Джон Норман - Волшебники Гора

Филомелу, меж тем, уложили животом на каменный край нижней чаши фонтана. Мужчины столпились вокруг неё. Рабыня вскрикнула, ёе маленькие руки, стянутые шнуром, задёргались за спиной.

— Слава Бригаде Дельта, — проговорил один из мужчин.

— А кто входит в эту Бригаду Дельта? — спросил его другой.

— Кто может это знать? — развёл руками третий.

— Должно быть, это ветераны кампании в дельте, — предположил первый.

— Не исключено, что и другие, — заметил второй.

— Один человек на днях спрашивал у меня, как ему присоединиться к Бригаде Дельта, — рассказал четвёртый.

— Возможно, это был шпион, — предупредил первый.

Мне, кстати, его предположение не показалось таким уж невероятным.

— Я слышал, что они попытались взять одного ветерана для допроса, — сообщил третий.

— И что произошло? — поинтересовался я у него.

— Он выхватил меч из-под плаща, — ответил тот.

— Но мечи же запрещены, — напомнил ему первый.

— Оказывается, далеко не все их сдали, — усмехнулся третий.

— Что произошло дальше? — спросил его я.

— Он зарезал двух косианцев и был таков, — сказал он.

— Да, опасное это занятие пытаться арестовать ветерана дельты, — заметил второй.

— Вероятно, им придётся покинуть город, — предположил я.

— Почему? — удивился третий.

— Теперь они все окажутся под подозрением, — объяснил я.

— В городе полно воинов и бывших гвардейцев и стражников, — пожал он плечами, — которые не были в дельте.

— Это верно, — признал я.

В конце концов, кровь лилась не только в дельте.

— Ого, — воскликну Марк, посмотрев в сторону фонтану, — гляньте-ка, к нам приближается наглая маленькая шлюшка.

— Ну, теперь-то она уже не выглядит такой наглой, — усмехнулся один из мужчин.

Действительно, приближалась. Точнее приближали, поскольку сама она едва ли смогла бы сейчас переставлять ноги. Её тащил какой-то мужчина держа за плечо левой руки. Руки рабыни по-прежнему оставались связанными за спиной, голова низко опущена, мокрые волосы почти полностью скрывали лицо. Её тело тряслось, как в лихорадке.

Стоило сопровождающему её мужчине отпустить её, как она обессилено рухнула на колени. Причём расставила колени в стороны она на этот раз без напоминаний.

— Можно развязать её, — бросил я, и мужчина, наклонившись, дёрнул за свободный конец шнура, быстро освободив запястья девушки.

Конечно, сама она была не в состоянии, дотянуться до ко какого-либо из этих концов, потянув за который узел распускался быстро и легко.

— На четвереньки, — скомандовал рабыне её сопровождающий.

Филомела, даже не заикнувшись, немедленно встала на руки и колени.

— А теперь обойди на четвереньках круг диаметром шагов в пять, — приказал ей мужчина, — а потом вернись на тоже место.

Понаблюдав за ней, я вынужден был признать, что она была превосходно выставлена напоказ, в этой позе самки четвероногого животного. Наконец, закончив свой круг почёта, Филомела снова замерла перед нами на прежнем месте.

— На четвереньках, — предупредил её мужчина.

— В такой позе она уже не кажется такой наглой, — усмехнулся другой.

— Это точно, — поддержал третий.

— Верно, — согласился четвёртый.

— Самая подходящая поза для мелкой самки слина, — засмеялся пятый.

— Смотри на меня, — приказал я девушке, и та подняла лицо и посмотрела сквозь волосы. — Ну что, тебя научили пить из нижней чаши?

— Да, Господин, — всхлипнула она.

— Можешь опустить голову, — разрешил я, а когда она, с облегчением, это сделала, спросил: — Ты ведь вовсе не являешься мелкой самкой слина, не так ли?

— Нет, Господин, — ответила Филомела.

— Правильно, — кивнул я. — Ты теперь скорее напоминаешь мне маленькую вуло.

— Да, Господин, теперь, Господин, — поспешила признать девушка.

— Чего бы тебе сейчас хотелось больше всего? — осведомился я.

— Чтобы мужчины были мною довольны, — сказала она.

— Какие мужчины? — уточнил я.

— Любые мужчины, Господин, — заверила она меня.

— Полагаю, что ей можно позволить жить, — предположил я.

— Я тоже так думаю, — поддержал меня кто-то.

— Да, — кивнул головой другой. — Пусть живёт.

Девушку снова начало трясти. Признаться, я не думал, что она сможет долго продержаться даже на четвереньках.

— Можешь изменить позу, — предупреждая её падение, разрешил я.

Филомела немедленно растянулась передо мной на животе, и дотянувшись до моей ноги, прижалась губами к моей левой сандалии.

— Как Ты думаешь, у тебя будет возможность увидеть своих подруг снова? — осведомился я.

— Я надеюсь, что да, Господин, — ответила она.

— И как по-твоему, кем Ты будешь в их глазах теперь? — спросил я.

— Рабыней, Господин, — признала Филомела.

— А как Ты думаешь, кого Ты увидишь в них? — поинтересовался я.

— Не знаю, Господин, — сказала она.

— Уверен, что и Ты тоже увидишь в них рабынь, — заверил я её.

— Да, Господин, — согласилась девушка.

— Ты по-прежнему думаешь, что было бы хорошо, если бы мужчин Ара поместили под меч? — спросил я.

— Нет, Господин, — поспешно ответила рабыня. — Скорее будет правильно, если женщин, таких как я, поместят под меч их мужественности.

— Даже если это сделает их гордыми, сильными и великими? — уточнил я.

— Трудно для такой скромной рабыни полагать, что её использование, и использование такого же как она, бессмысленного движимого имущества, должно иметь столь значимое последствие, но, если бы это было так, тогда конечно, это стало бы дополнительной радостью для меня, и моих сестёр по рабству.

— Даже если это должно будет неизбежно погрузить тебя ещё глубже и более безвозвратно в твоё рабство, гарантируя, что оно станет ещё бескомпромисснее и абсолютнее? — спросил я.

— Да, Господин, — заверила меня Филомела. — Теперь я сама хочу жить для цепей, плети и любви.

Я посмотрел на неё с высоты своего роста.

— Я прошу вас купить меня! — внезапно всхлипнула рабыня.

— Ты просишь, чтобы тебя купили? — переспросил я.

— Да, Господин, — призналась она. — Именно этого я и прошу!

— Интересно, — протянул я.

— Конечно же, это допустимо для меня, попросить об этом, — сказала невольница. — Ведь это подходит мне, поскольку я — рабыня.

— И, насколько я понимаю, как раз сегодня, — улыбнулся я, — Ты узнала то, что Ты — рабыня.

— Нет, Господин, — ответила лежавшая передо мной девушка. — Я уже в течение многих лет знала, что в душе я рабыня. Просто, только сегодня настал тот день, когда я впервые призналась сама себе в этом. Только сегодня, я смогла прекратить лгать самой себе, и прекратить воевать с самой собой. Сегодня я прекратила притворяться быть чем-то, чем, как я теперь знаю, я не была. Просто сегодня я наконец призналась самой себе, честно и открыто, кто я такая на самом деле.