Наталия Нестерова - Витязь. Тенета тьмы

Тайтингиль собрался добавить что-то еще, как вдруг небеса померкли. Сверху раздался жуткий звук стремительно летящего громадного тела.

На них пикировал дракон.

Чешуя его пламенела собственным сиянием, преодолевающим свет закатного солнца, крылья ловили встречный ветер, и было видно: одно из них увечно. Тем не менее дракон летел.

Он летел убивать.

Алая шея выгнулась — и хищно выстрелила вперед. Из пасти извергся поток пламени, от которого чудом отскочил проворный Лантир. Пролетев в паре метров над землей, дракон пропахал паучьи ряды, полосуя чудовищ направо и налево. И, с усилием опершись раненым крылом на ветер, снова развернулся, чтобы набрать высоту.

— На Пашку похож, — выговорил Котов. От падения паучьи челюсти выдрались из его бедра, кровь хлестала ручьем. Орка затошнило, повело… — На Пашку… дракона… Альгварин… Альгва…

Тайтингиль, зарубивший копошившихся пауков, медленно вставал. Он с прищуром вгляделся в темнеющее небо, на котором снова расцветал силуэт дракона.

— Это он… и это не он. Это…

Остолбеневший маг стоял с посохом в руках — не решаясь напасть на дракона, который закладывал новый виток. Ниже, ниже — и ящер снова пронесся на бреющем полете, уничтожая пауков огнем и клацающими зубищами, полосуя их лапами и хвостом, испепеляя убежища до черноты.

Тайтингиль быстро пригнулся, уходя за камень, и подал сигнал Лантиру — не поднимайся.

Распрямился — и снова вгляделся.

— Это Мастер Войны, — сказал он.

Орк издал протяжный вымученный звук — то ли засмеялся, то ли истерически зарыдал.

— Я видел его глаза, орк, — продолжил витязь. — И я ощутил его душу. Это он. Он дракон. И он безумен…

Дракон закладывал еще вираж, припадая на искалеченное крыло.

Да, у него были белые глаза.

Узнаваемые белые глаза, подернутые дымкой бешеной мути.

Эльф снова присел за камень, дыша глубоко и порывисто, ноздри его раздувались. Он без слов отодрал кусок ткани от плаща, бросил полосу Котяре, который постепенно проваливался в забытье.

— Перетяни выше раны! Перетяни и держись. Я… остановлю его, я стану петь!

Он раскинул руки, выводя грозные длинные ноты, адресованные дракону. Но холодные, мутные белые глаза, явно видные на красной морде, смотрели в никуда. Очередная струя огня едва не опалила волосы витязя — он отскочил и снова вжался в камни. Сердце колотилось, эльф дышал тяжело.

Орк прижимал лапами бьющий из ноги поток крови, тряпица пропиталась вмиг.

— Та-ай… Мастер-р, господи… нашелся…

— Безумен! Он не помнит себя, он безумен! — крикнул эльф. — Опомнись, Мастер Войны! Ты присягал, союзник, опомнись!

Из-за соседнего камня стрельнуло красным, но пущенный Мриром волшебный огонь не достиг алых чешуй.

— Не нужно, волшебник! — крикнул витязь. — Это наш друг!

— Это чудовище! — заорал в ответ маг.

— Опусти посох! — Голос Тайтингиля стал громовым. — Он убивает пауков! Он пришел на помощь! Единый его выдох уничтожил их больше, чем мы все, вместе взятые!

— Жабонька! — стенал Котик, ошеломленный видом собственной крови. — Ну как же… Тай…тингиль, Тай, сделай что-нибудь…

— Вот что вышло, — заговорил эльф, вжимая лоб в ладонь, будто желая помочь себе думать. — Они смешали кровь, и теперь они едины…

Он нахмурился — и снова пружинисто распрямился посреди горящего, тлеющего поля битвы. Тут и там валялись членистоногие ошметки, некоторые смердели паленым, распространяя маслянистый чад. Никого не было видно — ни Ринрин, ни дверга, ни Лантира, и лишь еще один красный всполох из-за камня сигнализировал о местонахождении мага.

Тайтингиль жестко схватил орка под локоть, втаскивая наверх.

— Поднимайся… оруженосец. Сейчас он полетит снова, и мы прыгнем! Попытаемся его остановить!

— Прыгнем? — слабо переспросил орк, его пошатывало. — Я ранен, я…

Но времени на размышления не было.

Дракон опускался, обнимая небо резными крыльями.

— Мастер Войны! — закричал эльф и бросился вперед.

Они схватились за лапы, оба, и Котяра ощутил, как горячи под пальцами чешуи, перетекавшие, словно звенья ка кого-то причудливого ювелирного изделия.

Дракон начал подниматься вверх, словно не чувствуя груза. Полет его был неровен, ящер припадал в воздухе на одно крыло, и орк с ужасом почувствовал, что руки слабеют.

— Мастер! — робко позвал он, — Мастер Войны, очнись, пожалуйся, я не могу на тебе висеть долго, мне нехор-рошо…

Серые Россыпи внизу становились маленькими и таяли во тьме, рядом послышалось пение эльфа, который боролся и с ветром, и с драконьей сутью, взывая к помутившемуся рассудку своего инопланетного союзника…

— Мы здесь. Мы здесь, Мастер Войны!

Дракон летел.

— Держись!

— Руки… Мастер-р… вспоминай скорее… — застонал Котяра и прерывающимся голосом замурчал: — Вспоминай, ну, ты эту песню любил: в «Лазурном» шум и песни, и там братва гуляет, и не мешают мусоррра-а…

Дракон выдохнул длинную струю огня в пустое ночное небо и замер на теплом восходящем потоке, растопырив крылья.

— Мастер Войны! — повторил витязь. — Мастер Войны! Союзник!

Дракон сложил крылья и устремился вниз, будто желая разбиться насмерть.

Из тьмы пиками вынырнули чахлые стволы сосен, дохнуло сыростью болото. Огромный красный ящер стряхнул с себя непрошеных наездников, развернулся в воздухе, и, сверкая во тьме алой и золотой чешуей, направился в сторону Морума.

Проклятый дракон!

Проклятый. Дракон.

Мрир закусил губу, поднимаясь. Упругий ветер, поднятый крыльями ящера, которые он сам и подлечил — конечно, не полностью подлечил, даровать истинную силу опасному врагу было бы опрометчиво, — повалил волшебника спиной на камни. Силясь подняться, он чувствовал себя…

Старым.

Впервые в жизни — старым, немощным, проигрывающим ход за ходом.

Он помнил драконов. Они были сильны и могущественны, и тем не менее на них нашли управу. Но этот был другим. И тот мир, который стоял за ним, — чужой, иной, полный холодных колких звезд…

Он был опасен. Опаснее всех драконов прошлого, вместе взятых.

К тому же теперь у Мрира не было союзников, как в прошлой войне. Тогда против Темного властелина плечом к плечу выходили биться все народы Эалы — дверги, люди, эльфы. Тогда и у самого волшебника была надежда — падет прежний Темный, окрепнет Карахорт, и тогда…

Этого не случилось.

Он вспомнил покореженный, сплюснутый шлем сына и застонал от удвоившейся боли. Теперь ему не на кого было ставить. Совсем. Не судьба мага быть продленным в потомках. Он и в самом деле старик. Пусть много знающий, наделенный Сотворителем особым могуществом — но войска к битве повести он не сможет. Карахорт — да, и, получив кровь эльфинита, Мрир стал бы ему подспорьем, развивая магию и опекая ею боевое искусство сына…