Майкл Суэнвик - Даргер и Довесок (ЛП)

— Вот это да.

— Пока ты не спеша возвращаешься в контору, структурные элементы дифференциального исчисления самоорганизуются в твоей голове. Можно совершенно спокойно браться за работу, даже если это твой первый день на новом месте. В нерабочее время курят новости, сплетни и спорт.

— Но разве сигареты не вызывают привыкания? — спросил восхищенный Даргер.

— Бабьи сплетни! — усмехнулся Довесок. — Может, так было до Утопии, но в наши дни дым и расслабляет, и приносит пользу. Пагубны только сами знания.

— В каком смысле?

— Знания настолько доступны, что лишь немногие в моей родной стране озадачиваются высшим образованием. Впрочем, производители по вполне понятным причинам стремятся к поддержанию спроса на рынке, а потому разрабатывают такие вирусы, что примерно через час их действие прекращается и все искусственно приобретенные навыки и сведения улетучиваются из памяти потребителя. У меня на родине мало кто обладает глубокими познаниями в какой бы то ни было сфере, а ведь это залог появления новшеств. — Он вздохнул. — Боюсь, большинство американцев — народ недалекий.

— Грустная история, друг мой.

— Да, и привычка отвратительная. Но с гордостью заявляю, что никогда ею не страдал.

Им принесли пиво. Довесок, заказавший "Октоберблой", сделал большой глоток и откинул голову назад. Ноздри его трепетали, хвост подергивался: органы чувств затопило запахами и звуками погожего немецкого дня урожая. Даргер, выбравший "Женитьбу Фигаро", просто прикрыл глаза и улыбнулся.

К сожалению, Клаус фон Хемикер ни у кого не вызывал особого восхищения. Тучный, с короткими пальцами, алчно щурившийся, словно усовершенствованная свинья, которую неожиданно взяли счетоводом в плохо охраняемый банк, он едва ли был подходящим кандидатом на звание самого богатого, а значит, и самого уважаемого человека во всем Базель-Штадте. Однако у герра фон Хемикера в избытке имелись другие козыри, бившие все прочие, — мозги. Он занимался продажей химер тем дельцам, что нуждались в сложных математических расчетах.

Даргер и Довесок стояли перед загоном, в котором лежал, пыхтя от жары, правовой отдел герра фон Хемикера. Химера обладала пятнадцатью козьими мозгами, подключенными к одному человеческому, и телом ламантина, однако передвигалась по суше и нуждалась во влаге ничуть не больше обычной коровы.

— Откуда мне знать, что это имеет законную силу? — Фон Хемикер поднес купчую на Букингемский дворец к свету. Подобно многим торговцам, добившимся огромного богатства, но не титула, он был снобом и англофилом. Ему хотелось, чтобы купчая имела законную силу. Ему хотелось владеть одним из самых древних строений, сохранившихся в мире. — Откуда мне знать, что это не подделка?

— Купчая пропитана генетическими материалами самой королевы Алисы, лорда-камергера и восьми пэров Англии. Пусть ваш правовой отдел опробует ее на вкус и расспросит их.

Даргер протянул горсть кукурузы серокожему созданию, и оно благодарно слизнуло угощение.

— Ну-ка перестаньте! — рявкнул фон Хемикер. — Я предпочитаю держать зверюгу голодной и тощей. Какого дьявола вы вмешиваетесь во внутренние дела моей организации?

— Я испытываю сострадание ко всем божьим тварям, сэр, — спокойно отозвался Даргер. — Возможно, вам стоит быть поласковее с этим созданием хотя бы ради того, чтобы заручиться его преданностью.

Химера подняла на него задумчивый взгляд.

Фон Хемикер загоготал и сунул ей документы. Та медленно и обстоятельно их облизала.

— Человеческий мозг, от которого зависят все остальные мозги, клонирован из моего собственного.

— Я слышал об этом.

— Поэтому я думаю, что он будет на моей стороне. — Барон пнул свой правовой отдел в бок. — Ну?

Зверь мучительно приподнял голову с пола и проговорил:

— Лорд-камергер — джентльмен, славящийся красноречием и остротой ума. Я убежден в законной силе документа.

— И последний раз он был обновлен — когда?

— Месяц назад.

Клаус фон Хемикер удовлетворенно присвистнул.

— Ну... возможно, мне это интересно. Если сойдемся в цене.

После этого переговоры начались всерьез.

В ту ночь Даргер вернулся в свою комнату в отеле с толстой пачкой безотзывных банковских обязательств и подробной распиской. Прежде чем отправиться в постель, он бережно окунул расписку в блюдо с питательным бульоном, а затем мягко прилепил к ней искусственную мембрану.

— Спасибо, — раздался слабый знакомый голос. — Я опасался, что вы не собираетесь исполнять обещание.

— Может, я и не самый добропорядочный человек в мире, — сказал Даргер, — но в данном конкретном случае я сдержу слово. Как я уже говорил, за городом в уютном загоне ждет медведь, и я нанял одного славного паренька, чтобы тот его кормил. Приходи утром, и я скормлю тебя медведю. Сколько, по-твоему, потребуется времени, чтобы подавить его разум?

— По меньшей мере неделя. Самое большее две. И когда это случится, да обрушится на Клауса фон Хемикера великая месть!

— Ну... это уж как тебе совесть подскажет. — Даргер прочистил горло. От разговоров о насилии ему становилось неловко. — Для меня важно только то, что ты подтвердил законность купчей на Букингемский дворец, хотя ее не обновляли уже несколько десятилетий.

— Пустяк по сравнению с тем, что вы для меня сделали, — произнесла расписка. — Но ответьте напоследок на еще один вопрос. Когда вы подсунули мне горсть запрограммированной кукурузы, вы ведь знали, что меня клонировали из мозга самого фон Хемикера. Как вы догадались, что я приму ваше предложение? Как вы догадались, что я соглашусь его предать?

— На твоем-то месте? — Даргер потушил свет. — А кто бы не согласился?

Каждый раз, как Даргер и Довесок подводили итог своим замысловатым деловым операциям, вся их энергия направлялась на то, чтобы уйти красиво. Так произошло и теперь. Они продали состоятельному барону-мозговику фон Хемикеру купчую на здание, которое, строго говоря, больше не существовало в природе, а стало быть, пришло время без спешки покинуть Базель, не оставив и намека на новый адрес.

Пока Даргер отлучился в пригород проследить, чтобы с неким престарелым цирковым медведем обращались честь по чести, Довеска, только-только закончившего прощаться с близким другом, окликнул на улице не кто иной, как гнусный фон Хемикер собственной персоной.

— Herr Hund! — завопил толстяк. — Commen sie hier, bitte.

— Oui, monsieur? Qu'est-ce que vous desirez? — Довесок демонстративно перешел на более утонченный язык, но собеседник, разумеется, этого не заметил.

— Я хочу вам кое-что показать! — Фон Хемикер схватил его за руку и решительно потащил за собой. — Вчера заработал новый транс-европейский гелиограф.