Вера Камша - Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти. Рассвет. Часть третья [litres]

– Приятного аппетита, господа, – Хеллештерн щелкнул каблуками и красиво сбежал по припорошенному снегом склону вниз, к лошадям. Бруно бегать не собирался, и начальство чинно двинулось загодя притоптанной молодцами Неффе дорожкой к спуску, постепенно обрастая адъютантами и охраной. Через дюжину шагов Шрёклих обошел по целине Вирстена и догнал возглавляющего шествие фельдмаршала.

– Господин командующий, – начальник штаба был тверже мороженой рыбы. – Прошу разрешить мне остаться. Я высоко ценю фок Гутеншлянге, но мне не хотелось бы упускать из виду происходящее даже на несколько минут.

– В свое время, – Бруно и не подумал остановиться, – на вас произвела слишком сильное впечатление манера Кэналлийского Ворона. Алва в самом деле склонен пренебрегать подготовкой и атаковать прямо с марша, но перед нами даже не лебедь, а выбравшийся на берег кит. Мы можем позволить себе выпить даже не одну, а две чашки. Неффе, надеюсь, ваши люди взбили достаточное количество сливок?

– Пусть только попробуют просчитаться! – Интендант тронул заиндевевшие усы. – Отправятся прямиком в трибунал! Вирстен, как, управишься с преступниками?

Глава трибунала зябко передернул плечами под теплым плащом и ограничился коротким смешком. Смирившийся Шрёклих оглянулся на оставшихся у знамени и пошел рядом с разглагольствующим о мерзавцах и казнях интендантом.

– Фельсенбург, – окликнул фок Вирстен, – кто сейчас при вас?

– Первый взвод под командой Вюнше. – Вирстен на охране просто помешался, только надо не пароли менять, а белоглазых вылавливать.

– Меня тревожит Рейфер, – понизил голос канцелярист. – Он пренебрегает своей безопасностью, а слухи на его счет… Слухи, которые кое-кто распускает, желая подорвать авторитет фельдмаршала, могут навести на совершенно ненужные, более того, крайне опасные мысли. Я не удивлюсь, если в результате фок Ило попробует устранить командующего правым флангом.

– Господин генерал, – со штабными, даже лучшими, говори согласно требованиям устава, и при этом как можно меньше, – господин Рейфер осведомлен о ваших опасениях?

– Да, – буркнул Вирстен и ускорил шаг. Он ничего не приказал и даже не посоветовал, просто намекнул. Рейфер никогда не пойдет на сговор с китовниками, Рейфер стоит на самом опасном месте, Рейфер, что бы он сам ни говорил, – не только палаш Бруно, но и его мозги. Его нужно убрать, и желательно прежде, чем сражение начнется всерьез. Как убрать? Да как угодно! Может, фок Ило-командующий и не Ворон, но интриган он хороший, всяко лучше Рейфера. И каданцы, как назло, далеко, под рукой только рейтары. Физиономия Вюнше взбесила Руппи окончательно, но понял это лишь прижавший уши Морок. Щадя чувства генеральских зильберов, Руппи сдал вбок, лихорадочно прикидывая, как отозвать Штурриша, не нарвавшись на прямой запрет. В голову ничего умного не лезло, начальство неторопливо, с достоинством поднималось в седла и разбирало поводья, интендант трогал тараканьи усищи, Шрёклих оглядывался на скрывший врагов холм, Вирстен просто хмурился. Наконец Бруно утвердился в седле и поднял руку, подавая знак эскорту.

До форта рысцой было пять минут, растянули на все пятнадцать. Конечно! Фельдмаршал не торопится, фельдмаршал уверен: все идет именно так, как до́лжно, вон и второй завтрак строго по расписанию. А что по расписанию на первое у Ило? Атака или убийство?

Макс отсалютовал следовавшему кушать фельдмаршалу, и стерегшие подступы к Бархатному форту рейтары расступились. Дальше начинались владения Вирстена, который был верен себе. Заменивший слегшего после вчерашних треволнений Друма капитан на особый манер стукнул в ворота, с которых успели содрать поганые веночки и даже заменили их траурными факелами.

– Возмездие? – немедленно спросили из-за ворот.

– Справедливость, – сурово откликнулся капитан. – Дриксен?

– Победа!

Удовлетворенные створки торжественно распахнулись, явив очищенный от ночного снежка двор. Самое время проверить внешнюю охрану и послать за Штурришем и к Рейферу… Ага, а с чем? Ни бумаги, ни чернил! Ребята Макса на словах не горазды, да и не доверишь им то, что убедит генерала хотя бы кирасу под плащ надеть!

– Фельсенбург, – радует еще один капитан, распоряжавшийся внутри, – отпускайте своих людей греться. В суконном складе для охраны тоже накрыт стол.

Ветра почти нет, полчаса рейтары бы и во дворе простояли, но в Зимний Излом дворяне угощают крестьян, мастера – подмастерьев, офицеры – солдат, генералы – офицеров… Так повелось, а с кого, уже все забыли.

– Я – моряк, у нас другие праздники.

– Наслышаны-наслышаны, – подхватывает как раз слезший с лошади Неффе, – но о Торстене сейчас лучше забыть, да и манера садиться за один стол с матросами…

– Видите ли, у нас один корабль и очень часто одна смерть. – За время пути генерал-интендант умудрился стать еще противней. – Простите, я должен отдать приказ.

Отправить рейтар жрать просто, трудней взять себя в руки и что-то придумать, а надо. Надо, Леворукий тебя просвети! Вюнше, собака эдакая, откровенно рад и теплу, и пирогам. Выпивке здоровяк был бы рад еще больше, но нельзя – сражение. Оно началось, и оно идет. За позабывшими о бархате стенами строятся и маршируют… ну, присыпанные снежком каменистые склоны – это вам не парадный плац, но дриксенские солдаты умеют держать строй и в таких условиях. С холмов бухают пушки, закатными мячиками прыгают ядра, льется кровь, умирают люди. И действительность эта имеет свойство меняться, причем быстро и в наиболее неприятную сторону.

– И все же я бы предпочел находиться поближе к происходящему, – словно бы продолжает спор Шрёклих. – Пусть всего на сотню шагов ближе, на одну-две минуты. Эти минуты могут стоить очень дорого. Полковник, вы согласны?

– Да, господин генерал.

– Господа, ха-ха, – интендант упорно радуется жизни, – можно заставить ждать хоть Создателя, хоть Леворукого, но не начальство и не, ха-ха, яблочный хлеб! [10] Яблочный хлеб – старинное название ритуального яблочного пирога. Яблочный хлеб выпекают в первый день зимних празднеств и едят горячим и молча. Считается, что желание, загаданное, пока пирог не остыл, сбудется до конца начавшегося года.

Начальник штаба вымученно улыбается, Бруно милостиво кивает, Вирстен хотя бы физиономией не врет, ну а собственной ухмылочки Руппи не видит. Двое стоявших на крыльце мушкетеров по приказу коренастого лейтенанта спешно распахивают двери. Бывшая адъютантская прибрана, на столах у стен угощение для свитских. За чернилами придется бежать вокруг дома к дежурным, и то, если будет время, хотя… Можно стеснительно улыбнуться и выйти, даже выбежать, без всяких объяснений. По три минуты до новой приемной и обратно и две на записку, но ее нужно загодя придумать. «Сударь, если б китовники были способны молиться, они бы просили Торстена избавить мир от вас, но эти господа не молятся, а действуют…»