Ил Саган - Скачок Дикаря

Увидев растерянность на моём лице, учёный произнёс:

− Не пугайтесь, я с уверенностью могу утверждать, что ваш случай не относится к категории casus incurabilis [3] Casus incurabilis (лат.) - неизлечимый случай. .

− Извините, профессор, − произнесла подошедшая Элизабет, − я отвлеку на минутку мистера Сэведжа?

− Да-да, конечно.

Девушка протянула мне горсть таблеток и стакан с водой.

− Выпейте это, пожалуйста, − попросила она и, заметив, что я смотрю на профессора с непониманием, добавила: − Мистер Бриджел сказал, что сможет вас вылечить.

− Спасибо, моя дорогая. Абсолютно верно, − кивнул учёный. − Продолжим... Что мы в результате имеем? Множественные микротравмы мышц и сосудов, ушиб головного мозга, нарушение мозгового кровообращения и, как следствие, ретроградная амнезия. Ну и, вероятнее всего, парамнезия с фантазмами. То есть вы не помните ничего, что произошло до критического события и, мало того, разум заполняет пробелы в памяти вымышленными воспоминаниями и фантазиями. Так сказать, fortis imaginatio generat casum [4] Fortis imaginatio generat casum (лат.) - сильное воображение создает событие. . А вашему воображению, поверьте мне, может позавидовать любой сочинитель. За эти три дня мы наслушались ну о-очень удивительных историй, которые вы рассказывали в бессознательном состоянии. Если б я промышлял литературой, то ваши идеи наверняка сделали бы меня известнее Уэллса или Брэдбери, − рассмеялся профессор.

Поёрзав и удобнее расположившись в кресле, учёный спросил:

− Мистер Сэведж, вы доверите мне своё лечение?

− Конечно, − с готовностью кивнул я.

− Ну что ж. Тогда, как говорится, avibus bonis [5] Avibus bonis (лат.) - в добрый час, буквально: "с добрыми птицами". . Нам всем нужно настроиться на длительную и серьёзную работу. Думаю, ваше тело мы вернём в норму за пять-шесть месяцев, а вот с памятью придётся повозиться... быть может, несколько лет. Даже в са-амом лучшем случае, никак не меньше года. Всё зависит от особенностей организма. Обычно память начинает возвращаться с детских воспоминаний, следом всплывают более поздние. Момент, вызвавший стресс, чаще всего остаётся в забвении. Редко кто вспоминает само критическое событие, вызвавшее амнезию − мозг пытается защититься от стресса...

Профессор достал из кармана жилетки пластиковый пакетик и протянул мне.

− Вот, держите. Мне удалось убедить полицейских передать нам эти вещицы. Надеюсь, они станут первым шагом к восстановлению вашей памяти. Здесь единственные предметы, которые обнаружили при вас. Держите их при себе. Постоянно думайте о них, смотрите на них, трогайте их. Быть может, это поможет ускорить процесс.

В пакетике хранился овальный брелок из серебристого металла и массивный перстень с большим голубым камнем. Я принялся их вертеть и пристально разглядывать.

− Правильно, внимательно изучайте их. − Мистер Бриджел кивнул на перстень. − Кстати, это довольно дорогая вещь. Здесь кашмирский сапфир. Если драгоценность действительно принадлежит вам, то вы очень небедный человек... − Профессор встал, с шумом отодвинув кресло. − Наша беседа слишком утомительна для вас. Отдыхайте. Завтра утром снова увидимся. Сэмюэл, пойдёмте со мной, а вы, Элизабет, оставайтесь, пожалуйста, с мистером Сэведжем. Сейчас ему требуется особое внимание, − сказал он и направился к двери.

Пока профессор прощался и раздавал указания, я внимательно рассматривал полученные артефакты. Какая-то искра внезапно обожгла моё сознание. Нечто, вырвавшись из глубин памяти, неудержимо устремилось наружу...

...Ветер, путаясь в раскидистых кронах, с шелестом перебирает листья. Я стою на краю лесной опушки. Одетый в лохмотья старик с растрёпанной копной волос и косматой бородой смотрит на меня влажными глазами, полными доброты и сочувствия. Украдкой стряхнув слезу, старец протягивает мне стопку пожелтевших тетрадей.

− Возьми, сынок. Думаю, ты сможешь всем этим разумно распорядиться...

Не понимая, что происходит, я зажмурился. Когда я снова открыл глаза, видение исчезло. Несколько мгновений я с удивлением пытался сообразить, что произошло.

− Элафрин и Оттоклевит, − неожиданно для себя самого произнёс я.

− Что вы сказали? − переспросил профессор, обернувшись.

− Элафрин и Оттоклевит. Медикаменты, которые помогут мне вылечиться. Двухнедельный курс. По два миллиграмма первого и по четыре с половиной второго каждый день, − опять произнёс мой голос. − Элафрин для восстановления памяти, а Оттоклевит для ускоренной физической регенерации.

Профессор с округлёнными от удивления глазами вернулся к кровати.

− Молодой человек, я великолепно разбираюсь в фармакологии, и уж тем более прекрасно знаком с лекарствами, связанными с моей специализацией. Будьте любезны, скажите, какое у них активное вещество? − Не дождавшись ответа, он повернулся к ассистентке, от изумления застывшей на месте. − Мисс Стоун, посмотрите, пожалуйста, в справочнике.

Девушка вытащила из шкафа огромный том и принялась перелистывать страницы. Профессор в нервном ожидании переступал с ноги на ногу. Покачав головой, Элизабет захлопнула книгу и открыла ноутбук.

− Нет, мистер Бриджел. Таких препаратов в справочнике нет. А интернет этих слов вообще не знает, − огорчённо сообщила она.

− Ну, слава богу. А то я решил, что безнадёжно отстал от прогресса. − Профессор театрально вытер пот со лба и сделал громкий выдох. − Вылечить такие заболевания за две недели! Да-а, мистер Сэведж, − он укоризненно покачал головой, − ваша неуёмная фантазия когда-нибудь добьёт меня. А я-то, старый дурак, чуть не усомнился в собственной памяти!

− Дайте ручку и бумагу, − произнёс я твёрдым голосом.

Элизабет вихрем принесла всё необходимое. Я удобно расположился на приподнятой подушке и принялся писать. Профессор и ассистентка, свесившись надо мной с разных сторон кровати, с любопытством наблюдали за работой.

Болезненное состояние давало о себе знать, пальцы не слушались, то и дело выпуская ручку. Буквы получались корявыми и прыгали, не желая выстраиваться в стройные шеренги.

Информация потоком хлынула из тайников памяти. Превозмогая слабость, я продолжал трудиться. Не понимая смысла, я выдавал строчку за строчкой, словно кто-то невидимый выводил моей рукой странные символы и слова на бумаге. Примерно за час мне удалось заполнить два десятка листов.

− Вот, держите, − передал я свою работу профессору, всё это время с нетерпением ожидавшему результата. − Здесь формулы, реакции и описание процесса для производства медикаментов.

Учёный взял рукопись и снова погрузился в кресло. Элизабет оперлась о его спинку, с интересом вглядываясь в текст из-за плеча мистера Бриджела. Они с жадностью поглощали полученный материал, и только время от времени были слышны восклицания: "Хм, неплохо", "Неожиданное решение", "Это невероятно!" и тому подобное.