Валентин Леженда - Песнь кецаля

Но толстяк вместо ответа открыл багажник автомобиля, достав белый пластиковый саквояж с синим крестом на рифленой крышке.

— Где находится пострадавший? — спокойно осведомился Думкопф, игнорируя гневные гримасы босса.

— Сюда. — Воспрянувший духом мексиканец повел “ветеринаров” сквозь толпу праздно гуляющих туристов.

Ослик лежал на животе в тени гигантского кактуса рядом с автоматом, выдающим пепси-колу. Вид животное имело здоровый. Недовольно поглядывая по сторонам, оно беспрестанно стригло ушами.

— Значит, это и есть дон Санчес? — констатировал здоровяк, задумчиво потирая подбородок.

— Он самый, — кивнул мексиканец, с умилением глядя на копытного друга.

Не нужно было быть ветеринаром, чтобы понять, что животное попросту перегружено какими-то непонятными повязанными у него на спине узлами. Осел был, судя по всему, очень своенравен и идти отказывался из чистого упрямства.

— А что в мешках? — поинтересовался Фриц, ставя белый саквояж на землю.

— Маис, фрукты, новые сапоги, — ответил сеньор Пед-ро. — Сегодня у меня была очень удачная торговля, и надо же такому приключиться…

Где мексиканец сделал свои чудесные покупки, оставалось непонятным. Ну, разве что у туристов, хотя в принципе “ветеринарам” на это было глубоко наплевать.

Адам откровенно потешался, с умилением глядя на изображающего заправского профессионала помощника, который, казалось,, всю жизнь только и делал, что лечил от дурного характера своенравных ослов.

“Лишь бы вся эта история не закончилась в полицейском участке”, — мельком подумал Крюгер.

Думкопф с серьезным видом заглянул ослу под хвост, потрепал его по холке. .

— Морковку пробовали? — окончив осмотр, строго спросил он хозяина животного.

— Какую морковку? — не на шутку перепугался сеньор Педро.

— Ну, перед мордой на веревочке вешали?

— Нет.

— Жаль. Тогда бы он точно пошел.

Присев на корточки, Фриц открыл пластмассовый саквояж, и если бы мексиканец в этот момент следил за его лицом, то он бы понял, что толстяк видит содержимое ветеринарной аптечки первый раз в жизни.

Обнаружить морковку в саквояже Думкопфу, естественно, не удалось.

Приглушенно хихикая, Адам бросил монетку в красно-синий автомат, выудив из его недр прохладную жестяную баночку пепси-колы.

— Он хорошо помнит дорогу домой? — внезапно спросил Фриц, имея в виду отдыхающего в тени осла.

— Дон Санчес? — вскричал сеньор Педро. — Да вы что, он найдет ее даже с завязанными глазами.

Хмуро кивнув под заинтересованным взглядом босса, Думкопф извлек из саквояжа некий серый тюбик. Отвинтил крышечку и выдавил часть содержимого на длинную деревянную палочку.

— Герр Адам, отойдите.

Крюгер послушно отошел.

Толстяк тяжело вздохнул и, приподняв дону Санчесу хвост, засунул деревянную палочку тому в зад.

Осел дернулся, затем громко и гневно закричал, пытаясь лягнуть Фрица задними копытами. Фриц отскочил в сторону и в следующую секунду дон Санчес весьма резво вскочил на ноги, со всех копыт бросившись наутек.

— Чудо, — мексиканец безуспешно попытался обнять толстяка, — вы совершили чудо…

Думкопф полыценно покраснел.

— Сеньоры, сколько я вам должен?

Адам с Фрицем снова переглянулись.

— Нисколько, — ответил Крюгер, — у нас сегодня день благотворительных акций.

— Ну, тогда позвольте хотя бы подарить вам парочку сувениров. — И мексиканец достал из-за пазухи несколько ножей из обсидиана…

— Что было в том тюбике? — весело спросил Адам, когда осчастливленный владелец ослика ушел восвояси. Толстяк растерянно поскреб бритую макушку:

— На ней была единственная надпись, которую я смог нормально прочесть.

— И что же это за надпись?

Фриц в ответ виновато улыбнулся:

— Скипидар, repp Адам, обыкновенный скипидар… Как этот тюбик оказался в ветеринарной аптечке, история умалчивает.

Прикупив себе в качестве сувениров за сорок песо копию солнечных ацтекских часов из прессованной малахитовой крошки и пару знаменитых мачете, Крюгер с Думкопфом занялись осмотром удивительных ацтекских пирамид.

Пирамиды впечатляли. Ничем не меньше египетских, они, однако, в отличие от древних сооружений в Гизе внушали некий суеверный страх, словно души всех сброшенных с них жертв никуда не делись, витая вокруг ступенчатых храмов по сей день.

— Индейские пирамиды не были захоронениями в отличие от египетских, — начал пояснять пораженному Фрицу Адам. — Они служили для ритуалов. Поэтому эти пирамиды не остро конические, а усеченные, так как на самом верху располагалась площадка, на которой и совершались ритуальные действа ацтекских жрецов.

Особенно был неприятен цвет пирамид. Какой-то грязно-коричневый, словно они были покрыты давно запекшейся на камнях из вулканической пемзы кровью.

Крюгер было предложил Думкопфу ради эксперимента забраться на довольно крутую вершину пирамиды Солнца, мотивируя это тем, что оттуда открывается великолепная панорама окрестных гор. Но Фриц данное предложение упрямо бойкотировал, заявив, что на голодный желудок он туда не полезет, даже если на верхушке пирамиды расположен роскошный ресторан.

Пирамида Луны оказалась чуть меньше пирамиды Солнца, но и на нее Фриц категорически отказался забираться.

Самой маленькой из всех в Теотиуакане была пирамида пернатого змея Кецалькоатля, которую Адам обошел вокруг несколько раз.

— Однажды, — заявил он порядком уставшему помощнику, — в честь какого-то знаменательного события с этой пирамиды было сброшено двадцать тысяч пленников за один день.

— Чего? — Толстяк недоуменно посмотрел на босса. — Но ведь падать невысоко, не все, видно, на земле разбивались.

— Как бы не так, — Крюгер торжественно усмехнулся, — их сбрасывали с пирамиды уже мертвыми, с вырванным сердцем и отрезанной головой.

— Ой, герр Адам, ну, пожалуйста, не нужно подробностей! — взмолился толстяк. — Вы хотите полностью перебить мне аппетит? У меня и так уже внутренности битый час исполняют “Полет валькирии” Вагнера.

— Намек понят, — пробурчал отважный охотник за артефактами, разглядывая в бинокль вершину пирамиды Кецалькоатля.

Возможно, ему и показалось, но среди разгуливающих там туристов промелькнула знакомая бледная физиономия. Скверный знак.

Очень скверный.

Осмотром ацтекских пирамид Адам был слегка разочарован. В цветных иллюстрированных проспектах они выглядели куда более привлекательно, что в полной мере зависело от уровня мастерства фотографа.

Уныние. Запустение. Все фрески и барельефы посвящены лишь двум сюжетам: либо войнам, либо жертвоприношениям. Словно ацтеки только тем и занимались, что рубили в капусту своих территориальных соседей, а тех, кого удалось захватить в бою в плен, сбрасывали с распоротой грудной клеткой с пирамид в честь какого-нибудь Уицилопочтли.