Наталия Нестерова - Витязь. Тенета тьмы

Тайтингиль всмотрелся и застонал.

— Ч-черт, их много, так много, — мяукнул Котов, — все прут и прут…

— Нам некуда отступать! Мы можем только сражаться!

— Может, пр-равда… придумать что-нибудь? Где же Мастер-р? А, Та-ай… ладно-ладно… не усекаю…

Орк пытался не потерять дыхание, не сбиться, а самое главное — не полететь вниз с широченной лошадиной спины, прямо в разливанное море скрежещущей жвалами ненависти.

В черное море, в воду, под лед — и тогда, тогда…

— Сражайся, не падай духом! Нам помогают, видишь?

Витязь сжал ноги, поднимая коня на дыбы — и взмыл вверх над бурей боя. Громадный орк на миг замер — этот силуэт, рассыпавшийся плащ золотых волос… это уже было, было, но не атаковал ли он сам при этом лоб в лоб?

Жаль погибнуть, так и не вспомнив.

Или… не жаль, потому что есть миры и жизни, в которых все иначе?.. Все… иначе…

— Вот вам! Вот!

Оскалившись, серая остроухая громадина на целеустремленной кобыле с удвоенной силой рванул в бой.

Винни Пух участвовала вовсю, закрытая, сколь возможно, кольчугой и латами. И Котов мог поклясться, что кобыла временами откусывала конечности пауков помельче и жрала их на ходу, сглатывая в ритм могучим прыжкам.

Тайтингиль, суровый, с закаменевшим лицом, пролегшей меж бровей глубокой складкой, методично клонился с седла, разрубая черные ряды. На ярком золоте его доспеха густела, дымясь, серная паучья кровь, смешанная с ядом.

— Там еще дверги! Дверги атакуют снизу, они принесли взрывные горшки! — прозвенел женский голос с вершины одного из камней. Несколько воительниц взбежали повыше и оттуда расходовали запас стрел, пока остававшихся у них.

В доказательство их слов что-то хлопнуло — за пределами видимости, но несомненно, а часть пауков на миг замерла и повернулась в сторону звука.

И хлопки пошли один за другим.

— Вайманн! Ты, ювелир! — восхитился Котяра. И особенно ловко опустил секиру на замешкавшееся паучье скопище, вышибая кровавые брызги и фейерверк черной хитиновой крошки.

— Не теряйте надежды! — прокатился голос Оллантайра. — Пресветлая Наиллирис также с нами! Я вижу ее отряд и ощущаю дыхание ее души! Надо соединиться в середине долины и взять круговую оборону! Иначе враг не даст… не даст…

Правителю Тенистой Пущи тоже было нелегко в бою. Серебряные доспехи его были замызганы, светлые волосы слиплись.

— Тайтингиль! Держим совет!

Три всадника пробились на скалу повыше — осмотреть поле боя. Оллантайр, Тайтингиль и умудрившийся не отстать от могучих и мудрых Котов на уставшей, пыхтящей Винни, из пасти которой торчало несколько слабо шевелящихся ног с блестящими когтями. Они замерли над кипящей долиной, где высился Храм Жизни, тускло отблескивающий старым металлом.

Эльфы, орки, быкоглавы встали понизу в странный, но единственно возможный теперь обережный круг.

— Это море, — выговорил Оллантайр. — Море врага. Долина сделалась исчадием тьмы. Они словно текут изнутри этого баррам тррур Храма Жизни. Там были мириады яиц, и сейчас каждый паучок счел нужным вылупиться. Нам не справиться без большого огня. Не справиться. Я слал гонцов и к Мриру.

— Мрир, он… — заговорил Тайтингиль — и в тот же миг пауки, собравшиеся в плотную черную волну, понеслись в атаку на скалу, прервав его речь.

— Нам жабонька поможет! — запыхтел Котяра, расшвыривая черных тварей, скидывая их со скалы, с той стороны, которая оказалась ненадежной. — Жабонька за огнем и полетел, ну!

— Даже не стану спрашивать, почему ты зовешь его так, орк, — медленно произнес Оллантайр, раскинувший пару мечей, словно острые крылья хищной птицы. — Даже не стану…

— Смотри, Оллантайр! — выкрикнул Тайтингиль. — Смотри туда! Наиллирис призывает силу Солнца и сражается на своем фланге! Но я не мог представить, что… что их тут столько, детей Цемры. Не мог!

— Та-ай, — вдруг растерянно пискнул Котяра. — Посмотр-ри туда… ты тоже видишь, а? Или я окончательно спятил?

Пару секунд оба эльфа следили за золотым силуэтом, стрелой несущимся поверху черного моря врага.

— Все страннее и страннее, — сказал Оллантайр. — Это Даэмар… Даэмар. Но на чем… он едет?

— На пауке. Верхом!

— Это, скорее всего, Эстайн, — выговорил Тайтингиль и неожиданно усмехнулся: — Эстайн, которого ты оставил под стражей Даэмара. Кто сетовал, что все смешалось в мире Эалы? То ли еще будет!

— Не так плохо все у нас с тобой, а, рогатый братец? — Эльфийский лучник внизу, под скалой ткнул быкоглава локтем в могучий бок, забранный стальной пластиной. — Смотри, если влезть к тебе на загривок, я смогу удачнее стрелять…

— Хорошо бы удачнее стрелять. Пауки едят тела, — сказал Котов, ни разу не муркнув. — Лучше не оборачиваться туда, где мы уже прошли… и где остались трупы. Пауки едят и растут. Прямо на глазах.

Растут.

В белых перламутровых пуговках зажигается отсвет разума.

Жвалы, покрытые кровью, пенятся ядом…

— Где же твоя надежда, Тайтингиль? — нетерпеливо сказал Оллантайр. — Где огонь? Где Мастер Войны, который больше не дракон? Что за повелитель пауков нам противостоит? А может быть, он и ведет паучье войско на нас? О, как нужен Мрир сейчас, что же он мешкает!..

Котов открыл рот, чтобы снова заступиться за жабоньку — и в этот момент золотой паук последним скачком запрыгнул на скалу к Оллантайру и Тайтингилю.

— Мама! — вскрикнул орк, на всякий случай замахиваясь секирой.

— Опусти оружие, орк! Он сказал, желает помочь! — выкрикнул Даэмар, стекая с твердой хитиновой спины. — Он сказал, что знает врага… знает того, кто встал во главе пауков…

Волосы лесного стражника были встрепаны от долгой езды и колкого сухого ветра, скулы покраснели и облупились.

— Это лучший брат, — проскрипел золотой паук, заглядывая странными белыми глазами в лицо Тайтингиля. — Лучший брат, особый, сильный. Он сказал… слушаться его. Я могу не слушаться. Я, Эстайн.

Внутри металлической громадины что-то заскрежетало, и застывшие на несколько тысяч лет наружные створки ангара медленно разошлись.

Транспорт пополз по причалу, попутно выпуская тупые широкие атмосферные крылья.

Мастер Войны, слишком маленький, в приталенном алом платье, вышитом золотом, утонул в кресле, пристегнутый широченными ремнями. Рассчитанные на криданцев, ставших за много столетий скальными орками Эалы, для более миниатюрных пассажиров эти кресла казались бездонными.

Лицо генерала звездной империи Гертай, да сияет вечно ее Белое Солнце, было искажено зловещей радостью и подсвечено на манер огоньков новогодней елки пультом. Некоторые датчики и мониторы мерцали, указывая на то, что бортовые источники энергии и сервисы хоть и продержались такую прорву лет, находятся на последнем издыхании.