Джон Фланаган - Битва за Скандию

Уилл нашел углубление под раскидистыми ветками массивной сосны и заполз в него. Он надеялся на то, что всадники не будут патрулировать на конях вокруг лагеря и не обнаружат его следов. Молодой человек развязал скатку с одеялами и, крепко обернув их вокруг своего тела, прислонился к стволу массивного дерева.

Уилл никогда и не предполагал, что может заснуть, не успев по-настоящему закрыть глаза. Однако сейчас с ним произошло нечто подобное.

Ивэнлин еще прошлым вечером заметила разногласия, существовавшие между двумя всадниками. А ут ром они переросли в скандал.

Девушка не могла знать причины этого, однако она была. Малочисленная разведывательная группа, в которой она оказалась, была одной из многих разведгрупп, перешедших через границу и проникших в Сканию. За несколько недель, предшествующих ее пленению, Ивэнлин собственными глазами видела одного из бойцов разведгруппы, проникшей через границу ранее. Она встретила его недалеко от хижины, в которой они с Уиллом коротали зиму.

Мужчина, пленивший ее, Ч'рен, был членом одной из высокопоставленных темуджайских семей. У темуджаев существовал обычай отправлять своих юных высокородных отпрысков на годичную воинскую службу в качестве простого солдата, прежде чем их переведут в офицерский класс. Ат'лан, командир этой разведывательной группы, был солдатом-контрактником, дослужившим за долгие годы до чина сержанта. Но, будучи простолюдином, он понимал, что этот чин является для него пожизненным. Это порождало в нем желчность и злобу на то, что заносчивый, своевольный Ч'рен вскоре превзойдет его в чине. Ч'рена, в свою очередь, раздражало то, что он получает приказы от человека, который, по его мнению, был по социальному положению намного ниже его. Накануне, чтобы досадить сержанту, Ч'рен по собственному желанию уехал в горы.

Он и Ивэнлин пленил по собственной прихоти, совершенно не думая о реальных последствиях своего шага. Было бы лучше, если бы он, не показываясь девушке на глаза, позволил ей идти по своим делам. Эта разведгруппа получила строгий приказ оставаться незамеченной, к тому же приказа брать пленных они не получали, а поэтому не имели никаких возможностей для их содержания или охраны.

Простейшее решение, которое принял Ат'лан, состояло в том, что девушка должна быть убита. Ведь все то время, когда она оставалась в живых, существовал шанс ее побега и распространения слухов о месте их пребывания. Если такое случится, понимал Ат'лан, то он заплатит за это своей жизнью. К девушке он не испытывал никаких симпатий. Но и ненависти к ней у него не было. Его чувства к Ивэнлин были абсолютно нейтральны. Она не была государственным служащим и поэтому считалась просто человеческим существом. И вот теперь Ат'лан приказал Ч'рену убить ее. Ч'рен отказался, но не из-за расположения к Ивэнлин, а просто для того, чтобы вывести из себя сержанта.

Ивэнлин с тревогой следила за руганью мужчин. Еще накануне вечером, видя, как они показывают в ее сторону пальцами, Ивэнлин поняла, что именно она была предметом их спора. Спор их становился все более жарким, а положение девушки – все более опасным. В конце концов более старший по возрасту спорщик замахнулся и ударил более молодого по лицу. Пораженный этим, молодой человек отступил на несколько шагов. Затем он повернулся и побежал к Ивэнлин, доставая при этом из ножен кривую саблю.

Девушка переводила взгляд с сабли, зажатой в руке, на лицо этого человека, выражение которого не оставляло никаких сомнений в его намерениях. На нем не было написано ни злобы, ни гнева, ни ненависти. Это был просто твердый, пристальный взгляд человека, который без малейшего колебания намерен ее прикончить.

Ивэнлин раскрыла рот, чтобы закричать. Но от ужаса звук словно примерз к ее горлу, и девушка, с открытым ртом, припав к земле, видела, как смерть приближается к ней. Странно, подумала она, что они притащили ее сюда, оставили возле своего лагеря на всю ночь, а теперь решили убить.

Такой способ умирать казался ей совершенно бессмысленным.

Холт в задумчивости осматривался вокруг, изучая запутанные следы на мягком снегу. Он хмурил брови в попытках разобраться в том, что здесь произошло. Хорас, сгоравший от любопытства, ждал.

Наконец Холт выпрямился над тем местом, где только что, стоя на коленях, изучал необычную форму куска грунта, вывороченного из земли.

– Их было по крайней мере тридцать, – пробормотал он. – Возможно, и больше.

– Холт? – осторожно спросил Хорас.

Он не знал, известны ли еще какие-либо подробности того, о чем Холт собирался рассказать, но ждать дольше он не мог. Старый рейнджер отдалялся от невысокого частокола, идя по следам, ведущим в горы за проходом.

– Небольшая группа – возможно, пять или шесть всадников – пошла дальше в Скандию. Остальные пошли обратно тем же путем, каким пришли сюда.

Концом своего большого лука Холт начертил направление предполагаемого пути, разговаривая больше с собой, нежели с Хорасом, и заверяя себя в том, что знаки, оставленные на земле, многое сообщили ему.

– Да кто они, Холт? – нетерпеливо спросил Хорас, надеясь пробиться через завесу таинственности, окутавшей старого рейнджера.

Холт сделал еще несколько шагов в направлении, по которому ушла более малочисленная группа.

– Темуджаи, – коротко бросил он через плечо.

Хорас в озлоблении завертел головой:

– Ты это уже сказал. Но кто они такие, эти темуджаи?

Холт остановился, повернулся и пристально посмотрел на Хораса. В какой-то момент Хорас был уверен в том, что сейчас он услышит очередной комментарий по поводу из рук вон плохого качества его образования. Но вдруг лицо старого рейнджера сделалось задумчивым, и он ответил более мягким, чем обычно, тоном:

– Да, как я полагаю, нет причин, по которым ты должен был когда-либо слышать о них, согласен?

Хорас, не желая прерывать учителя, только покачал головой.

– Они рейдеры из восточных степей, – продолжал старый рейнджер, а Хорас нахмурился, ничего не понимая.

– Степей? – переспросил он, и Холт разрешил улыбке промелькнуть на лице.

– Не таких степей, по которым ты ходишь или ездишь туда-сюда, – сказал он. – Их степи – это равнины и пастбища на востоке. Никто точно не знает, откуда появились темуджаи. Когда-то они представляли собой просто неорганизованное сборище мелких племен – до тех пор, пока Тем'гал собрал их в единую стаю и стал первым Ша'шаном.

– Ша'шаном? – нерешительно перебил Холта Хорас, совершенно не понимая, что может означать только что произнесенное слово.

Холт кивнул и продолжал свои объяснения:

– Вожак каждой стаи назывался шаном. Когда Тем'гал сделался самым главным, он придумал титул ша'шан, то есть шан шанов, иначе говоря, вожак вожаков.