Лекса Дэй - Право на вседозволенность

— Я иска… искал Викторию, — пунцовея, пробормотал он.

— Ее здесь нет, — отрубил Тим и захлопнул перед ним дверь.

— Вот черт! Ну и дела… — пробурчал себе под нос паренек и отправился на поиски Виктории.

Тим с облегчением вздохнул. Карминский опустил девушку и подтолкнул ее к безжизненно глядевшей в пол Юлиане. Тори повернулась к окну и со слезами на глазах стала смотреть, как Юджин отходит от дома все дальше и дальше.

— Молодцы, — похвалил всех инкатор. — А теперь продолжим наше развлечение!

Он подошел к столу и ткнул худым длинным пальцем в разрезанный пакет с порошком.

— Это пентакрин. Мощный наркотик, который дает ощущение счастья и вседозволенности, а также до предела усиливает ощущения! Быстро все приняли по дозе!

Опешив от такого распоряжения, парни стали нерешительно переглядываться. Жнец направил пистолет на них.

— Быстро, я сказал! — прикрикнул он.

— Но мы никогда прежде не употребляли наркотики и понятия не имеем, как это делается! — заволновался один из ребят.

— Ах, молодость, молодость! — умилился Карминский. — Не знать таких элементрых вещей! Просто положите по горсти под язык, вот и все!

Юноши выполнили его требование, и он развалился в кресле, ожидая, когда наркотик подействует на них.

— Гадаете, зачем им наркотик? — благодушно спросил он молчаливо наблюдавших за происходящим девушек. — Ну сами посмотрите, как они зажаты! Сидят, словно на смотринах. Так от них никакого толка. Того и гляди нарушат мои планы, как это сделали вы, любезная Виктория!

— Каким образом я могла нарушить ваши планы, милорд? — удивилась та. — Мы ведь даже не общались с вами!

— Со мной нет, — согласился он, — а вот с моей подопечной очень даже общались! И втянули ее в дурную компанию. Собственно, поэтому вы сейчас находитесь здесь, а не на балу.

Его объяснение взорвалось в голове Юлианы оглушающей гранатой: неужели Тори пострадает только из-за того, что имела неосторожность подружиться с ней? Ее мозг бился в поисках выхода, но никак не находил его. Косого взгляда на прибалдевших парней ей хватило, чтобы запаниковать еще больше.

— Наша компания вовсе не дурная! Мы просто занимались музыкой! — попробовала оправдаться перед Жнецом Виктория.

Ужас все больше охватывал все ее естество, и она заговорила в надежде, что все это дурной сон, и при звуках ее голоса он развеется.

Юлиана стряхнула с себя оцепенение и стала медленными шагами приближаться к инкатору.

— Милорд, я сделаю все, что вы от меня потребуете! — умоляюще сказала она. — Я больше не буду общаться ни с кем, кроме тех людей, которых вы сами выберете для меня. Я буду самой прилежной ученицей! Вы мне верите? Только пожалейте Тори, позвольте ей уйти! Клянусь, она ни словом не обмолвится ни о чем!

Девушка остановилась в шаге от Карминского, ожидая его ответа. По его лицу, обнажая зубы, расползлась гадкая улыбка, напоминающая оскал хищного зверя.

— Конечно, не обмолвится! — согласился он. — Потому что она никогда не выйдет отсюда. По крайней мере, живой!

Юлиану словно ударили под дых. Она ожидала чего угодно: издевок, избиения, насилия, но не убийства! В эту минуту она отчетливо поняла, что вынесенный ее подруге Жнецом приговор неотвратим, и если она ничего не сделает, то Тори обречена. Собрав все силы, она всем телом наваливаясь на державшую пистолет жилистую руку Карминского и попыталась вырвать оружие из его пальцев. Он на удивление легко отшвырнул ее от себя, и в следующее мгновение слепящая боль от тяжелого удара по голове заставила ее на несколько мгновений потеряться во времени и пространстве.

Когда она снова обрела способность соображать, то поняла, что лежит щекой на покрытом ковролином полу, а ее руки чем-то крепко перетянуты. Она подняла голову и увидела, что к ней направляется светившийся блаженной улыбкой Дмитрий. Тори пятилась от двух других наступающих на нее парней.

Юлиана неловко поднялась с пола, с испугом глядя на подходившего к ней студента.

— Ты спрашивала, верю ли я тебе, — услышала она позади себя голос Жнеца, — и я отвечу — да! Верю на все сто процентов! Потому что после сегодняшнего вечера ты сама не захочешь ни любовных отношений, ни дружбы — ничего! Надеюсь, что жить ты тоже не захочешь, и я наконец избавлюсь от тебя. А если захочешь — тоже не беда! Тогда я сделаю из тебя идеального инкатора. Это для меня вопрос чести. Итак, все действующие лица готовы, переходим непосредственно к действу!

Он вышел на середину комнаты и, словно дирижер, взмахнул руками.

— Коротко расскажу сюжет нашей пьесы. Вам, леди, — обратился он к плачущей от безысходности Блэр, — в ней отводится главная роль. Эти не слишком порядочные и еще менее человечные молодые люди будут помогать вам. Что касается вас, моя будущая коллега, то вам, учитывая ваше привилегированное положение, достается роль наблюдателя. Впрочем, как и мне. Надеюсь, вам доставит удовольствие моя маленькая постановка. Сразу предупреждаю всех участников этой драмы — не вздумайте дурить! Стрелять буду без предупреждения. — Он обвел всех тяжелым взглядом и продолжил: — А теперь я, как хороший режиссер, объясню вам ваши роли. Но сначала хочу сделать небольшой экскурс в прошлое наших милых мальчиков. Этим летом они, допившись до беспамятства, возвращались с вечеринки на автомобиле мистера Кэйна и по дороге сбили девушку. Они нашли ее весьма миловидной и, вместо того, чтобы доставить ее в больницу, решили немного позабавиться с ней. Но слегка перестарались, и бедняжка умерла. Ну что поделаешь, бывает! Человеческий организм не все может выдержать, правда, парни?

Кэйн хихикнул и облизнул испачканный в порошке палец.

— Совершенно случайно мне стали известны обстоятельства гибели бедной девушки — а она и правда была бедна, к тому же сирота. До нее никому не было дела, поэтому полиция не слишком старалась найти виновников этого происшествия. Так получилось, что я стал единственным хранителем тайны этих повес.

Карминский подошел к боявшейся пошевелиться Виктории и заправил ей за ухо выбившуюся из прически прядь.

— Я передаю вас в опытные руки, мисс Блэр! Вы должны ценить это. И так как я не могу причинить вреда нашей маленькой герцогине, то предназначенную ей долю мучений тоже перенесете вы, — потрепав девушку по плечу, оповестил он. — Это же так по-дружески — делить на двоих радости и горести!

Из широко раскрытых от страха глаз Виктории покатились крупные слезы.

— Ну, не плачьте! — нежно вытирая слезы с ее лица шелковым платком, проворковал инкатор и кивнул на нетерпеливо переминающихся в ожидании его приказов студентов. — Приберегите свои слезы для них! Ребятки, она ваша! Можете делать с ней все, что только захотите!