Брендон Сандерсон - Слова сияния

Каладин шагал по ночным Расколотым равнинам, проходя мимо зарослей сланцекорника и лоз, над которыми, точно мошкара, кружились спрены жизни. В низинах все еще виднелись лужи после вчерашней Великой бури, и вода в них была густой от крема. Растения жадно ее пили. Слева шумели военные лагеря, охваченные буйной деятельностью. Справа… тишина. Только бесконечные плато.

Когда он был мостовиком, солдаты Садеаса не останавливали его, если он шел в эту сторону. Что искать человеку там, на равнинах? Вместо этого Садеас выставлял дозорных по периметру лагеря и у мостов, чтобы рабы не могли спастись бегством. Что их ждало? Спасение, которое они нашли в глубоких ущельях.

Каладин повернул и прошел вдоль одной из расщелин, миновав солдат, дежуривших у мостов, с дрожащими на ветру факелами. Дозорные отдали честь, завидев его.

«Здесь», – подумал Кэл, пробираясь по одному из плато. Военные лагеря слева от него лучились светом, которого хватало, чтобы узнать окрестности. На краю ущелья он нашел место, где как-то ночью, много недель назад, повстречал королевского Шута. То была ночь решений, ночь перемен.

Каладин подошел к обрыву, глядя на восток.

Перемены и решительность. Он бросил взгляд через плечо. Дозорные остались далеко, и теперь его никто не видел. С поясом, тяжелым от мешочков со сферами, Каладин шагнул в пропасть.

Шаллан не понравилось в лагере Садеаса.

Здесь даже воздух отличался по сравнению с лагерем Себариаля. Он вонял, и еще в нем ощущался запах отчаяния.

Выходит, у отчаяния есть запах? Она подумала, что может его описать. Вонь пота, дешевой выпивки и крема, от которого не очищали улицы. Все это клубилось над плохо освещенными дорогами. В лагере Себариаля люди ходили группами. Здесь они сбивались в стаи.

В лагере Себариаля пахло пряностями и ремеслами – новой кожей и время от времени домашним скотом. В лагере Далинара – политурой и маслом. Там повсюду обнаруживались люди, которые делали что-нибудь полезное. Теперь в лагере Дома Холин слишком мало солдат, но каждый носил свою форму, словно она была щитом от наступившего хаоса.

В лагере Садеаса люди в форме разгуливали в расстегнутых мундирах и помятых брюках. Девушка проходила мимо таверн, и везде царил шум и гам. Возле некоторых ошивались женщины, демонстрируя, что это не просто таверны. Публичные дома были, конечно, в каждом лагере, но здесь они выглядели более вызывающе.

Она повстречала меньше паршунов, чем видела в лагере Себариаля. Садеас предпочитал обычных рабов: мужчин и женщин с клеймом на лбу, которые сновали повсюду, не поднимая глаз и не разгибая спин.

По правде говоря, она ожидала увидеть подобное во всех лагерях. Шаллан читала хроники военных лагерей и знала о маркитантах, о проблемах с дисциплиной. О вспышках гнева, о том, как ведут себя мужчины, привыкшие убивать. Возможно, ей стоило удивляться не тому, какой у Садеаса ужасный лагерь, а поражаться, что остальные выглядят иначе.

Шаллан поспешила вперед. Она надела лицо темноглазого юноши и спрятала волосы под шапку. На руках у нее были плотные перчатки. Даже в мужском облике она не собиралась разгуливать с обнаженной защищенной рукой.

Сегодня перед уходом девушка сделала несколько эскизов, чтобы использовать их в качестве новых лиц в случае надобности. Проверка показала, что она может нарисовать эскиз утром и использовать его ближе к вечеру. Но если медлила больше одного дня, созданный ею образ делался нечетким, а временами даже расплывался. Шаллан отлично понимала, в чем дело. Процесс творчества создавал в ее сознании картину, но потом та постепенно тускнела.

Ее нынешнее лицо напоминало лица юношей-гонцов, которых в лагере Садеаса было много. Хотя сердце веденки замирало каждый раз при приближении группы солдат, никто даже не взглянул в ее сторону.

Великий лорд Амарам имел третий дан, на целый ранг выше, чем отец Шаллан, и на два ранга выше самой Шаллан. Это означало, что он может владеть небольшим участком земли в пределах военного лагеря сюзерена. Над его особняком вилось собственное знамя, а близлежащие здания занимали его личные военные отряды. Шесты, вбитые в камень и выкрашенные в его цвета – пурпурный и темно-зеленый, – указывали начало его владений. Она миновала их, не замедляя шаг.

– Эй, ты!

Шаллан застыла, ощутив себя очень уязвимой во тьме. Но недостаточно маленькой. Она медленно повернулась и увидела, что приближаются двое патрульных. Их форма выглядела куда лучше того, что она уже видела в этом лагере. Даже пуговицы были отполированы, хотя вместо брюк они носили юбки-такама. Амарам был верен старым традициям, и его военная форма служила тому подтверждением.

Солдаты возвышались над ней, как и большинство алети.

– Гонец? – спросил один, крепыш с седеющей бородой и массивным, широким носом. – Так поздно ночью?

– Сэр, еще даже не взошла вторая луна, – ответила Шаллан, надеясь, что голос похож на голос юноши.

Солдат нахмурился. Что она сейчас сказала? «„Сэр“, – поняла веденка. – Он же не офицер».

– Впредь будешь докладывать дозорным о своем прибытии, – велел мужчина, указав на небольшое освещенное пространство в некотором отдалении позади них. – Мы собираемся обеспечивать безопасность периметра.

– Да, сержант.

– Хэв, ох, ну хватит уже издеваться над парнем! – воскликнул другой солдат. – Ты ведь не можешь требовать от него знания правил, которые половина солдат еще не усвоила.

– Марш отсюда, – бросил Хэв и махнул рукой Шаллан.

Девушка поспешно удалилась. Безопасный периметр? Незавидное у них задание. У Амарама не было даже стены, чтобы оградить себя от посторонних, просто полосатые шесты.

Особняк военачальника был относительно небольшим – два этажа, на каждом по несколько комнат. Возможно, раньше в нем располагалась таверна, и это жилище было временным, поскольку он только что прибыл в военные лагеря. Штабеля крем-кирпичей и груды камней неподалеку указывали, что в планах имеется куда более величественное строение. Рядом находились другие здания, которые превратили в казармы для личной гвардии Амарама, включавшей всего лишь около пятидесяти человек. Большинство солдат, которых он привел, завербовали в землях Садеаса, и они принесли ему присягу. Разместить их должны были где-то в другом месте.

Оказавшись вблизи от дома Амарама, Шаллан шмыгнула за какую-то пристройку и присела. Три вечера она подряд изучала эти места, всякий раз с другим лицом. Возможно, это была излишняя предосторожность. Она не знала точно. Девушка никогда раньше не делала ничего подобного. Дрожащими пальцами стянула шапку – эта часть ее «наряда» была реальной – и позволила волосам рассыпаться по плечам. Потом вытащила из кармана сложенный лист и стала ждать.