Наталия Нестерова - Витязь. Тенета тьмы

— Всему свое время… всему. Свет этот останется во мне навеки, — прошептал еле слышно. — Мать и отца благодарю, мой род, мой корень… благодарю.

Его волосы вдруг пошли яркой золотой искрой, словно вспыхнули; болотная жижа стряхнулась сама по себе.

— Ты красивый какой… — тихо заговорил орк, не открывая глаз. — Ты красивый. Я помню, тогда… В пррошлой жизни, н-ну… Увидел тебя и подумал — почему такой красивый… умирает в болотах… зачем? И я… зачем?

— Молчи. Никто не умирает. Не умрет.

Эльф устроился рядом на корточках и положил ладони на грудь и на перевязанную рану орка. Нота за нотой — исцеляющая песня потекла сильнее.

— Ты как? Котов?

— Л-лучше… Та-ай…

— Не усекай… Ты как всегда, Котяра… оруженосец.

Орк слабо заулыбался.

— Пр-рости…

— Я ходил по этим болотам, — начал говорить витязь, всматриваясь, сколь позволяла ночь. — И не один раз. Они роковые для меня, я уже пропадал здесь. Направившись в любую сторону, можно годами блуждать тут, кружить, теряя облик и разум, если не знать, куда именно идти. Чтобы выбраться, нам надо будет держать направление на скалу Зарн-Мелет, или Каменный Ялтык, как ее называют орки. Она видна почти отовсюду. Туда и пойдем… ты окрепнешь немного, и мы пойдем. Оллантайр… его лесные целительницы… вылечат тебя, орк.

— А нашли… жабу-то, — неожиданно гордо сказал Котов. — Только характер у него, кажется, совсем испор-ртился.

— Это непостижимо, — выговорил Тайтингиль. — Он стал драконом. Знаешь, орк, я живу очень долго, и иногда кажется, что знаю все, видел все… Но мир наш… наши миры удивительны, и очень многое нам еще предстоит узнать и ощутить. Столько невозможного творится на самом деле, и нет этому никакого предела! Мы с тобой не были еще у звезд, Котяра! Мастер Войны, если теперь он с нами, — обязательно направит нас и туда… Сначала мы выберемся, а потом, орк…

— Я умереть боюсь, — тихо сказал Азар. — Очень.

— Я не знаю, как долго это будет заживать. Песня должна успокоить боль, — прошептал эльф. — Ты… Упрямый. Ты должен жить.

— Л-лапы онемели, — пожаловался Котик и обмяк.

— Яда много. Два укуса… — сказал витязь. — Тот, раньше, и теперь в бою. Держись, Котов…

— Дер-ржусь, н-ну…

Эльф, стремясь в равной степени согреться сам и согреть орка, сел спиной к камню и подтянул ближе тяжеленную тушу оруженосца. Стащил с каменных плеч мокрую куртку из толстой кожи и прижал Котова к себе. Накрыл одеждой их обоих, и, мысленно устремившись к звездам, мерцающим в разрывах облаков, снова запел, сжимая в ладони рукоять меча.

Говорить, что они уцелели, в этих местах можно будет лишь с утра.

— К-как ты м-мог… лошадку… — беспомощно заговорил Котов, упираясь в грудь витязя лобастой башкой. — К-как… там же… мама… папа…

— Предметы — лишь символы, — мягко ответил Тайтингиль. — Лошадка… это мощь и любовь моего рода. Надо было обратиться к ней. У реки Гленнер вернул мое детство. Мое, орк, детство, которое было счастливым и светлым, но оно было так давно… Не жалей о деревяшке. Истинное осталось со мной, во мне. В тебе.

— Я… маму… папу…

— Ты не помнишь. Но они были. Говорят, у скальных есть тайный город и Храм Жизни. Храм некоторые видели, издалека. Он не похож ни на что иное в Эале. Там живут… ваши мамы. Матери домов — так сказал бы Мастер Войны, да! Может быть. Может…

— Лошадка…

— Мы идем к Оллантайру, Котяра. Владычица Ольва Льюэнь, его супруга, повелительница Пущи, в свое время сумела показать мне, как мало значат предметы. Как мало значит наша привязанность к тем или иным обстоятельствам, — эльф говорил, пальцы левой руки чуть поглаживали жесткую кожу орка, ощущая, как та наливается сухостью и жаром, — и я сделался свободным. Я захотел пойти за предел — и еще дальше. В моей руке тот меч, который в нее лег… под седлом конь, который попался на пути.

— На твоей шее… оруженосец… бесполезный… — Глаза орка были полуприкрыты, и, если бы рука эльфа не придерживала затылок, голова металась бы по плечам. — Бес… по… лез… ный… Жаба… какой же ты… страшный…

— Бредишь… ну-ну… держись, — лоб орка был теперь горяч, словно уголь, и сух — начиналась лихорадка. — Я не могу отвлекаться… когда-то могучие воины полегли тут, и болота имеют недобрую мощь. Призраки близятся. Держись!

— Плохое болото. И я плохой. Был, я помню, хотя и не хочу, — наивно, как-то очень открыто сказал орк. — Я был плохой, я убивал, много. И я погиб… упал под лед. Утонул. Я так мечтал… быть… эльфом. Красивым. А стал опять… ур-родом. Это так и должно быть, Та-ай?.. Может, надо еще раз… умереть? Чтобы… эльфом…

— Ты таков, какой ты есть, — выговорил Тайтингиль. — Ты Котяра же. Даже тогда, когда был знаменитым Потрошителем Азаром… подобрал меня раненого, выходил. Сделал невозможное. Мы все делаем невозможное. Я шагнул за грань миров при помощи Мрира. Обрел Ирму. Сына. Тебя. Стало быть, главное — идти…

— Он мне не нравится, Мрир. — Голос Котика был теперь совсем слаб, а плечи и лицо покрыла испарина. — Не нравится…

— Он сильно изменился. Словно темная трещина в нем. Тьма… темнота, — с грустью сказал Тайтингиль. — Я не узнал его даже, так как смотрел сперва изнутри, из глубин души. Так что ты не далек от истины, орк, как мне кажется.

Что-то двинулось на болотах — Тайтингиль приподнялся и властно очертил перед собой полукруг клинком, выкрикнул несколько слов; захлопали крылья, раздались истошные вопли, словно птичьи… и все стихло.

— Мне холодно… З-знобит…

— Огня не будет до рассвета. А потом мы пойдем. Теперь мне надо встать, Кот. Держись.

Эльф плотнее обернул плечи орка курткой и поднялся.

— Не только сторонние духи, но и те искажения, что владели нами изнутри, могут атаковать. У них на болоте великая поддержка Зла, оруженосец. Но ты верь… и жди рассвета. Нашего рассвета. Это те самые болота, где ты спас когда-то меня. Ты нужен мне. Очень. Это страшное место, орк… но мы победим его.

— Тай… — Пальцы огромной серой лапы потянулись за эльфом и бессильно упали в мхи. Котик обмяк, потеряв опору.

Витязь ругнулся сквозь зубы и встал у него в ногах. Двумя руками перехватив рукоять меча Арвиля, устремил его во тьму и начал вслух, громко произносить слова на незнакомом Котику языке.

От стоп эльфа, от самой земли по его телу побежали золотистые кольца. Поляну, чахлые деревья и камень, у которого сидел орк, медленно охватывало магическое пламя. Глаза Тайтингиля закрылись, а голова запрокинулась — поток сверкающих волос стек водопадом. Меч недвижно указывал на незримого врага.

Орк, ощущая, как намокает под повязкой прижженная рана, сморгнул и несмело глянул во тьму, которую временно отодвинуло ярчайшее сияние… Перед ним стоял обнаженный, ослепительно светящийся силуэт.