Джон Норман - Волшебники Гора

— Осторожно, — предупредил я Марка, — следи за своим кошельком, а то он моментально окажется у него!

— Вот, кстати, твой собственный, — усмехнулся плут, возвращая мне мой.

— Аккуратно было сделано, — похвалил я.

Признаться, я, действительно, был впечатлён.

— Там что-нибудь ещё осталось? — полюбопытствовал я.

— Почти всё, — заверил меня толстяк.

Отступив назад, Марк осторожно протянул руку. Огромный мужлан тут же схватил его ладонь и принялся энергично её трясти. Это была та рука, в которой Марк держит меч. Оставалось надеяться, что она останется неповреждённой, поскольку потребность в ней у нас могла возникнуть в любой момент.

— А как Ты узнал, где меня можно найти? — спросил толстяк.

— Пара вопросов и несколько серебряных тарсков в театре, — пожал я плечами.

— Хорошо знать, что у тебя есть друзья, — проворчал он.

— А Вы делаете свои чудеса волшебством или обманом? — задал столько времени мучавший его вопрос Марк.

— Чаще всего обманом, — развёл руками актёр, — но иногда, готов это признать, когда я устаю или не хочу тратить время на инвентарь, требуемый для фокусов, то и волшебством.

— Вот видишь! — торжествующе глядя на меня сказал Марк.

— Действительно, — улыбнулся я.

— Я же тебе говорил! — воскликнул юноша.

— Если Вы хотите демонстрацию, — услужливо проговорил мой крупный товарищ, — я мог бы обдумать вопрос вашего превращения в гужевого тарлариона.

Такое неожиданное предложение заставило Марка побледнеть.

— Временно, конечно, — поспешил успокоить его толстяк, отчего Марк отступил ещё на один шаг назад.

— Да успокойся Ты, — сказал я Марку. — В этом холле просто недостаточно места для такого тарлариона. Если только в верхового.

— Ты всегда отличался практичностью! — восхищенно усмехнулся «Ренато», а потом, повернувшись к Марку, словно по секрету поведал: — Когда фургон застревал в грязи, то именно он первым обнаруживал это! А когда у нас заканчивалось продовольствие, то он замечал это первым!

Что тут скажешь, я действительно никогда не жаловался на отсутствие аппетита.

— Не хочу я быть превращенным в тарлариона, — опасливо проговорил Марк, — ни в гужевого, ни в верхового.

— Даже временно? — осведомился я.

— Нет! — отшатнулся юноша.

— Не бойтесь, — поспешил успокоить его толстяк. — Я всё равно не смогу сделать этого, даже если бы того пожелал.

— Но Вы сказали, — пробормотал Марк.

— Я сказал, что мог бы обдумать вопрос вашего превращения в тарлариона, — напомнил Ренато, — а это довольно легко сделать. Что может быть сложного в обдумывании вопроса? Трудность возникает в исполнении этого.

— Меня разыграли? — спросил Марк.

— Как ни странно, его имя «Марк», — сказал я.

Марк удивлёно уставился на меня.

— Я вижу, что твоё остроумие остро как никогда! — покачал головой толстяк.

— Спасибо, — раскланялся я.

Лично я полагал, что моя острота была довольно недурна. Не уверен, что Марк знал, как ему вести себя в присутствии двух таких товарищей как мы.

— А что Вы умеете делать? — спросил актёр, обращаясь к Марку. — Вы жонглируете, или ходите по канату? Наш друг, Тэрл, здесь присутствующий, был непревзойдён в том, чтобы с большим упорством цепляться за проволоку. Это был один из его лучших фокусов.

Это, кстати, вовсе не было моей виной, в конце концов, я же не обладал талантами Лекчио.

— Я Воин, — гордо заявил Марк.

— Как неудачно, — развёл руками Ренато. — Все наши военные роли уже заняты. У нас есть претенденты на роли капитана, властного генерала и двух копейщиков.

— Я не актёр, — буркнул Марк.

— Это никогда не было главным для успеха на сцене, — заверил его толстяк.

Конечно, можно было бы отметить также и то, что необычный талант тоже не гарантировал успеха. Например, я не был особенно успешен на сцене.

— Вот рассмотрите, к примеру, знаменитого Мило, — предложил актёр Марку.

Марк посмотрел на меня со злобной усмешкой. Он не слишком одобрял Мило. Или возможно было бы более правильно сказать, что он не слишком одобрял одобрение его Фебой.

— А что, мне кажется, что Мило — превосходный актер, — заметил я.

— Вот видите? — обратился Ренато к Марку.

— Да уж, — буркнул юноша.

— Ты видел его в постановке о Луриусе из Джада? — уточнил я.

— Вот именно, — кивнул Толстяк. — И именно на основе этой работы сформировалось моё мнение о нём.

— Понятно, — усмехнулся я, подумав о том, как безобразна может быть профессиональная ревность.

— У Мило, — добавил актёр, — гибкость, размах и нюанс, как у деревянного чурбана!

— Большинство находит его впечатляющим, — заметил я.

— Как и фонтан Хесиуса, например, — усмехнулся актёр, — который, между прочим, тоже не может выступать.

— Зато он, как предполагается, является самым красивым мужчиной в Аре, — сказал я. — Или, по крайней мере, одним из самых красивых.

Надо признать, что в последней моей фразе некоторая рефлексия всё же присутствовала.

— Зато по сравнению с ним, даже твоя квалификация кажется мне весьма высокой, — заметил Ренато.

— Правильно, — неожиданно поддержал его Марк.

Я предпочёл скромно промолчать.

— Не теряли ли Вы в последнее время каких-либо Домашних Камней? — вдруг спросил актёр, повернувшись к Марку, глаза которого недобро сверкнули.

— Будь осторожен, — предупредил я. — Марк — весьма вспыльчивый парень, и к тому же, мягко говоря, не питает любви к жителям Ара.

— Он просто не знает, какие мы благородные, добросердечные и весёлые люди, — развёл руками толстяк.

— А зачем Ты поменял имя? — осведомился я.

— На меня выписано слишком много ордеров, — усмехнулся он. — Изменив имя, я даю местным стражникам прекрасное оправдание того, чтобы с чистой совестью брать мои взятки.

— Другие, тоже, поменяли свои имена? — уточнил я.

— В данный момент, — ответил Ренато, он же Бутс Бит-тарск.

— Его Лицию когда-то звали Телиция, — сообщил я Марку.

— Это не кажется мне таким уж большим изменением, — заметил юноша.

— Ну, она тоже не сильно изменилась, — улыбнулся толстяк.

«Лиция» это, по большому счёту, всего лишь сокращенная форма от Телиция. В этом не было ничего необычного, зачастую рабовладельцы просто берут имя, например, такое как «Телиция», чаще являющиеся именем свободной женщины, и сокращают его до более короткого слова, которое подходит столь соблазнительному и фигуристому домашнему животному, как рабыня. Кличка рабыне, конечно, может быть, как дана, так и отобрана по желанию хозяина, точно так же, как кличка любого другого животного.

— Я надеюсь, что смогу быть полезным тебе, — сказал мне артист. — Но, к сожалению, поскольку мы сейчас перешли к оседлому образу жизни, у нас осталась очень небольшая область, доступная для применения твоих особых талантов.