Брендон Сандерсон - Слова сияния

– Элокар, я заплачу положенное и одолжу твой меч согласно традиции Королевского клинка. Так ты не рискуешь его потерять. Я должен сразиться.

Король тоже встал и схватил его за руку:

– Не будь дураком, дядя. Только послушай его! Ты понимаешь, что он делает? Он же явно хочет, чтобы ты спустился туда и вступил в битву.

Великий князь повернулся и посмотрел королю в глаза. Бледно-зеленые. Как у его отца.

– Дядя, – проговорил Элокар, сжимая хватку на руке Далинара, – прислушайся ко мне хотя бы раз! Разбуди в себе подозрительность. Отчего Садеас хочет, чтобы ты туда спустился? Потому что тогда может произойти «несчастный случай»! Он желает тебя устранить. Я ручаюсь, что, если ты спустишься на песок, все четверо сразу же нападут на тебя. С клинком или без него, ты погибнешь быстрее, чем успеешь принять боевую стойку.

Далинар вдохнул и выдохнул. Элокар прав. Забери его буря, он прав. Но Далинар все равно должен был сделать хоть что-нибудь.

На трибунах поднялся неясный шум. Пронесся шепот, точно шорох пера по бумаге. Далинар резко повернулся и увидел, что кто-то присоединился к битве, выйдя из комнаты для приготовлений. Он держал осколочный клинок в трясущихся от волнения руках, но был без доспеха.

Ренарин.

«О нет!..»

Один из нападающих двинулся прочь, песок хрустел под его латными ботинками. Адолин бросился в том направлении, чтобы оторваться от оставшихся троих. Повернулся и попятился. Его доспех начал тяжелеть. Сколько буресвета он потерял?

«Ни одной разбитой пластины», – подумал принц Холин, направляя меч к троим оставшимся, которые заходили на него с разных сторон. Возможно, он сумеет…

Нет. Пора кончать. Адолин чувствовал себя дурнем, но лучше быть живым дурнем, чем мертвым. Он повернулся к верховной судье, чтобы просигнализировать, что сдается. Уж сейчас-то она его видит.

– Адолин, – окликнул Релис, скользнув вперед. Из небольших трещин на грудной пластине его доспеха тек свет. – Ну-ну, мы же не хотим все закончить раньше времени, верно?

– Какой славы ты хочешь добиться благодаря такой битве? – огрызнулся Адолин, не опуская меча и готовясь дать сигнал. – Думаешь, люди будут тебя восхвалять? За то, что вы вчетвером победили одного?

– Это не ради чести, – возразил Релис. – Это просто наказание.

Адолин фыркнул. Лишь потом он заметил кое-что по другую сторону арены. Ренарин – в холинской синей форме, с осколочным клинком в неуверенных руках, перед Абробадаром, который стоял, держа меч на плече, словно ему совершенно ничего не угрожало.

– Ренарин! – крикнул Адолин. – Клянусь бурей, что ты делаешь? Возвращайся…

Абробадар атаковал, и Ренарин неуклюже парировал. До сих пор он тренировался только в осколочном доспехе, но сейчас не было времени его надевать. Удар Абробадара едва не выбил оружие из рук младшего Холина.

– Итак, – проговорил Релис, приближаясь к Адолину. – Абробадару нравится юный Ренарин, и он не хочет причинять ему боль. Так что он просто будет отвлекать парня, устроит красивый поединок. При условии, что ты сдержишь слово и будешь как следует сражаться с нами на дуэли. Сдайся, как трус, или позволь королю завершить битву – и меч Абробадара может взять да соскользнуть.

Адолин ощутил подступающую панику. Принц посмотрел на верховную судью. Она могла сама прекратить битву, если бы решила, что все зашло слишком далеко.

Но та с важным видом сидела на своем месте и смотрела на него. Адолину показалось, что за ее спокойным лицом что-то прячется. «Они нашли к ней подход, – мелькнуло у принца. – Скорее всего, подкупили».

Адолин крепче сжал клинок и посмотрел на троих противников.

– Вы мерзавцы! – прошептал он. – Джакамав, да как ты мог участвовать в таком?!

Бывший друг молчал, и Адолин не видел его лица за зеленым забралом.

– Итак, – сказал Релис, – продолжим?

Вместо ответа принц бросился в атаку.

Далинар достиг места верховной судьи – она сидела на отдельном небольшом каменном возвышении, которое на несколько дюймов выдавалось вперед по сравнению с трибунами.

Светлость Истиоу была высокой седеющей женщиной; она наблюдала за дуэлью, сложив руки на коленях. И даже не повернулась, когда рядом появился Далинар.

– Истиоу, пора все закончить! – воскликнул он. – Прекратите дуэль. Присудите победу Релису и его отряду.

Женщина продолжала глядеть вперед, наблюдая за дуэлью.

– Вы меня слышите?! – рявкнул Далинар.

Она молчала.

– Отлично. Тогда ее закончу я.

– Далинар, здесь я великая княгиня, – проговорила женщина. – На этой арене мое слово – единственный закон, дарованный мне властью короля. – Она обернулась к нему. – Ваш сын не сдался, и он не искалечен. Условия дуэли не соблюдены, и я не остановлю ее, пока они не будут соблюдены. Или вы не уважаете закон?

Далинар стиснул зубы и снова посмотрел на арену. Ренарин сражался с одним из противников. Парнишка взял лишь первые уроки владения мечом. И на глазах у Далинара его плечо начало яростно дергаться, с каждым разом все выше подскакивая к голове. Начинался припадок.

Адолин сражался с остальными тремя, опять бросившись на них. Он бился великолепно, но не мог отразить всех нападавших. Противники окружили его и ударили.

Левый наплечник Адолина взорвался, превратившись в оплавленные обломки; мелкие кусочки разлетелись, волоча за собой дымные следы, а главный кусок шлепнулся на песок неподалеку. Плоть Адолина осталась открытой, беззащитной пред клинками, что угрожали ей.

«Умоляю… Всемогущий…»

Далинар повернулся к трибунам, полным зрителей-светлоглазых.

– Вы можете на это смотреть? – крикнул он, обращаясь к ним. – Мои сыновья сражаются против превосходящих сил! Среди вас есть осколочники. Неужели никто не придет им на помощь?

Он окинул толпу взглядом. Король уставился себе под ноги. Амарам. А что же Амарам? Далинар обнаружил великого лорда сидящим возле короля и посмотрел ему в глаза.

Амарам отвернулся.

«Нет…»

– Да что с нами случилось? – вопросил Далинар. – Где наша честь?

– Честь мертв, – прошептал кто-то у него за спиной.

Далинар повернулся и увидел Каладина. Великий князь и не заметил, что мостовик спустился по ступеням следом за ним.

Капитан тяжело вздохнул и покосился на Далинара.

– Но посмотрим, что я смогу сделать. Если все пойдет плохо, позаботьтесь о моих людях. – Держа копье в одной руке, он схватился другой за край стены и перепрыгнул через нее прямо на песок дуэльной арены.

Малчин оказался в тупике, ибо, хотя в искусстве войны ему не было равных, для светоплетов он не годился; он желал, чтобы его обеты были простыми и недвусмысленными, но спрены их, как мы бы выразились, в этом отношении отличались большим свободомыслием; посвящение включало произнесение правды, и, тем самым, нужно было приблизиться к рубежу самоосмысления, которого Малчин никогда не смог бы достичь.