Вера Камша - Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти. Рассвет. Часть третья [litres]

– Если явился кто-то скверный, мы тебя выпустим. – Подруга вытащила из кармана толстый золотой браслет и надела на руку. – Этот браслет господин Густав купил для Норы, но она так и не поймала жениха, а потом все умерли. Я думала отдать его фок Дахе, ведь это настоящее золото, хоть и дутое, а полковник очень потратился на похороны господина Густава. Потом я поняла, что дарить господину фок Дахе браслет невесты бестактно, и сунула его в старое бюро. Нужно, чтобы папенька поверил, что это подарок капитана Уилера.

– Ты будешь говорить, а я свидетельствовать, что так и есть?

– Придется, – вздохнула подруга, и они пошли навстречу сквозняку. В самой дальней из нижних комнат шумели солдаты, они ничего не слышали и не чувствовали. Только кошки видят выходцев и рвут их когтями, но что, если подобное дано и не поддавшимся чарам людям? Тогда ничтожная поможет Маршалу. Гизелли один раз уже испугалась кошачьих когтей, она отступит снова.

– Я первая, – тихо велела Селина и передала рычащую корзину Мэллит. Гоганни положила руку на запор из ремней – со стилетом она не расставалась даже ночами, но бить в молчащее сердце нет смысла. Терка для моркови и яблок стала бы лучшим оружием против вернувшейся злодейки, ведь та гордилась своей красотой. Нужно было зайти на кухню, но удачная мысль опоздала: Сэль чуть приподняла юбку и присела, приветствуя невидимого.

– Папенька, – сказала она, – как хорошо, что ты нашел для нас время! А где Зоя?

– Один я! – мужской голос был груб и вкрадчив, как у нечестного повара. – Пусти папеньку сыночка вразумить! Головка у него умненькая, зря он ей рискует. Чудом ведь не ушел теньентишкой, ни орденочка не нажив, ни деточек… Ох, стыдненько б мне было! Сам в генеральской должности, а сыночек из адъютантишек не вылез, домика столичного не завел, только имечко зря сменил, не докликаться…

Это был отец подруги, и он не желал зла! Гоганни быстро отнесла корзину в гостиную и вернулась. Полутемная лестница с нишей казались обычными, но глаза начинали болеть, грудь тоже заныла.

– Кровиночка ты моя, – упрашивала пустота, – пусти меня домик посмотреть, я же не просто так, я подарочки подберу. Сейчас много подарочков, протяни руку и бери, никто не хватится, а тебе сгодится. Или хочешь – за золотом сходим, лежит ведь, ждет!

– Пусть лежит, – перебила Селина. – Папенька, если хочешь помочь Герарду, отведи его к Монсеньору Рокэ! Прямо сейчас, это очень важно.

– Он был скверным унаром! – Что-то глухо стукнуло, будто упал обернутый войлоком камень. – Злым! Не хочу его я видеть…

– Монсеньор – Первый маршал Талига, – голос подруги звенел все сильнее. – Он должен знать!

– Не поведу я к нему сыночка единственного, не желаю, чтоб кровушку мою дурному учили! – Кто это говорит? Что нужно ему, и зачем здесь ничтожная? Лучше уйти… Гости! Они не знают, когда убирать из-под жаркого согревающие плошки, они все погубят…

– Папенька, – почти крикнула Селина, – ты же хочешь, чтобы у Герарда были ордена!

– Умненькие орденочки в тихом местечке собирают, – отозвался невидимый. Подруга называет его папенькой, но ведь у нее нет отца! – Главное, местечко найти, а дальше все будет, и орденочки, и денежки…

– Герард присягу принес. Он не станет прятаться, у нас война.

– А то я не знаю! Глупенькие вы… Тихонько жить надо, свои делишечки обделывать, как воробушки да голубочки. Все своим заняты, норками, детками, и только вы враждуете. Зачем? Жалкие вы, чего хотите, куда торопитесь? Ей все не нужны. Ей…

– Папенька, это на нас напали, но ты все равно не поймешь. Герард не станет искать место!

– Ну так ты ему найди. Приданое у тебя герцогское, красота – королевская! Заставь графа своего белявого короночку добыть, ему это раз плюнуть. Станешь ты, деточка моя, герцогиней, тут-то людишечки к тебе нужные и потянутся, а ты с них местечко для братика, да орденочки, да денежек на домик. Свое не трать, нечего! Будешь богаче мужа, он тебя держаться станет, хоть бы и герцог.

Герцогу всяко больше требуется, чем графу вшивому-паршивому, а вам жить нужно так, чтоб рухлядь эта, бабка твоя, волосенки себе последние от зависти повыдергивала. Тут платьицами да камешками не обойдешься, кареты с лошадками нужны, слуги, поместьица с парками, да не абы какими, а чтоб с фонтанами. И нечего тянуть, а то как бы красавчика твоего какая змеюка не утянула. У меня над ним власти нет пока, вот поженитесь, я свою кровиночку защитить сумею…

– Я за Монсеньора не выйду, – Сэль шагнула вперед. – Я выхожу за капитана Уилера, ты его видел, он мармалюку Гизеллу от теньента Савиньяка отогнал.

– Ха! – Кто здесь хохочет? И почему к горлу подступает тошнота? Так бывало в детстве, но теперь ничтожная здорова… – Ха! Не так про любименьких щебечут! Глазок не опустила, румянчиком не пошла, при тебе сердечко твое, зачем папеньку обманывать? Хочешь, чтоб забрал я негодяя, я его и так заберу, скажи только да дорожку отвори. Не войти мне к чужому, не ухватить…

– Папенька!

– Кровин…

– Папенька, я не хочу в герцогини, мне дворцы не нравятся, и люди в них противные. Я хочу в Алат, а капитан Уилер получил в наследство перечные огороды. Мы будем делать тюрегвизе, а я стану ходить в лес за черной малиной. Из нее наливка даже лучше твоей тинты, и маме Антал нравится. Правда, Мэлхен?

– Это истина, – Мэллит, сдерживая тошноту, встала рядом с Сэль. – Я видела, как капитан Уилер надел Сэль браслет, и слышала, что она ответила. Я поеду с Сэль в Алат и буду ей помогать. Кроме перца нужен кориандр, синий базилик и то, что вы зовете перечной мятой.

– Не-е-е-т! – Крик был страшен, и Мэллит схватила подругу за руку. Перед глазами зазмеились полупрозрачные черви, но сквозь их мельтешение девушка рассмотрела того, кто стоял в нише. Высокий и статный, он был обделен красотой, Сэль отнюдь не казалась его дочерью, а Герард – сыном.

– Подруге нужна моя помощь, и я ей помогу.

– Не сметь! – нога в странном черно-белом сапоге топнула оземь, и гоганни узнала звук. – Капитан?! Голодранец паршивый! Не дам!

– Ничего ты нам не сделаешь. – Как же горячи пальцы Сэль! – Антал знает, как с вами управляться, и я тоже знаю. Не хочешь благословить, обойдемся.

– Это она! – похожий на нераскрывшийся гриб палец протянулся к гоганни, и прозрачное стало извиваться быстрее. – Счастье твое украсть наладилась, гадючка! Выйдешь ты, голубка глупенькая, за нищеброда, увезет он тебя в гиблое место, а поганица эта домик твой захватит, платьица-рубашечки наденет, женихов переманит!

– Не так, – кричит она или шепчет? – Сэль – моя подруга, я ее не предам!

– Ха, – отвратительный упер руки в бока. – Сучка ты вертлявая! Предашь ты мою кровиночку, потому как суть твоя такая. Все вы, девки-бабы, одинаковы! На чужих мужей-женихов рот разеваете, чужие колечки-сережки примеряете… Только и есть одна доченька моя, глупышечка, сердечко золотенькое. Зла не помнит, гадин привечает, денежки на ветер бросает. Нет бы себе красивенько сделать, спаленку-будуарчик парчой обтянуть, простынок-перинок прикупить.