистер Ульрик! – донеслось издалека.

Только этого не хватало.

– Там грэмы, там анонимы, там такое!

Запыхавшийся Нейтан надсадно хрипел. Ульрик едва сдержал зевок – сказывалась бессонная ночь.

– Вы не идете?!

– Э-э-э, куда?

– К гостинице, конечно! Ведь это заговор, сэр, чутье редко меня подводит!

– Неужели?

– Именно так, сэр! Дело в древнем артефакте, что обладает неслыханной мощью!

За воплями Нейтана Ульрик не сразу расслышал возбужденные голоса: к месту «похорон» решительно шагала Джен, рядом плелся Фейлор. Могила Билли начала пользоваться популярностью.

– Вы должны ловить нарушителей, а не заниматься кот знает чем! – негодовала Джен.

– А я еще раз вам повторяю, дамочка, – наставительно втолковывал полицейский. – Мы ищем его, ищем! И скоро найдем. Уж поверьте!

– Неужели?

Фейлор выпятил грудь.

– Преступник неуловим и крайне опасен, но я его из-под земли достану, не сомневайтесь! От меня никто не спрячется!

– Отлично, так арестуйте его.

– Э-э-э, в смысле?

– Да вон же он, – Джен ткнула пальцем в Ульрика, что стоял, оперевшись на лопату, и зевал во весь рот.

– Не очень-то похож, – прищурив один глаз, возразил Фейлор.

– А так?

Джен развернула скатанный в трубку плакат с броской надписью: «Разыскивается особо опасный преступник! Некто, известный под именем Ульрик Вайтфокс, обвиняется в убийстве пяти человек. Если вам известно его местонахождение или вы располагаете любой информацией касательно личности душегуба, незамедлительно обратитесь в полицию Блэткоча. Вознаграждение гарантируется!»

На плакате был изображен молодой человек во фраке, цилиндре и с висельной петлей вместо галстука.

– И все же это не он, – решительно заявил Фейлор.

– Арестуйте его! – в отчаянии потребовала Джен.

– Арестовать шерифа?!

– Он разыскивается за убийство пяти человек!

Возмущению Джен не было предела.

– Я не убивал тех людей, – честно ответил Ульрик. – Они сами друг дружку перебили.

– Вот видите! – воскликнул Фейлор. – Я так и знал – вы порядочный человек, сразу видно.

– И вы поверите в эту чушь?!

– Звучит убедительно.

– Вы бы для начала поинтересовались, что он делает на кладбище, – фыркнула Джен.

Фейлору ничем таким интересоваться не хотелось. Он переминался с ноги на ногу, не зная, куда смотреть.

– Я хороню Билли, – признался Ульрик. – Не всего, конечно, – только руку.

– Этот, хм, Билли… Вы его прикончили? – упавшим голосом спросил Фейлор.

– Технически он еще жив, – заверил Ульрик.

– Прекрасно, живые не в моей компетенции, – просиял Фейлор.

– Кот знает что!

– И откуда у вас этот плакат? – подозрительно спросил полицейский.

– Неважно, – отчего-то покраснела Джен.

– Мне придется его изъять, для э-э-э… – Фейлор мучительно вспоминал нужное слово.

– Экспертизы, – подсказал Ульрик.

– Именно.

Полицейский облегченно вздохнул и даже позволил себе улыбнуться.

– Всего хорошего, – Фейлор отдал честь. С непривычки левой рукой.

Ульрик проводил младшего констебля взглядом.

– А если я пересплю с тобой, ты откажешься от участия в Турнире? – спросила Джен.

– Чего?

– Ведь он убьет тебя, убьет, глупый ты мальчишка! Тролль, лжец, де… де… деревенщина!

– Ты же знаешь – я родом из Готтлиба, – возразил ошеломленный Ульрик. – Какой я деревенщина?

– Ненавижу, ненавижу! – Джен, бормоча проклятия, ушла вслед за Фейлором.

– Ох уж эти женщины! Да, шериф? – философски заметил Эдвин.

Ульрик сел на снег, скрестил ноги. Глубоко вдохнул, выдохнул. Постарался ни о чем не думать. Ни о сопящем над ухом Нейтане, ни об Эдвине, что отправился за хворостом: «Не худо бы костерок запалить, а то сидючи на снегу и простыть недолго», ни о руке, которую после экспериментов с детищем Коммивояжера до сих пор жгло огнем.

Отрешиться от того, что происходило вокруг, было не в пример легче, чем от собственных невеселых мыслей. Ульрик, конечно, заметил, что за дровами Эдвин пошел в город, а не в лес, до которого было рукой подать. И что-то подсказывало Ульрику – здоровяк опасался вовсе не капканов.