Вера Камша - Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти. Рассвет. Часть третья [litres]

Шуршит, проводит крылом по лицу вытканный лебедь, горят свечи, мерцает столовое серебро. Печь в углу натоплена, окна и ставни, как и положено, закрыты, на подоконниках траурные кубки и плоды шиповника. Штабные ординарцы свое дело знают, нужны ягодки – будут ягодки! Любопытно, с чего взяли, что в первый день мертвые ими закусывают, наверняка что-то когда-то было, да тоже как-то забылось. Остался обычай и корзина шиповника в фельдмаршальском обозе.

– Господа, прошу к столу.

Кто бы ни накрывал, в действующей армии хозяин приема – любого – старший по званию. Стучат стулья, тоненько дребезжит задетый бокал. Бруно занимает свое место и разворачивает салфетку, следом чинно рассаживаются генералы. По правую руку командующего – хмурый Шрёклих, по левую – сияющий Неффе, Вирстен не садится, хлопает себя по карманам, на худом лице… растерянность?

– Что такое? – вопрошает командующий. Дорвавшиеся до стола пальцы привычно выстукивают первые такты. Нет, это не завтрак, это маневр. – Садитесь, Дитмар.

– Я обеспокоен. – Вирстен на командующего не смотрит, он ловит взгляд ждущего, когда рассядется начальство, полковника. – Я крайне обеспокоен. Пропала печать трибунала. Как вы знаете, она всегда при мне, она была при мне, когда я садился в седло. Я не могу признаться в утрате печати ординарцам, и я слишком близорук, чтобы ее искать самому. Господин командующий, я готов понести должное наказание, но отыскать печать необходимо. Прошу вашего разрешения обратиться за помощью к полковнику Фельсенбургу.

– Помогите Вирстену, Руперт, – дозволяет Бруно. – Но только Вирстену.

– Да, господин командующий.

Искать печать в снегу можно долго, искать печать в снегу можно очень долго, особенно если ее не теряли, но через полчаса Бруно отправится назад, а до Рейфера кентером десяти минут за глаза хватит. Там пять минут, и назад, то есть в ставку. В полчаса можно уложиться, ну а не выйдет… Наследника Фельсенбургов Бруно не расстреляет и даже не разжалует. И вообще нашел о чем беспокоиться, знамя ты армейское! Сейчас главное – Рейфер, если до него доберутся, никакие знамена не спасут.

Кесарский Лебедь, словно отвечая, изгибает серебряную шею, ординарец раздвигает занавес, втаскивает первый поднос, запах просто умопомрачительный. Зимний Излом всегда пах сдобой, печеными яблоками, детским счастьем и никогда – порохом и кровью. Что ж, все когда-то бывает впервые.

Щелкнуть каблуками, откинуть занавеску, выйти. За спиной слышится «Приступим. Загадывайте желания, господа», а в адъютантской уже приступили.

Свитские жевали и вполголоса – за занавеской начальство! – болтали и посмеивались, они, кроме разве что вирстеновских, откровенно радовались теплу и передышке. О погибших, кто искренне, кто по долгу службы, отсожалели ночью, а никак не разгорающееся сражение никто, похоже, всерьез не принимал, Излом же! После вчерашнего фельдмаршал не мог не показать зубы, а фок Ило – не оскалиться в ответ. Ну, оскалились, теперь протопчутся до заката, замерзнут и разойдутся до конца празднеств, вот потом – да. Потом придется драться всерьез, но чего загодя дергаться?

– Господин полковник!

– Руперт, Мики; сейчас Руперт. В чем дело?

– Господин полковник… Разрешите! Вы должны знать… Я вами восхищаюсь, и не только я… Вся армия смотрит на вас, как… как на…

– Человека, у которого есть отличный палаш. – Армия смотрит, только вот брата Ореста больше нет. – Мики, я тебе признателен, но, право…

– Господин… То есть Руперт, если я смогу хоть когда-то хоть чем-то быть вам полезен, я… Я сделаю все, я даже приказ нарушу!

– Это излишне. Хотя… Отойдем-ка!

Они даже не отошли, отскочили к окну, давая дорогу разогнавшемуся порученцу фок Неффе. Высокий, под стать своему генералу, парень, даже не косясь на столы, промчался к двери, схватил плащ и, закутавшись чуть ли не до бровей, вылетел на улицу.

– Вот ведь исполнительность, – подмигнул Руппи, и Мики ответил счастливой улыбкой. – Нам бы такую… Итак, ты готов нарушить приказ?

– Я… Я ведь это загадал! Когда?!

– Представь себе, прямо сейчас. Мне нужен Штурриш, он должен быть со своими за оврагом.

– За каким?

– Проклятье, тут их прорва… У того, что наискось от капустной церкви. Карту бы…

– Я сейчас!

– Некогда.

– Карты тут, их под крайний стол засунули.

– Тогда тащи.

Сияющий Мики исчезает за чужими спинами. Пироги дразнят праздничным ароматом, приглушенно, но все равно весело стучат стаканы. Скрипит дверь, входят, зябко поводя плечами, теньент и солдат. Те, что маялись на крыльце. Шрёклиховский адъютант салютует заледеневшему товарищу флягой. Пить до вечера не положено, но ведь холодно же! Зимний ветерок залетает в теплую комнату, солдат под недовольными взглядами господ офицеров торопливо прикрывает дверь. Мало того – захлопнув створку, болван тут же накидывает массивный засов, а его начальник стучит сапогом в боковую стену. Зачем это, снег с каблука сбить, что ли?

Они выскочили из кладовки, как крысы из открывшейся клетки… чужаки в сером. Для начала с десяток. Нет, больше! Мундиры вроде драгунские, но… горные. Первые трое рванули к двери, окончательно перекрыв выход, остальные атаковали оцепеневших от такого поворота свитских. Тесно, места – пара шагов, не разойтись, а крысы с клинками наголо уже близко, тут попробуй не растеряться. Свалился, не успев сообразить, что к чему, тащивший горячее буфетчик, грохнул надраенный поднос, запахло кровью и пряностями. Еще двое штабных валятся заколотыми… И еще… Но адъютант Шрёклиха успел обнажить оружие. Уже хорошо, а лучше всего, что ты дальше всех и почти у окна!

– Мики, ко мне!

Вот оно, окно, а вот и табурет. Схватить за ножку, тяжелый, холера, самое то для негоциантских задов. Для драгунских бошек тоже годится. Подскочивший капрал с рожей матерого пирата резко отшатывается. Думаешь, это ты нужен, тварь такая? Тебе и стали хватит! Табуретка с хрустом, звоном и треском врезается в оконную раму. Отлично…

– Мики!

Второй удар сносит остатки переплета, уже ненужный табурет летит в серого капрала, попадает в плечо. Убийцу отшвыривает к столу и к подоспевшей смерти, но Руппи это уже не касается.

– Мики! – Шварцготвотрум, где же эта мелочь?! – Сюда!

Жив, услышал. Теперь разогнать нападающих широкими махами… Считай это абордажем, а Бруно – Ледяным. Палаш рассекает воздух двойным крестом, драгуны со своими более короткими тесаками пятятся, а вот и Мики… Наконец-то!

– Я…

– На двор! – адъютантик, вот чудеса-то, с полуслова понимает, что требуется. Прошмыгнул под защиту «львиного» клинка, по ходу дела сорвав с перевязи ножны, чтобы не застряли, выпустил шпагу и рыбкой нырнул в выбитое окно. Умничка!