Мария Семенова - Великая Охота

Летним вечером все окна в покоях царевны Аюны в Лазурном дворце были распахнуты настежь. Как только солнце ушло за крыши, из сада по мраморному полу протянулись длинные синие тени, и все цветы начали пахнуть еще сильнее. Джаяли, старшая сестра царевны, вздохнула, радуясь прилетевшему из сада ветерку, и сделала знак служанке, чтобы та налила ей еще освежающего напитка.

Сестры сидели за накрытым столом, лакомились сладостями и отдыхали за беседой от утомительного и важного дела – обсуждения приданого. Повсюду в покоях стояли распахнутые сундуки, а их содержимое было расстелено и развешано где только возможно. Руководить этим почти ритуальным действом должна была мать невесты, но та давно уже покинула мир, и из старших родственниц у Аюны осталась только сестра Джаяли. Когда-то такая же тонкая и порывистая, как и младшая, она с годами пополнела благодаря спокойствию и довольству, обретенному в счастливом браке с вельможей-арием. Она с улыбкой любовалась сестрой, которой две служанки заплетали великолепные волосы цвета меда в длинную и сложную, почти до колен, косу в двенадцать прядей.

– Понимаю, что во время обручения ты его толком не разглядела, – говорила Джаяли. – Это обычное дело. Да в сущности, ничего и не потеряла.

Аюна, вытянув перед собой руку, задумчиво рассматривала тяжелый золотой браслет в виде обвивающей руку змеи. Другой такой же оттягивал второе ее запястье. Браслеты были грубоватые, дикарского с виду литья. Царевне было немного неловко носить их при дворе.

– Рассказывай, Джаяли. Ты обещала спросить у мужа о Шираме.

– Ну-у, кое-что я разузнала, – протянула Джаяли, обмахиваясь веером из пышных перьев. – Твой саарсан весьма богат… Для накха, конечно.

– Богатый накх. – Аюна пренебрежительно фыркнула. – Смешно.

– Не скажи! У него огромная крепость в Накхаране, дворец в столице…

– Видела я тот дворец: две каменные стены углом и ни одного окна, даже ворот нет. По воздуху они туда попадают, что ли? Что еще, сестрица?

– У него шесть жен. – Джаяли покосилась на сестру с лукавым видом. – Достанет ли у него на тебя времени и сил?

Аюна беспечно махнула рукой:

– Да хоть двенадцать, мне-то что?

– Ах, Айя, ты так самоуверенна! Говорят, накхи держат своих жен в строгости, запирают на женской половине и запрещают выходить из дома даже в сопровождении слуг…

Царевна расхохоталась:

– Ха-ха! Запирают? Запрещают? Какие страшные слова!

– Так что жены?

– Да пусть себе живут в своем Накхаране. – Аюна бросила на сестру нарочито недоумевающий взгляд. – Или ты полагаешь, Ширам увезет меня туда?

– А разве нет?

– Конечно нет. Мой нареченный уже лет как семь служит в столице и на родину не собирается. Да и что бы ему там делать? Проводить впустую дни в горной крепости на краю земли?

Царевна с безразличным видом отпила ароматного напитка, поданного расторопной служанкой. Где-то слышалась перекличка стражников. Из сада волнами накатывало благоухание ночных цветов.

– Ты меня утешила, – вновь заговорила Джаяли. – Очень было бы грустно расстаться с тобой и увидеть, как тебя запирают, словно в темнице, или отправляют пасти коз, – уж не знаю, чем там занимаются накхини в горах… А про погребальные обряды накхов ты, разумеется, слышала?

– Я смотрю, ты немало разузнала про их обычаи!

– Конечно, милая, я же о тебе забочусь! Так вот – когда погибает знатный накх, соратники отрубают ему голову и привозят сей мрачный дар его семье. После чего разводят большой костер, и безутешная супруга бросается в пламя с головой мужа в руках…

– Но это же просто древние легенды, – недоверчиво ответила Аюна. – У нас тоже рассказывают, как преданные супруги вместе уходили в вечное пламя Исвархи, но то было во времена богов!

– У накхов это никакие не легенды, милая сестричка. Когда твой суженый вернется из похода, порасспроси его о смерти матери.

– На что ты намекаешь?

– Я не намекаю, а прямо говорю – она покончила с собой, как и положено супруге погибшего главы рода.

Царевна, хмурясь, глядела на сестру.

– Да, я слыхала, что мать Ширама ненадолго пережила его отца… Но я думала, она умерла от горя… И разве тот не исчез бесследно в морских волнах?

– И что с того? На костер возложили его меч, и вдова взошла туда же с именем супруга на устах.

Аюна призадумалась.

– Я не верю! Но даже если так, она разве не могла отказаться?

– Отказаться? – Сестра усмехнулась. – Айя, это великая честь! Причем не только честь, но и долг. Если жена саарсана не последует за умершим мужем, то дух великого воина обратится в злобного дива. И из незримого защитника Накхарана станет его проклятием.

– Какой ужасный долг! – пробормотала Аюна, осмыслив слова сестры.

– Вот-вот. И твой Ширам при этом наверняка присутствовал. Спроси-ка его при встрече, каков наиболее достойный удел для вдовы накха?

– Но я-то буду не первой женой! Ты сама сказала, что их шесть!

– Зато ты будешь самой знатной – а значит, самой главной. Так что подумай об этом, когда тебе в следующий раз подадут жареное мясо…

– Какая ты злая! – с досадой воскликнула царевна.

– Наоборот, я пытаюсь открыть тебе глаза, – проворковала Джаяли.

С мгновение Аюна испытывала горячее желание запустить в сестру расшитой подушкой, но удержалась.

– Открыть глаза на то, что мой суженый – накх? Я знаю это и без тебя! – запальчиво отозвалась она. – А еще я знаю, что он прославленный воин!

– Это хорошо, – снисходительно кивнула старшая дочь государя. – Умелый и преданный маханвир отцу не помешает.

– А что касается их диких обычаев, – даже если твои слова и правда, отец не дозволит ничего подобного, – сердито продолжала царевна. – Уверена, что отец оставит Ширама при дворе здесь, в Лазурном дворце, а значит я просто перееду в другие, еще более роскошные покои…

– Все-то ты продумала.

– Это отец, – скромно сказала Аюна. – Перед обручением он призвал меня и поделился со мной своими намерениями. Я горжусь его доверием. Если ему нужны накхи – они у него будут.

Сестра поглядела на девушку пристальным, изучающим взглядом, припоминая свой обстоятельный разговор с мужем, перед тем как пойти во дворец.

– Кто знает, как пойдет дело, – протянула она. – Накхи последнее время обнаруживаются где угодно – на высших должностях, при дворе, а скоро даже и в спальне дочери государя. Не придется ли нам всем скоро темнить кожу и подводить глаза зеленым? Брр! – Красавица с удовольствием поглядела на свое отражение в серебряной чаше. – А ты слышала эти уличные проповеди, что из-за их колдовства море затапливает северные уделы?

– Ерунда! Разве Исварха ежегодно не побеждает Первородного Змея в день солнцеворота?