Лекса Дэй - Право на вседозволенность

Спустя несколько минут, она нашла в себе силы взяться за новое дело. Оставив раму открытой, чтобы холодный воздух в комнате прогонял сон, Юлиана стала читать о совершенном Клэр Эриксон преступлении.

Эта женщина хладнокровно отравила двух любовниц своего мужа, а потом и его самого. Помимо свидетельских показаний к делу было подшито признание Клэр, в котором она сообщала, что все убийства совершила из ревности и нисколько в них не раскаивается. Судья приговорил ее к смертной казни. Никаких неясностей в этом деле Юлиана не нашла и оставила ее приговор без изменения. Хоть одно дело попалось простое! Вот бы и остальные были бы такими же!

Переложив четвертую папку на тумбочку, девушка уныло покосилась на угрожающе большую кипу непросмотренных документов. Интересно, в каком из них она найдет ошибку, и найдет ли ее вообще?

За окном послышался громкий собачий лай, и только тут до нее дошло, что окно до сих пор открыто, а она вся трясется от холода. Сунув бумаги подмышку, Юлиана почти бегом подскочила к окну, закрыла его и приложила окоченевшие руки к горячей батарее. Приятное живительное тепло потекло по ее телу, расслабляя его, но зубы по-прежнему стучали. Тогда она села на корточки и прислонилась к батарее спиной. Стало еще приятнее.

Не желая покидать теплое местечко, Юлиана подтащила к батарее справочники и несколько новых дел. На полу было холодно, и она уселась на самый толстый кодекс, готовясь снова отправиться в юридические дебри.

От тепла девушку снова стало клонить в сон. Вскоре документы выскользнули из ее ослабевших рук и она незаметно для себя уснула.

Ее разбудил громкий хлопок под самым ухом. Вздрогнув, Юлиана подскочила и увидела ухмыляющегося Карминского.

— Натуральный бомж! — оглядывая ее с головы до ног, с издевкой произнес он. — На полу, со вмятинами на щеке, растрепанная. Хотя твой макияж мне нравится: эта синева под глазами очень подчеркивает их красноту!

Смущенная и униженная, девушка попыталась хоть немножко привести себя в порядок. Ее тело разламывалось от сна в неудобной позе, мундир был измята, а нижняя пуговица вырвалась прямо с куском ткани. Про лицо она вообще предпочитала не думать. Вряд ли оно выглядело лучше формы.

— Сколько времени? — хрипло спросила она, торопливо собирая с пола папки с делами и справочники.

— Полдевятого, — презрительно наблюдая за ее суетой, сказал он. — Быстро заканчивай с уборкой — нам пора ехать!

— Куда? — встревожилась она.

Он расплылся в ехидной улыбке.

— Наша правоохранительная элита горит желанием познакомиться с тобой!

— Пожалуйста, только не сегодня! — вырвалось у нее.

— Что за фокусы? — сурово спросил Жнец. — Сегодня в десять состоится собрание всех представителей Верховного суда. Очень удобный случай, чтобы представить тебя им. Я пообещал, что привезу тебя на их совещание, и не собираюсь выглядеть лжецом из-за твоих капризов!

— Но я не могу появиться перед ними в таком виде! — уставившись на прореху в мундире, простонала герцогиня.

— А я говорил тебе, что инкатор всегда должен быть на высоте! — осуждающе напомнил Эдмунд. — Потому что его могут вызвать на службу в любую минуту!

Юлиана густо покраснела. Ее единственным желанием сейчас было раствориться, превратиться в облачко и развеяться по ветру, только бы никто не увидел ее позора. К несчастью, это было невозможно. Глубоко вздохнув, она смирилась с неизбежностью, потому что упрашивать Карминского о чем-либо было бесполезным, если не сказать, опасным занятием.

Она залезла на стул, укладывая тяжеленный справочник на расположенную под потолком полку.

— Ну что, все дела просмотрела? — раздался за ее спиной вопрос учителя.

При мысли, что она не сделала и четверти работы, сердце девушки зашлось от волнения.

— Нет, милорд, не все, — не поворачиваясь к нему, ответила она. — Это оказалось слишком сложно для меня. Как оказалось, я еще не готова к подобной работе.

«Потому что это просто нереально переделать за такое время! Нереально даже просто вдумчиво прочитать!» — возмутилась она в душе.

На удивление, ее учитель совсем не рассердился.

— Покажи хотя бы, что сделала, — попросил он.

Выровняв корешки книг, Юлиана спустилась вниз. Взяв с тумбочки тоненькую пачку дел, она протянула их ему.

— Пять штук из двадцати? — невыразительным тоном поинтересовался он у нее, листая документы.

— Да, милорд, — убито подтвердила она.

Инкатор пересмотрел заголовки дел.

— Нашла что-нибудь не то? — с любопытством спросил он.

— Не нашла, — с горечью отозвалась Юлиана. — Я почти ничего в этом не понимаю. И, наверное, никогда не пойму… Это слишком сложно для меня…

В ее голосе слышалось такое отчаяние, что даже Карминский счел возможным поддержать ее.

— Поймешь. Все придет с опытом. А сейчас не пытайся объять необъятное.

«Ушам не верю! Это что, утешение?» — изумилась Юлиана.

Инкатор сгреб все папки со стола и скомандовал, направляясь к выходу:

— Идем!

Воодушевление герцогини тут же прошло, и она снова сникла. На душе было так муторно, словно ее вели к позорному столбу. Собственно, так оно и было. Хорошенькое мнение о ней сложится у людей, когда она на первую встречу с ними явится такой неухоженной! А ведь ей потом многие годы придется работать с ними!

Увидев приближающегося шефа, шофер вышел открыть двери для своих пассажиров. Карминский сел в машину первым. Юлиана хотела последовать его примеру, но он пренебрежительно бросил:

— Ты-то куда собралась, бродяжка? В таком виде тебе только на паперти стоять, а не с судьями знакомиться! Убирайся и приведи себя в порядок! Едем! — махнул он водителю.

Проводив глазами отъезжающий автомобиль, Юлиана вернулась в класс, чтобы найти оторванную пуговицу. Пока она искала, куда та закатилась, через приоткрытую дверь послышались голоса двух опаздывающих на урок студенток.

— Мне вчера звонила Линнет, — сказала одна из них. — Представляешь, Майклу дали десять лет тюрьмы!

От потрясения у Юлианы перехватило дыхание.

— Майклу? Тому самому парню, который работал у нас разнорабочим? — изумилась ее собеседница. — За что?! Он же безобидней хомячка!

— Не поверишь! Оказывается, он устроил в подвале нашего корпуса бордель! Линн, конечно, оправдывает его, говорит, что все это ложь, но ведь в полиции не дураки! А еще она жаловалась, что у них совсем нет денег на адвоката…

По мере удаления девушек их голоса становились все тише и, наконец, совсем стихли. Юлиана подняла закатившуюся за ножку шкафа пуговицу и изо всех сил вдавила ногти в ладони, пытаясь болью подавить затапливающее ее отчаяние.

Майклу дали десять лет? Как такое возможно? Карминский ведь обещал ей, что если она не будет пытаться ему мстить, то никто из ее друзей больше не пострадает! Или это его кара за изрезанные мундиры и отказ учиться? Ну конечно! Как она могла предположить, что он оставит ее бунт безнаказанным?