Сильвен Нёвель - Спящие гиганты

– Повторяю, вам лишь необходимо понять, что вы еще очень многого не знаете, причем понять это нужно прямо сейчас. Примерно через двадцать минут вам позвонят из Управления медицинских исследований и разработок американской армии. Вас обеспечат новейшим иммунодепрессивным средством, созданным совсем недавно. Оно поможет организму пациента не отторгать свои новые ноги. Вам также пришлют препарат для наращивания мышечной массы, который…

– Я не могу вводить пациенту неизвестный препарат.

– Это ингибитор миостатина [17] Миостатин – белок, который подавляет рост и дифференцирование мышечной ткани. , – гораздо более действенный, чем средства, о которых вы могли читать в профессиональной литературе. Конечно, в обозримом будущем ингибитор миостатина появится под какой-нибудь торговой маркой. Мне сказали, что в опытах на мышах он творит чудеса. Не тратьте драгоценное время на притворство. Мы оба прекрасно понимаем, что вам, как и мне, хочется поскорее выяснить, как он действует.

Вы получите экспериментальный препарат, о котором Федеральное фармацевтическое управление не услышит еще ближайшие десять лет!

– Уверен, что мое мнение вас не интересует, однако я бы хотел кое-что вам сказать. Если мы немедленно осуществим ампутацию, мистер Кутюр будет жить полной жизнью и с протезами.

– Он проживет потрясающую жизнь и с новыми ногами, которые вы ему сделаете.

– Мне нужно подумать.

– Нет. Вы уже приняли решение примерно двадцать секунд назад. Как видите, доктор Хаас, у нас много общего. Мы анализируем ситуацию, собираем объективную информацию и стараемся предугадать любые возможные варианты исхода, прежде чем приступить к конкретным действиям. Вы приобрели колоссальный опыт и владеете знаниями, использовать которые мы вас сейчас просим. Позвольте освежить вашу память. Вы – автор важных научно-исследовательских работ, финансировавшихся на корпоративные деньги. Ваш первый труд посвящен замене коленного сустава специальным титановым протезом, второй изучает проблему, связанную с отторжением титановых имплантатов тканями человеческого организма. В две тысячи шестом году у двух пациентов-добровольцев, которым вы сменили коленные суставы, произошло отторжение имплантатов, и один из них умер от последовавших осложнений. Любопытно, но в ваших личных отчетах нет никаких упоминаний о столь серьезной профессиональной неудаче. Однако неким удивительным образом эти же самые данные оказались в материалах, посвященных вопросам отторжения имплантатов. Отмечу, что тогда вы поступили крайне неэтично, поскольку не имели права приводить такие примеры – вышеупомянутые пациенты были связаны с совершенно другим проектом. Вы просто-напросто подтасовали факты… и людей. Все довольны, если не считать вашего умершего пациента.

– Женщина скончалась из-за проблем с сердцем, о которых она мне даже не сказала. Я бы не отобрал ее для проекта, если бы она не солгала в анкете!

– Разумеется. И если бы вы упомянули ее в своем отчете, это все равно бы не воскресило вашу пациентку. Но вы представили предварительные результаты в более приглядном виде, чтобы они понравилось тем, кто оплачивал исследования.

Но перейдем ближе к делу. Когда вы приехали в нашу страну, вы решили не заявлять о том, что вас задерживали за вождение в пьяном виде. Я понимаю, что в Соединенных Штатах на такой мелкий проступок не обратят особого внимания, но у вас на родине это приравнивается к уголовному преступлению.

Вы эгоист и убеждены в том, что можете не соблюдать общепринятые правила и официальные законы, и крошечная ложь пошла всем во благо. Ведь вы помогаете другим! Что ж, для людей с таким прошлым, как у вас, это довольно распространенный ход мыслей.

– Какое еще прошлое?

– Вы росли в нищете, в бедной семье, придерживавшейся традиционных ценностей. Стали первым среди ваших родных, кто получил высшее образование. Вы выкарабкались из ямы. Понимаю, я использую расхожий штамп, но мы добились высокой эффективности в проведении подобного рода расследований, так что не обессудьте. И вы по-настоящему цените свою жизнь, мистер Хаас. Вы не станете рисковать ни карьерой, ни семьей ради такой ничтожной мелочи, как принцип.

Полагаю, вы позаботитесь о том, чтобы ноги мистера Кутюра сохранили достаточное количество еще не отмершей ткани, пока вы будете мастерить ему новые кости…

– Если каким-то чудом у нас все получится, я должен предупредить вас об одном: пациент пожалеет о том, что не умер на операционном столе. Он будет умолять нас положить конец его страданиям. Вы не можете себе и вообразить, какую невыносимую боль ему придется терпеть. Он будет мучиться каждую минуту своей жизни. Вы готовы с ним поговорить?

– Я бы предпочел этого не делать. Нельзя лишать надежды никого, а особенно человека, которому предстоит операция, сопряженная с риском для жизни. Разве мы облегчим страдания мистеру Кутюру, если заранее информируем его о будущих трудностях?

– Нет. Но ему предстоит испытать адские муки, если только он не умрет раньше.

– Тогда я не вижу причин разговаривать с мистером Кутюром. Его психологическое состояние должно быть превосходным. Пожалуйста, передайте ему, что все будет в порядке.

– Для протокола мне надо подчеркнуть, что операция проводится вопреки рекомендациям специалистов-медиков, и я участвую в ней по принуждению.

– Я записываю нашу беседу, и все сказанное будет зафиксировано. Можете считать это своеобразным протоколом. Если же вы намекаете на документацию госпиталя, я вынужден вам отказать. Увы, ничего не поделаешь!

Итак, вы проведете операцию, поскольку твердо убеждены в том, что для вашего пациента это самый лучший вариант, и абсолютно уверены в успехе. Не волнуйтесь, никаких цитат из нашей беседы не появится нигде и никогда. Можете во мне не сомневаться!.. Кстати, любое упоминание кому бы то ни было о моем присутствии здесь, а также вообще о моем существовании повлечет самые серьезные последствия для вас и для ваших близких.

– Какие еще последствия?

– У меня пока не было времени обдумать подобающий ответ, но я могу вас заверить в том, что при нарушении нашего джентльменского соглашения вы никогда не увидите своих детей, даже если операция пройдет успешно.

– Успешно?.. А если – нет?

– Тогда вас неминуемо лишат медицинской лицензии.

– Я буду молчать. Но все-таки что меня ждет, если пациент не перенесет операцию? Чем вы мне угрожаете?

– С какой стати мне вам угрожать, если вы досконально выполните все мои требования? Доктор Хаас, я по природе человек незлой. А теперь постараюсь ответить на ваш вопрос: вы практически наверняка лишитесь лицензии, а также дома, машины и всего остального имущества. Вероятно, вы не избежите и тюремного заключения. Вы собираетесь выполнить абсурдно сложную, безумно рискованную и несвоевременную экспериментальную операцию на пациенте, находящемся в стабильном состоянии – без его согласия и даже без его ведома. Как вы думаете, что случится, если он умрет?..