Брендон Сандерсон - Слова сияния

Другие заметки выглядели схожим образом, и она переводила их в уме. «Вероятно, если приложить усилия в этом направлении, будут результаты. В этой точке замечены воины-наблюдатели». Некоторые последовательности глифов показались ей вовсе бессмысленными. Алфавит был странным. Узор, возможно, смог бы его перевести, но самой Шаллан это точно было не по силам.

Помимо карт, стены были покрыты длинными листами бумаги, заполненными текстом, рисунками и диаграммами. Амарам что-то исследовал, что-то важное…

«Паршенди! – сообразила она. – Вот что означают эти глифы. Парап-шенеш-иди». Три глифа по отдельности означали три отдельные вещи, но вместе их звучание составляло слово «паршенди». Вот почему кое-что из написанного казалось чушью. Амарам использовал некоторые глифы фонетически. Он их подчеркивал, когда делал так, и тем самым мог записывать глифами то, что иначе невозможно было ими передать. Бурестражи и впрямь превращали глифы в полноценный алфавит.

«Паршенди, – перевела она, все еще поражаясь природе букв, – должны знать, как вернуть Приносящих пустоту».

Что?!

«Забрать у них секрет.

Достичь центра до армий алети».

Некоторые записи были списками ссылок. Хотя их превратили в глифы, она узнала цитаты из трудов Ясны. Они относились к Приносящим пустоту. Другие оказались, судя по смыслу, описаниями Приносящих пустоту и прочих мифических тварей.

Вот оно – исчерпывающее доказательство того, что духокровников интересовали те же вещи, что и Ясну. И Амарама, очевидно. Шаллан с колотящимся от возбуждения сердцем повернулась, окидывая комнату взглядом. Есть ли здесь ключ, позволяющий отыскать Уритиру? Нашел ли Амарам его?

Текста слишком много, чтобы Шаллан могла его сразу же прочитать и перевести. Алфавит был чересчур сложным, а она нервничала. Кроме того, Амарам должен был очень скоро вернуться. И потому она снимала Образы, чтобы позже все зарисовать.

Пока девушка все мысленно копировала, мимоходом переводя записи, внутри ее проснулся ужас иной природы. Похоже… похоже, великий лорд Амарам, образец алетийской чести, прилагал все усилия к возвращению Приносящих пустоту.

«Мне придется продолжать, – крутилась у Шаллан мысль. – Не могу позволить, чтобы духокровники вышвырнули меня прочь из-за того, что проникновение сюда обернулось полной неразберихой. Мне необходимо разведать, что еще они знают. И выяснить, почему Амарам делает то, что делает».

Нельзя просто взять и сбежать. И нельзя позволить Амараму заподозрить, что кто-то проник в его секретную комнату. Она не могла провалить свое задание.

Ей нужно было сотворить обман получше.

Шаллан вытащила из кармана лист бумаги, шлепнула его на стол и принялась неистово чертить.

Каладин спрыгнул со стены на выверенной скорости, перевернулся в прыжке и приземлился обратно на дно ущелья, не сбившись с шага. Бежал не очень быстро, но, по крайней мере, не спотыкался.

С каждым прыжком он запихивал первобытный страх все глубже. Вверх, обратно на стену. Опять вниз. Снова и снова, втягивая буресвет.

Да, это было естественно. Да, он для этого родился.

Кэл продолжал мчаться по дну ущелья, чувствуя, как подступает восторг. Тени махали ему, когда он метался между кучами костей и мха. Он перепрыгнул через огромную лужу, но недооценил ее размеры. Спускаясь, едва не угодил в неглубокий водоем.

Но инстинктивно поднял голову и потянулся к небу.

На краткий миг тело перестало стремиться вниз и начало падать вверх. Инерция продолжала нести Каладина вперед, и, миновав лужу, он снова сместил точку своего притяжения вниз. Приземлился и побежал рысью, покрываясь потом.

«Я бы мог поменять низ с верхом, – мелькнула мысль, – и падать в небо вечно».

Нет, это мысли обычного человека. Небесный угорь не боится упасть, верно? Рыба не боится утонуть.

Он не сможет управлять своим даром, пока не начнет мыслить по-другому. А это и впрямь дар. И Каладин готов принять его.

Теперь небо принадлежало ему.

Каладин закричал и ускорил бег. Прыгнул, сместил центр тяжести на стену. Никакого промедления, никакой неуверенности, никакого страха. Опустившись, промчался вихрем, и где-то рядом радостно рассмеялась Сил.

Это было просто, очень просто. Каладин, запрокинув голову, выбрал новую точку притяжения на противоположной стене и оттолкнулся от скалы. Перекувыркнулся в воздухе и приземлился на одно колено там, где мгновение назад для него был потолок.

– Получилось! – воскликнула Сил, порхая вокруг. – Что изменилось?

– Я.

– Ну да, однако что в тебе изменилось? – допытывалась Сил.

– Все.

Она нахмурилась. Юноша ухмыльнулся в ответ и побежал по стене вдоль края ущелья.

Шаллан спустилась по лестнице, ведущей в кухню, топая изо всех сил, пытаясь изобразить походку человека, который был тяжелее, чем она. Повариха оторвала взгляд от книжки, вытаращила глаза и, выронив ее, попыталась встать:

– Светлорд!

– Не вставай, – беззвучно произнесла Шаллан, почесывая лицо, чтобы прикрыть рот. Узор произносил слова, надиктованные ему, безупречно имитируя голос Амарама.

Повариха осталась сидеть, как приказали. Оставалось надеяться, что в таком положении она не заметит, что хозяин внезапно стал ниже ростом. Даже ступая на цыпочках – иллюзия это скрывала, – Шаллан была намного ниже великого лорда.

– Ты ранее общалась с горничной Телеш, – сказал Узор, пока Шаллан шевелила губами.

– Да, светлорд, – подтвердила повариха, понизив голос, чтобы соответствовать тону Узора. – Послала ее работать со Стайном этим вечером. Я подумала, девочке не помешает маленький урок.

– Ты ошиблась, – отрезал Узор. – Она вернулась по моему приказу. Теперь я снова ее отослал и запретил упоминать о том, что произошло этой ночью.

Повариха нахмурилась:

– А что… произошло этой ночью?

– Тебе также следует забыть об этом. Ты вмешалась в дело, которое тебя не касается. Запомни: ты не видела Телеш. И никогда не заговаривай со мной на эту тему. Ничего не было. Поняла?

Повариха побледнела, утвердительно мотнула головой и вжалась в спинку стула.

Шаллан резко кивнула ей и вышла из кухни на ночную улицу, где сразу завернула за угол дома. Ее сердце колотилось, но губы растянулись в широкой улыбке.

Убедившись, что вокруг никого, она выдохнула облако буресвета и шагнула вперед. А когда прошла сквозь свет, облик Амарама исчез, сменился на личину парнишки-гонца, которую она носила раньше. Шаллан пробралась обратно к главному входу и села на ступеньки, ссутулившись и подперев голову руками.

Сквозь ночь шли Амарам и Хэв, негромко переговариваясь.

– …Я не заметил, что девушка видела, как я разговариваю с гонцом, светлорд, – говорил Хэв. – Она, наверное, поняла…